Валентин Холмогоров - Киберпсихолог
— Да ничего, — неохотно ответил Замельев, — программное обеспечение, обслуживающее первый, третий и четвертый энергоблоки, работало все это время автономно, причем ни малейших проблем с ним не возникало. А вот со вторым энергоблоком придется разбираться. Причем разбираться будешь именно ты. Я свои супружеские обязанности перед этой машиной выполнил и торжественно умываю руки.
— Но неполадки по всем симптомам выглядят, как чисто аппаратный сбой… — Попытался возразить Яров, не особенно, впрочем, надеясь на успех.
— Аппаратная часть в порядке, ты же сам видишь, — пожал плечами системотехник, — рад бы помочь, да ничем не могу. Электронные мозги — это, старик, блюдо не из моей кухни. Так что меняемся ролями: ты работаешь, я с видом отдыхающего туриста разваливаюсь в кресле и время от времени лезу к тебе с мудрыми советами. Пост сдал, пост принял.
— Главное, чтоб советы и впрямь оказались мудрыми, — вздохнул Олег и, вставив собственный «ключ» в приемное отверстие дешифратора, набрал на клавиатуре личный пароль, открывающий доступ ко всем ресурсам компьютера без ограничений.
— Просыпайся, красавица… — Произнес он, включая голосовой терминал.
— Административный доступ с центрального поста управления открыт, — разлился по просторному помещению хрустальным перезвоном приятный женский голос, синтезированный умной, понятливой и услужливой операционной системой, — я готова к работе, Олег Алексеевич.
Яров удовлетворенно хмыкнул: программа считала с его карточки анкетные данные и тут же не преминула воспользоваться новыми знаниями, назвав его по имени-отчеству. Интересно, эдакая деликатная вежливость была изначально заложена в поддерживающие искусственный интеллект программные модули, или местные специалисты постарались? Олег скосил глаза на Замельева, тот, с безразличием уставившись в потолок, что-то тихо мурлыкал себе под нос.
Киберпсихолог немного волновался, принимая на свои плечи всю тяжесть ответственности, свалившейся на него подобно снежному кому вслед за коротким движением руки, отправившей «ключ» в дешифратор. С этого момента, получив единоличное право управлять вычислительным комплексом по собственному усмотрению, он головой отвечал за любое происшествие, которое могло произойти на территории станции в течение всего времени, пока он здесь находится. Более или менее расслабиться можно будет только тогда, когда небольшой белый квадратик пластика с закругленными краями вновь окажется в его кармане, а вертолет, готовый перенести его отсюда домой, оторвется от укрытой потрескавшимися бетонными плитами земли.
— Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять, — Сказал Яров, потянувшись за забытой им на столе чашкой уже почти остывшего кофе, — я помню чудное мгновенье: передо мной явилась ты, как мимолетное виденье…
— Достаточно, Олег Алексеевич, — вежливо остановил его компьютер, — ваш голос идентифицирован и занесен в банк памяти, микрофоны настроены на оптимальный режим восприятия звука. Я жду ваших распоряжений.
— Можно называть меня на «ты» и по имени, — кивнул Яров.
— Как скажешь, Олег.
Что же, для начала неплохо: контакт с машиной установлен. Компьютер относится к нему доброжелательно, расположен к диалогу, не замыкается в себе, не отказывается выполнять простейшие команды, вежлив и предупредителен. Яров не видел микрофонов — они были искусно вмонтированы в терминал — но он был уверен, что каждое, пусть даже сказанное им шепотом слово, воспринимается ими с педантичной точностью и где-то ведется запись, готовая сослужить добрую службу мрачной и суровой комиссии в случае непредвиденной аварии, либо иных накладок, когда на много километров вокруг не останется других способных дать показания свидетелей. Самое трудное в профессии киберпсихолога — умение держать себя в руках, всегда, в любых обстоятельствах контролировать собственную речь, загнать эмоции в такой темный и далекий уголок сознания, вырваться откуда им будет невозможно даже при возникновении смертельной для его, Олега, жизни, опасности. Вокруг все может гореть синим пламенем, рушиться и полыхать, но киберпсихолог должен расчетливо, обдуманно и четко выполнять свою работу. У некоторых это получалось, у единиц, конечно. Они становились повсеместно признанными профессионалами, при появлении которых в шумных институтских столовых замирали гомон и смешки, а молодые, горячие, безрассудные по молодости лет студенты, в силу детского максимализма не научившиеся еще уважать авторитеты, привставая, с посерьезневшими лицами приветствовали их кивком головы.
Олег встречал их, убеленных сединами ветеранов, в коридорах Института Новых Информационных технологий, где постигал нелегкую науку власти над искусственным интеллектом, главным принципом которой, как открылось значительно позже, была власть над интеллектом естественным — собственным разумом специалиста-киберпсихолога. Что было по силам далеко не всем. Иные ломались, уходили, меняли профессию, споткнувшись о первую тяжелую неудачу, не справившись с непомерной ответственностью, не готовые взять в руки при первой необходимости жизни других людей. Другим становилось физически плевать на мнение, которое складывалось о них у окружающих, им не требовалось ничье уважение. Они прекрасно чувствовали себя вне общества, иногда сознательно противопоставляя ему собственную личность. Они учились уважать сами себя, вернее, знать себе цену, сознавая, что им этого вполне достаточно. Нет, они не становились самовлюбленными эгоистами с ярко выраженным нарциссизмом — отнюдь. Они держались обособленно, но приветливо решительно ко всем, интересовались их мнением, готовые выслушать и помочь любому, кому требуется помощь, они считались с желаниями окружающих (если считали это целесообразным), они всегда ценили и уважали собеседников и партнеров. Они справедливы, но жестоки — с точки зрения общечеловеческой морали. Они не привязаны к семье, но неспособны на предательство. Они не боятся смерти, но никогда не пойдут на неоправданный риск. Они верны, но не умеют любить. У них нет друзей и они в них не нуждаются. Они достаточно спокойны и уравновешены, но чрезмерно холодны, логичны и расчетливы. Их не любят и побаиваются. Это неотвратимо впитывается в кровь, в мозг, в разум и душу, оставаясь там навсегда. Таковы настоящие киберпсихологи. Молва шептала, что со временем эти люди сами становились похожими на живой компьютер, превращаясь в фанатиков, заперевшихся изнутри на огромный засов в собственном мире машинной логики, интеллектуальных программ и нескончаемых потоков информации. Олег Яров знал, что все это ерунда.
