Сергей Лукьяненко - Колесо фортуны
Нет, и что на меня сегодня накатило?
Я открыл свою комнату, включил свет и собрался было уже выгрузить продукты на стол, когда за спиной что-то гулко хлопнуло. Обернувшись, я увидел Корнеева. Корнеев был подозрительно тих и печален. Он парил в воздухе возле стены, яростными рывками выдирая застрявший в штукатурке каблук.
Злорадно подумав, что и у магистров не всегда удачно получается трансгрессироваться, я все же подошел к Витьке, схватил его за плечи и потащил. Витька сопел, колотя свободной ногой по стене. Наконец штукатурка не выдержала, и мы полетели на пол.
- Какой ты неуклюжий, Сашка, - вздохнул Корнеев, вставая и поглядывая на стену. В штукатурке зияла круглая дыра.
От возмущения я поперхнулся, но все же сказал:
- Завтра заделаешь!
- А что? Могу и сейчас... - Витька взмахнул было руками, но под моим укоризненным взглядом слегка смутился и заклинания не произнес.
- По-нормальному заделаешь, - объяснил я. Возьмешь в институте цемента, песочка, и...
- Ладно, сдался Витька. - Ретроград ты, Привалов... О! Пирожки! Это ты угадал.
Он уселся за стол, вытряс авоську. Подумал, протянув руку, вытащил из воздуха кипящий чайник, но заколебался:
- Эй, а может ты его хотел так принести... По-нормальному?
Махнув рукой, я уселся рядом. Спросил:
- Что ты так рано-то?
- А ты?
- Меня Янус напугал. Сказал, что...
- Неделя тяжелая будет, - кивнул Корнеев. - Во-во.
- И тебе тоже?
Витька мрачно откусил половину пирожка. Спросил:
- Чего он темнит, а, Привалов? Может уже про Колесо узнал?
- Не исключено.
- Скандал... - радостно сказал Корнеев. - Нет, не похоже. Сашка, может, нас на овощную базу отправляют?
С минуту мы обдумывали и эту версию. Но все же решили, что по такому мелкому поводу директор нас запугивать не стал бы.
- Ладно, нечего гадать, - первым сдался Корнеев. - Слушай, я вот что подумал с Колесом...
- Ну? - содрогнувшись спросил я.
- А если его остановить, когда все люди на Земле счастливы? Когда всем везет?
- Здорово, - признал я. - Вот только когда? Разве так бывает?
- Ну, если объявить всему миру, что... э... В двенадцать ноль-ноль по Гринвичу, например, всем надо быть счастливыми и удачливыми.
Пришлось покрутить пальцем у виска. Корнеев фыркнул.
- Что смеешься? Ну немножко-то можно потерпеть? Сесть с хорошей книжкой у окна, смотреть на красивых девушек. Или собраться большими компаниями, комплименты друг другу говорить, подарки делать!
- А тебя в этот момент комар укусит. Или у соседа труба лопнет, и потолок зальет.
- Полагаешь, никак? - серьезно спросил Витька.
- Угу. Нереально. Обязательно кому-нибудь да не повезет.
- Потерпели бы ради большинства! - уже отступая высказался Корнеев. Такая идея славная!
- Глупая твоя идея, Витька.
- Ладно. Допускаю преждевременная! - Корнеев выхватил из-под моих пальцев последний пирожок и в запале помахал им перед моим лицом. Я с трудом удержался от того, чтобы облизнуться. - А если не сейчас? Через десять лет, через двадцать? Когда уж точно можно будет добиться всеобщего счастья?
- А зачем тогда еще и Колесо останавливать? Масло масляным делать? Знаешь... Если уж люди станут счастливы, то мелкое невезение их не расстроит.
Это был еще тот удар! Корнеев запнулся на полуслове, глотнул воздуха и скис. Положил пирожок на стол, поднялся, и, смерив меня обиженным взглядом, провалился на первый этаж.
- Витька, брось дурить, - позвал я.
Но Корнеев не появился. Обиделся...
Вздохнув, я налил себе хорошего, грузинского чая. Съел оставшийся пирожок и пошел в холл. Телевизор был выключен... Значит, точно, один я на этаже. Включив новенький "Огонек" и устроившись на продавленном кресле, я приготовился наслаждаться зрелищами.
Но знатоки меня разочаровали. Минут двадцать я смотрел, как Знаменский с Томиным расследовали кражу двух рулонов ситца на фабрике. Вроде бы всем уже было ясно, что главная воровка замдиректора по хозяйственной части, женщина умная, но с большими пережитками в сознании, однако знатоки упорно это не замечали. Сообразив, что поймут они это лишь к концу второй серии, я тихонько выбрался из кресла, выключил телевизор, сполоснул кефирную бутылку и отправился спать.
Минут двадцать я честно пытался заснуть. Считал в двоичном коде от нуля до тысячи, вспоминал всякие забавные, хорошие истории, случавшиеся в институте на моей памяти как Ойра-Ойра помогал Магнусу Федоровичу испытывать джинсы-невидимки, и какой конфуз из этого вышел, или как Кристобаль Хозевич решил-таки на "Алдане" принципиально нерешаемую задачу, но результат оказался принципиально непостижимым...
Подумав об "Алдане" и двух своих неумело сделанных дублях, шатающихся сейчас возле пульта, я загрустил. Они Володьке насчитают... Так насчитают, что извиняться устану. А ведь можно часам к десяти все закончить, а потом повозиться в свое удовольствие...
Додумывая эту мысль, я поймал себя на том, что уже не лежу в кровати, а приплясываю посреди темной комнаты, одеваясь. Ну и ладно. Нечего бездельничать. Не запугает меня Янус...
...Вахтерша приоткрыла окошечко, когда я сбежал в вестибюль, и с легкой надеждой спросила:
- В кино пошел, Саша?
- Нет, на работу... Забежать надо на минутку... - виновато ответил я. Вахтерша наша, Лидия Петровна, словно поставила своей основной целью следить за соблюдением трудового законодательства сотрудниками института.
На улице было холодно и пустынно. Чтобы не замерзнуть, я пробежался до института и влетел в двери так энергично, что какой-то домовой, вытирающий пыль с прикованного у двери скелета, испуганно шарахнулся в сторону, а скелет попытался зажмуриться. Мне стало немножко стыдно, и я перешел на шаг. Работа кипела вовсю. По второму этажу десяток лаборантов тащили самое настоящее бревно, облепив его, словно муравьи спичку. Я секунду постоял, соображая, не нужна ли ребятам помощь, как они собираются протащить бревно в узкую дверь, и зачем им это самое бревно нужно. Но лаборанты были такими шумными и энергичными, что я не рискнул вмешиваться и пошел к себе, на четвертый. У дверей электронного зала я секунду постоял, вслушиваясь, потом резко вошел. Как ни странно, все было в полном порядке. Первый дубль сидел за столом и что-то писал на бумажке. Второй, пристроившись у него за спиной, бормотал:
- Запятую, запятую не туда поставил...
Я подошел и глянул. Дубль самонадеянно проверял мою программу. Запятая и впрямь была не на месте. Я вздохнул. Первый дубль покосился на меня и быстро исправился.
- Работать-работать, - сурово велел я, отходя к "Алдану".
Машина работала вовсю. Гудели ферритовые накопители, щелкали реле, перемигивались лампочки. Я погрозил дублям пальцем и величественно вышел. Меня посетила хорошая мысль.
