Рэй Олдридж - Император мира
— В этой дыре мы должны провести ночь?
— Будь доволен, что тебе вообще понадобилось убежище от непогоды, — возмутился Руиз.
За последние несколько дней его неприязнь к фокуснику возросла. И дело было даже не в Низе. Да, Фломель поставил пьесу, в которой девушка, исполнявшая роль феникса, погибла. Только своевременное вмешательство агента смогло воскресить несчастную жертву. Фломель с радостью прикончил бы ее опять по приказу Кореаны. И Дольмаэро, и Мольнех были равно виновны в том же. Жители Фараона привыкли к пьесам с фениксами, которые были частью жестокой и примитивной культуры их родины. Однако Фломеля люди интересовали только с той точки зрения, насколько они могут быть полезны ему самому.
Руиз нахмурился, в голову ему пришла весьма неприятная мысль. А так ли уж сильно фокусник отличается от него самого? Нет, разница, безусловно, была. Иначе он давно уже прикончил бы мерзавца и преспокойно жил дальше.
Предводитель покачал головой и приказал остальным ставить палатки, пока они с Низой собирают хворост для костра. Кореана догонит их не раньше следующего вечера, так что огонь казался вполне безопасной роскошью.
Около пещеры было достаточно сухих сучьев, но любовники ушли подальше, чтобы поговорить без помех.
Руиз обламывал ветки с поваленного дерева. Девушка подошла так близко, что он ощутил чудесный аромат, исходивший от ее волос. Низа обернулась и взглянула в глаза мужчине, откидывая за спину темную лавину пышных кудрей.
— Я тебя чем-то рассердила? — Голос ее звучал почти враждебно.
— Нет, разумеется, нет, — ответил он. — А я тебя? Девушку рассмешил его серьезный тон, она явно повеселела.
— На самом деле нет. Но ты стал совсем другим, с тех пор как мы захватили лодку.
— Это правда. — Руиз положил деревце на два камня и разломал ствол на несколько частей, которые удобно сунуть в костер. — Сейчас я занимаюсь привычным делом, а не маюсь от безделья и бессилия. Хотя, мне было хорошо, когда мы ждали с тобой вместе. Наверное, это были самые сладкие мгновения в моей жизни.
Улыбка ее стала еще теплее, на глазах засверкали долго сдерживаемые слезы.
— Ты сделал меня счастливой, Руиз Ав. Может быть, я унижаю себя этими словами. Нет… не то. Я — принцесса, но ведь ты, наверное, тоже принц — там, в своей земле.
Он ласково потрепал девушку по руке:
— Я вырос рабом.
Глаза ее изумленно распахнулись.
— Насколько же велики и могущественны в твоем мире принцы?
Руиз рассмеялся:
— Я знаком с некоторыми. В пангалактических мирах даже рабы могут стать правителями, если им удастся перехитрить и пересилить всех прочих желающих. А претендентов много, очень много.
— Тогда ваш мир не так уж сильно отличается от нашего.
Казалось, Низа немного скучает по утраченной навсегда родине и в то же время ощущает легкое разочарование. Справедливости и милосердию не было места даже в далеких сказочных мирах.
Девушка выпрямилась, прижав к груди охапку собранного хвороста.
— Ладно, пусть так. Ты мне сказал, что сейчас занимаешься привычной работой. Какова же она?
Руиз пожал плечами:
— Она? Не очень сложная. Основная задача — выжить. Я надеюсь продержаться еще несколько дней. Этого вполне достаточно, чтобы успеть убраться с Суука.
Низа склонила набок хорошенькую головку, окинув его игривым взглядом:
— Моя уверенность в будущем растет с каждым днем. Мы с тобой разделим сегодня палатку?
— Если хочешь. — Агент ощутил незнакомое доселе, но очень приятное тепло.
— Да, именно этого я и хочу. — Низа шутливо подтолкнула его округлым бедром.
Небольшой костерок отбрасывал оранжевые блики на козырек пещеры. Пятеро ужинали в полном молчании. На широком лице Дольмаэро явно читались новые невысказанные вопросы.
— О чем задумался, старшина? — спросил Руиз.
— Ты не обидишься? — фараонец поднял на него настороженные глаза.
— Нет, говори свободно.
Иногда Руизу надоедал постоянный страх окружающих. Но Дольмаэро был свидетелем убийств, совершенных агентом. Так что его не стоило упрекать в излишней осторожности.
Старшина вздохнул и потупился. Он долго задумчиво смотрел в огонь, не решаясь заговорить.
— Значит, я могу довериться твоей сдержанности? Мне хочется узнать правду о Фараоне и о тебе. Кто ты на самом деле? Кто мы? И какое тебе дело до всех нас?
Руиз оказался не готов к подобным вопросам. Его первым порывом было — придумать максимально убедительную, ложь. Правда могла спровоцировать смертную сеть. Конечно, усилия Накера, подпольного мозг-навигатора, а также то, что Сеть довольно сильно растянулась во время его неудачного побега из рабских казарм, изрядно ослабили ее воздействие. Однако если Руиз вновь окажется в руках Кореаны или попадет в подпольную лабораторию геншей, сеть непременно сработает и он погибнет. По сравнению со всеми этими опасностями риск открыться фараонцам не так уж велик. В конце концов, если кто-то из них и вернется на родную планету, так только после того, как его память подвергнется специальной обработке.
Агент почувствовал вдруг, насколько утомила его необходимость постоянно лгать…
— Вы уверены, что хотите узнать всю правду?
Дольмаэро мрачно кивнул. На лице Мольнеха читалось обычное дружелюбное любопытство. Фломель презрительно скривил губы, стараясь изобразить равнодушие.
— Руиз, пожалуйста, расскажи нам, — нежным голоском попросила Низа.
И он рассказал.
Он объяснил, что является вольнонаемным агентом, профессиональным шпионом и убийцей, что его работа — это насилие, боль и ужас. Казалось, никто из слушателей не испытал удивления или возмущения, в том числе и Низа. Руиза даже немного покоробила та легкость, с которой она приняла жестокую правду. Еще одно напоминание об огромной разнице, существующей между их цивилизациями. Впрочем, эта разница не беспокоила агента до тех пор, пока Низа оставалась Низой.
Руиз рассказал о том, как его наняли, чтобы выследить браконьеров, действующих на Фараоне. Невзирая на внезапно возникшее отвращение к обману, агент не решился назвать организацию, на которую работал. Лигу искусств не любили на Сууке, поскольку она являлась одной из крупнейших межзвездных корпораций и имела сильную полицейскую службу. Не дай бог, кто-нибудь из фараонцев случайно проговорится в присутствии местных жителей. Однако он не стал скрывать от слушателей истинный статус Фараона. Эта информация вызвала немалую растерянность и недоумение.
— Пожалуйста, — попросил Дольмаэро, — объясни еще раз. Фараон — чья-то собственность? Как плантация кошачьих яблонь?
