Владимир Ильин - Нельзя идти за горизонт
Это не труд, а фикция, думал Гарс, шествуя по все еще блестящей металлопластовой дороге между аккуратными домиками и заборчиками. Нет необходимости выращивать овощи и держать скот, раз у каждого на кухне имеется конвертор, который, если загрузить в него любые отходы, начиная от разбитого стакана и кончая протухшей котлетой, выдаст по твоему желанию любые продукты. Да, синтезированные из атомов и молекул исходных веществ, но на вкус ничем не отличающиеся от натуральной пищи... Нет необходимости разводить цветы - тем более комнатных уродцев, обреченных на увядание в темном пыльном углу, - если цветы повсюду растут сами. И пахнут, между прочим, не хуже комнатных!.. Нет необходимости разводить собак, если их все равно нужно будет держать на цепи... А если в труде нет смысла, то это и не труд, а так, один из многих способов убить время. Ничем не хуже и не лучше, чем торчать весь день на скамейке возле своей калитки и тупо пялиться в пространство и на проходящих мимо, как это делает старик Пиллис...
И он невольно вспоминал строки своего любимого поэта Эрнеста Созонта слишком рано ушедшего за Горизонт, но не в прямом, а в переносном смысле...
Жизнь для иных лишь тем и хороша,
Что можно жить и думать не спеша,
Что можно лишь идти, а не лететь,
От трения об воздух не гореть,
И горлом не хрипеть на всем бегу,
А прошептать: "Я больше не могу!",
Не мчаться, не опаздывать туда,
Где нас никто не встретит никогда...
А жизнь - это движение вперед,
В покое кроется врастанье в гиблый лед".
И если даже тернии в пути
Ты должен добежать. Иль доползти.
Даже в том труде, который мог бы кому-то пригодиться, Гарс не видел особого смысла. Многие обитатели Очага занимались так называемым творческим трудом - писали книги и картины, сочиняли музыку, лепили керамические статуэтки, вышивали крестиком и плели макраме. Но кому это, по большому счету, было сейчас нужно? Человечеству или самим авторам? Разве не преступно тратить время на творчество, когда перед всеми людьми стоит одна великая задача понять, что происходит с миром, и решить, что следует делать, чтобы вернуть себе утраченную некогда свободу?!.
Между тем он все шел и шел между рядами светлых коттеджей с большими окнами и открытыми верандами под блестящими пестрыми навесами, с затаенной ненавистью и плохо скрываемым отвращением взирая на то, как в поселке течет осточертевшая до тошноты, размеренная, скучная и правильная суета, по какой-то нелепой ошибке именуемая жизнью...
У композитора Арда играли на чем-то музыкальном и пели стройным, задушевным хором. Видимо, исполняли свеженький опус, сотворенный хозяином дома в пароксизме гениального озарения. Судя по минорно-мажорным метаниям, что-нибудь вроде Героической кантаты для хора с оркестром... Тоже мне, герои, не высовывающие носа дальше калитки!.. Кантата ничего особенного из себя наверняка не представляет: кошачье мяуканье скрипок, истеричные взвизги рояля, действующее на нервы дребезжание литавр и заунывный вокал - но самое удивительное, что за это творение уже завтра может уцепиться какой-нибудь самодеятельный оркестр хельсинкского клуба слесарей-водопроводчиков, а через неделю его уже будут исполнять в Лондонском мюзик-холле для избранного светского общества, а еще через месяц ему будут поклоняться во всем мире, и Арда опять засыплют поздравлениями, похвалами и восторженными посланиями по голосвязи...
Как и следовало ожидать, семидесятишестилетний Пиллис торчал на своем излюбленном месте. Маленькие глазки на морщинистом лице смотрели в пустоту, а высохшие, темные от загара, узловатые руки зачем-то сжимали нелепую трость, словно старик собирался вот-вот встать и куда-то двинуться, но, сколько себя помнил Гарс, никуда Пиллис не ходил, если не считать нескольких шагов от крыльца своего скособочившегося домишки до скамейки и обратно. Вот так он и сидел оцепенело весь день, созерцая кусты напротив и прохожих, до самой темноты. Своим перманентным ступором он был похож на идола, которому должны поклоняться все лодыри и бездельники.
Бездельников Гарс презирал еще больше, чем тех, кто изображал видимость работы.
Старуха Пиллиса крючилась в дальнем конце огорода, пропалывая грядки, на которых зеленели чахлые кустики не то укропа, не то моркови.
Проходя мимо старика, Гарс неожиданно для себя бросил вместо приветствия:
- Дед, ты бы хоть корзины плел, что ли... Пиллис не повернул головы и не шелохнулся, но в выцветших глазах его мелькнула какая-то тень. Может, это было недоумение, а может - возмущение. Узнать точно, какую реакцию в старике вызвало замечание Гарса, не представлялось возможным. И вообще с ним давно уже было бесполезно разговаривать. Все равно что вести светскую беседу с мумией Рамзеса Пятого.., Гарс покачал головой и двинулся дальше. Он миновал вычурный, с дурацким балкончиком на втором этаже коттедж Рилы, стараясь не глядеть на него - слишком живы были в памяти клеветнические намеки жены. Но пройти так просто ему не удалось, потому что как раз в этот момент Рила занималась аэробикой на лужайке возле веранды. Судя по всему, сегодня она тоже встала поздно. Впрочем, Рила всегда вставала поздно. По ночам она позировала для какого-то модного американского видеожурнала, где изображения ее стройной фигурки охотно использовали для рекламы спортивных тренажеров и туалетного мыла. Гарс подозревал, что одной только рекламой деятельность Рилы в качестве видеомодели не ограничивается, потому что пару раз, блуждая по Сети, встречал ее смазливую мордашку (правда, всякий раз под кокетливым псевдонимом) в каталогах эротических изданий для мужчин и даже в разделе "Виртуальный секс", но Риле он об этом, естественно, не говорил...
- Привет, Гарс! - крикнула Рила поверх решетчатого заборчика. - Куда путь держишь?
При этом она не переставала крутить всеми частями тела попеременно под бодрую, ритмичную музыку.
- Да так, - смешался Гарс. - Ничего особенного...
- Как там твоя Люмина поживает? - почему-то поинтересовалась Рила.
- Нормально.
- Когда же ты за Горизонт уйдешь? - безапелляционно спросила Рила, провокационно вращая бедрами. На ней был спортивный костюм в обтяжку, нисколько не скрывающий, а, наоборот, подчеркивающий все детали ее ладного, стройного тела.
- Да хоть завтра, - откликнулся ей в тон Гарс. - Если ты составишь мне компанию... Она хохотнула.
- Пусть с тобой твоя Люмина идет! - сказала она с насмешкой. - Вот если бы ты меня куда-нибудь в другое место пригласил, я бы еще подумала...
- В кусты, что ли? - с невинным видом поинтересовался Гарс.
От возмущения Рила даже прекратила выполнение очередного упражнения.
