Сергей Щеглов - Тень спрута
Глава 2. Законные иммигранты
Богатая у нас страна, много всего, и ничего не жалко. Но главное наше богатство — это люди.
М. Жванецкий1.
Со всех сторон осмотрев похожую на стеклянный саркофаг установку, Павел Макаров опасливо покосился на стоявшего рядом врача.
— Вот это и есть медикам? — Врач молча кивнул. — А больно не будет?
— Наоборот, — бесстрастно ответил врач. — Будет очень приятно. Потом, после обследования.
— Полезай, полезай, — усмехнулся Артем Калашников. — Не собираешься же ты и дальше пугать звездных русичей своим двухсотпятидесятилетним телом?!
— Двухсотдевяностолетним, — огрызнулся Макаров. — Ну ладно, где наша не пропадала…
Он присел на край «саркофага», закинул на него ноги и улегся на спину, скорчив скептическую гримасу.
— Расслабьтесь, — заученным тоном сказал врач. — Когда почувствуете тепло, закройте глаза. Удачного обследования!
Крышка медикама мягко опустилась на его основание. Калашников с удивлением отметил, что толстые прозрачные стенки нисколько не исказили изображение лежащего внутри человека. Ну что ж, подумал он. Посмотрим, на что способна медицина двадцать третьего века.
— Вы уверены, что хотите видеть все подробности? — в очередной раз спросил врач.
Калашников усмехнулся. Врач вел себя так, словно только и занимался обследованием пришельцев из прошлого в присутствии их недоверчивых друзей.
— Уверен, — ответил Калашников. — А если начнет тошнить, я попрошу вас сделать мне какой-нибудь укол!
— Хорошо, — ответил врач таким тоном, что Калашникову стало не по себе. — Приступим.
Таинственная установка засветилась густым фиолетовым светом. В первое мгновение Калашников подумал, что врач включил подсветку — но почти сразу же понял, что ошибся. Светилось тело лежавшего в «саркофаге» Макарова. Одежда, очки и даже ремень его куда-то исчезли; Макаров лежал на прозрачном основании совершенно голый, блаженно улыбался и светился, как сотня неоновых ламп. Через несколько секунд Калашников заметил, что тело Макарова тоже стало прозрачным: внутренние органы начали просвечивать через кожу, мозг засиял особенно ярким, почти белым светом.
— Очень интересно, — пробормотал Калашников.
— Это только начало, — заметил врач. — Смотрите, что будет дальше.
Внутренние органы Макарова постепенно меняли цвет. Из фиолетовых они превращались в синие, зеленые и даже желтые. Калашников быстро догадался, что это означает, и когда добрая половина Макарова засияла всеми цветами радуги, издал протяжное «у-у!».
— Да, — сказал врач. — Плохо. Даже для двадцать первого века.
— Вы еще меня не видели, — усмехнулся Калашников.
— Ничего страшного, — ответил врач. — И вас вылечим.
Похоже на то, подумал Калашников, наблюдая за постепенно синеющим телом Макарова. Еще и пяти минут не прошло, а Паша уже идет на поправку! Интересно, близорукость и искривление позвоночника они тоже умеют лечить?
Грудная клетка Макарова наполнилась воздухом, и Калашников услышал едва различимый хрип. Врач покачал головой.
— Курильщик, — пояснил Калашников. — Кстати, а в Звездной России еще что-нибудь курят?
— Курят, — подтвердил врач. — Но не такую отраву.
Хрип усилился, и на губах Макарова выступила фиолетовая пена. Калашников цокнул языком, представил себе, как будет выглядеть в «саркофаге» очистка печени, и решился.
— Кстати, — сказал он, повернувшись к врачу, — элфот Гринберг говорил о двух вариантах обследования. Стационарный, в медикаме, — Калашников показал на «саркофаг», — я уже видел. Нельзя ли заодно попробовать и второй? Кто знает, когда нам в следующий раз понадобится медицинская помощь!
— Вы имеете в виду медикор? — уточнил врач.
— Да, — вспомнил Калашников, — именно так он и назывался. Насколько я понял, эта штука занимает куда меньше места.
— Но требует больше времени, — возразил врач. — Хорошо, сейчас сделаем медикор.
Сделаем, повторил про себя Калашников. Какое стойкое оказалось выражение! Двести пятьдесят лет, а смысл все тот же.
Врач сделал шаг в сторону, нахмурился и пошевелил перед собой растопыренными пальцами. У Калашникова на мгновение зарябило в глазах, а потом он увидел, что врач стоит перед массивным белым креслом, на лоснящемся кожаном сиденье которого лежит черная глянцевая таблетка.
Так-так, подумал Калашников. Это что же, врач и в самом деле его «сделал»?! Интересно, как это у него получилось?
— Простите, — сказал он, показав на кресло. — А откуда оно взялось?
— Я его включил, — ответил врач. — Медикор пришлось сделать, а кресло всегда здесь. Типовая конфигурация.
— Понятно, — пробормотал Калашников, понявший только всю глубину своего невежества. — Значит, вот эта черная таблетка и есть медикор?
Врач взял «таблетку» большим и указательным пальцем.
— Да, это медикор, — сказал он. — Одноразовый робот, оптимизирующий человеческий организм. Среднее время работы — тридцать минут. Садитесь в кресло, Артем Сергеевич. Обследование вашего друга закончено; теперь ваша очередь.
Калашников услышал громкий протяжный зевок и посмотрел в сторону медикама. Макаров уже открыл глаза и теперь с удивлением рассматривал свои руки, сжимая и разжимая пальцы. Калашников отметил, что Макаров снова полностью одет, вот только очки его куда-то запропастились.
— Вижу, — сказал Макаров, помахав ладонью перед лицом. — Без очков вижу!
— Тебе еще и легкие прочистили, — сообщил Калашников. — Теперь курить будешь, как я — задыхаясь и кашляя!
— То-то я смотрю, какой воздух вкусный… — пробормотал Макаров и одним движением соскочил на пол. — Елки-палки! Да что же это со мной?!
— А что такое? — насторожился Калашников.
Вместо ответа Макаров раскинул руки и подпрыгнул в воздух с явным намерением полететь.
— Ага, — сказал Калашников. — Понятно. Чувство легкости в теле, бодрость необычайная? Летать небось хочется?
— Да, — кивнул Макаров. — Вот только не получается.
— Это пока, — мрачно заметил Калашников. — Еще пара таких обследований, и полетишь. Значит, близорукость тебе вылечили; а раскрой-ка ты рот!
— Точно! — Макаров хлопнул себя по лбу. — Зубы! Полный рот зубов!
— Ну, все, — сказал Калашников, убедившись, что Макаров не врет. — Таблетку мне, таблетку! Я тоже хочу в светлое будущее!
Он забрался на белое кресло, вытянул ноги и раскрыл рот.
— Ты куда это? — спросил Макаров, полагавший, что Калашников тоже полезет в медикам.
