Михаил Савеличев - Черный Ферзь
Когда до лодки оставалось рукой подать, Паук наткнулся на то место, где копхунд дрался с людьми. Снежный покров здесь превратился в кровавую мешанину. Валялись обглоданные кости. Посредине возвышалась слепленная из снега небольшая горка, и из нее торчал кусок руки. Сжатым в кулак пальцам не хватало факела.
Наконец Сворден и Паук доползли до дасбута и сели, прижавшись к покатому боку. Отдышались, пытаясь разглядеть там, откуда приползли, притаившихся подельников. Ничего не видно. Лишь маячила торчащая из снега рука, грозившая кулаком.
— Пошутили, — проворчал Паук.
— Куда теперь?
Паук показал в сторону кормы. Пригнувшись, они добежали до второй рубки. Ухватившись за выбитые в резине выемки, Паук ловко взобрался на палубу. Сворден передал ему шест и тоже влез на лодку.
Пожалуй, только отсюда можно было оценить насколько дасбут огромен. Они словно оказались на широкой дороге. Белое покрытие слегка пружинило под ногами. От кормовой рубки до киля тянулась узкая полоса голой металлической поверхности. Паук отыскал на ней еле приметный люк, ухватился за рукоятку, с кряхтением повернул. Свордена расчехлил шест и передал его Пауку. Тот примерился, ткнул основание с разъемами в отверстие люка, повернул. Теперь шест крепко торчал за кормовой рубкой.
Сворден дотянулся до затвора. Лезвия ловушки растопырились. Прицепили приманку — здоровенный кусок тухлятины. Сверху донеслось карканье — громовые птицы закружили над дасбутом.
— Чуют, — Паук облизнул губы, поискал взглядом снег, но на теплом корпусе он таял, и лишь кое-где в трещинах и выемках покрытия чернели лужицы. — Отойдем.
Они притулились к ледовому подкреплению рубки, спиной ощущая подрагивание дасбута — внутри работали мощные механизмы. Отчетливо различался свинцовый привкус — радиация. С трудом верилось, что торчащий нелепый шест, да еще с наколотым куском мяса, может хоть как-то повредить столь могучей машине.
Сворден вздохнул, снял и почистил очки. Мировой свет слепил. Марево поглощало метеорологические установки. Кальдера отбрасывала длинную непроглядную тень на правый туск — изогнутый выступ внешнего материка. Устройство мира казалось таким же нелепым, как и все предприятие по нападению на дасбут.
Громовая птица камнем упала на приманку. Ловушка щелкнула, лезвия сомкнулись. Оглушительно треснул разряд. Из отверстия повалил густой дым.
Паук встал, помахал.
— Видим, — сказал вновь неизвестно откуда возникший Церцерсис. — Дай руку.
Сворден втащил на палубу Церцерсиса, затем помог взобраться остальным.
— Гладко прошли, — заметил Гнездо.
— Заткнись, — показал кулак Церцерсис. — А то сейчас кальдера зашевелится, кехертфлакш! Тогда и увидим, что гладко, а что шершаво. Живо на рубку!
— Здорово их! Сечешь, башка? — Пятнистый гордо выпятил подбородок, покровительственно похлопал Свордена по плечу, привстав на цыпочки.
Клещ схватил Пятнистого за шею и несколько раз пригнул к палубе. Паук вышел из привычной хандры, резво подбежал и отвесил Пятнистому пинок. Над головой закричали громовые птицы. Все замерли, всматриваясь в центр мира. Затем на носовой рубке возникла фигура в мохнатой шубе. Пятнистый взвизгнул, но Клещ держал его крепко.
Человек спустился на палубу и двинулся к кормовой рубке. Испещренное шрамами и татуировками лицо ничего не выражало. Заплетенные во множество косичек волосы свисали ниже плеч. Подвешенные к ошейнику сушеные сморщенные головы глухо стукались друг о друга. От мохнатой шубы несло затхлостью, спертым воздухом. В руке человек держал короткую бугристую палку, из отверстий которой на палубу капала тягучая жидкость.
От облика человека веяло стылой жутью. Сворден не сомневался — начни тот душить их по очереди, никто не сдвинется с места от ужаса.
Шаг. Еще шаг. Темная фигура надвигается, поглощая, впитывая окружающий мир. Мертвые головы с пустыми глазницами кривят безгубые рты в ужасных ухмылках. Вонь полуразложившегося трупа выворачивает наизнанку. Трупяк. Насыщенный атмосферным электричеством Стромданга самодвижущийся трупяк, чьи мертвые мышцы сокращаются не волей гниющего мозга, но чудом постоянного тока. Смотрит над собой, где беснуются громовые птицы, почуяв тухлятину. Поднимает палку, целясь в птиц, сжимает ее, отчего из отверстий брызгает уже знакомая черная жидкость, а вверх устремляются тончайшие прозрачные нити.
Что там происходит — понять трудно. Свара, избиение. Птицы каркают, бьют громадными крыльями, падают. Сверкают молнии. Сыпется почерневшая чешуя. Слышится шмяканье об лед. Вокруг дасбута — агонизирующие тела. Скребут когти. Судорожно распахиваются пасти, безуспешно пытаясь исторгнуть последний крик.
Человек стряхивает палку и скрывается за кормовой рубкой. Палуба усеяна безобразными пятнами.
Пятнистый тихо завыл. Гнездо упал на колени, и его вывернуло. Паук приготовился спрыгнуть с палубы, но Клещ схватил его за капюшон.
— Успокойтесь! — прорычал Церцерсис. — Заткните его!
Сворден шагнул к Пятнистому, взял за шиворот и встряхнул. Пятнистый замолчал.
— К такому никогда не привыкнуть, — пожаловался Гнездо, все еще стоя на четвереньках. — Как вас только блевать не тянет?
— Всем по местам, — приказал Церцерсис. — Не ссать. Выродки нас не видят и не чуят.
— Почему? — спросил Сворден.
Церцерсис уставился на Свордена, но тот глаз не отвел, лишь еще раз тряхнул молчащего Пятнистого.
— Редуктор обесточен, — сказал Церцерсис. — А без него они не люди, понимаешь?
— Они и так не люди, — жалобно сказал Пятнистый. — Трупяки.
— Не полезу, — сказал Паук.
— Я то… — начал Пятнистый, но осекся.
Церцерсис выхватил нож и полоснул Паука по горлу. Хлынула кровь, Паук задергался. Ноги его подогнулись, но Клещ продолжал крепко держать тело.
— Отпусти, чучело, — сказал Гнездо, поднимаясь и вытирая рот.
Клещ отпустил, ткнул ботинком неподвижного Паука.
— Блевать не тянет? — поинтересовался у Гнезда Церцерсис, все еще не пряча нож.
— Нет, — хмуро ответствовал Гнездо.
— Тебя еще что-то интересует? — повернулся Церцерсис к Свордену.
Сворден пристально смотрел в глаза Церцерсису, пока тот не выдержал и не перевел взгляд на Пятнистого:
— Ты чего вякал?
Пятнистый затряс головой.
— В дасбут. Живо.
Первым на носовую рубку взобрался Гнездо, за ним — Пятнистый, Клещ. Церцерсис придержал Свордена за рукав:
— Ты самый головастый из отбросов, поэтому в пекло особо не суйся, расходного материала и так хватает.
Внутри рубки никого не обнаружилось. Скудное аварийное освещение кое-как разжижало царящую в дасбуте тьму. Что-то хрипело и булькало. Иногда чудились юркие тени, шнырявшие под ногами. И еще было холодно. Холоднее, чем снаружи. Металл обжигал даже сквозь одежду.
