Семен Слепынин - Сфера разума
- Здесь же чертей до черта!
- Черти слабаки, сейчас сам увидишь.- Алкаш обернулся к сосне, где по-прежнему сидели вороны, и крикнул: - Эй, вы! Носач! Мефодий! Ко мне!
Вороны каркнули, спрыгнули на землю и превратились в чертей, в традиционных слуг дьявола - с рогами и копытами, с коричневой шерстью, пахнущей серой. Один из них - высокий и худой - обладал унылой лошадиной физиономией и большим, висячим, как банан, носом. Видимо, это и есть Носач. В противоположность ему Мефодий - коренаст, широколиц и курнос.
Черти подскочили и наставили на меня сверкнувшие на солнце вилы.
- Видел? - Алкаш засмеялся.- Вилы! Ничего умнее не придумали.
Однако вилы касались моих плеч и портили мне настроение. К счастью, чертей отвлекло одно странное происшествие.
Из леса выскочило существо, похожее на черта, но гораздо меньших размеров. Увидев нас, жалкое и плюгавое создание заметалось и запрыгало. Кинулось было в лес, но, взвизгнув от ужаса, отскочило обратно.
- Мелкий бес! - закричал Мефодий.- Лови его!
В охоте принял участие и Алкаш. Покачнувшись, он упал, но сумел схватить беса за хвост. Мефодий вцепился в рога, а в лапах Носача неведомо как оказались ремни и веревки.
Вскоре туго связанный бес валялся у машины и жалобно скулил. Над ним склонился Носач, нюхнул и отвернулся с величайшим омерзением.
- Какая гадость!
- Видел? - подмигнул мне Алкаш.- Стыдятся они своего родства с мелкими бесами. Соберут десятка два, свалят в кучу и сожгут.
Мефодий и Носач, засунув мелкого беса в багажник, снова наставили на меня вилы.
- Этого туда же? В багажник?
- Сдурели,- рассердился Алкаш.- Мне за него медаль дадут. Вам надо иметь при нем приличный вид. Человеческий! Это же персонаж исторический.
Услышав, что я персона историческая, черти с любопытством взглянули на меня и приняли человеческий образ. Передо мной стояли мушкетеры времен кардинала Ришелье. Рослый Носач мог бы сойти за Портоса, если бы не сутуловатость и непомерно большой нос. Щеголеватый Мефодий то и дело поглаживал эфес шпаги, поправлял богато расшитый пояс и улыбался. Форма мушкетера, видать, ему очень нравилась.
- А ну, проваливайте,- махнул рукой Алкаш.- Не мешайте нам.
Мушкетеры уменьшились, вновь обратились в ворон, взмахнули крыльями и уселись на прежнее место - на нижние ветви сосны.
- Видел? - весело спрашивал Алкаш, хвастаясь своей властью над чертями.
Власть, однако, оказалась призрачной. Речь Алкаша становилась все более бессвязной, но я все же выяснил, что Мефодий и Носач действительно его слуги. Но одновременно и конвоиры. Они неотступно следовали за ним, жили в одной квартире и по малейшему подозрению в неблаговидных намерениях могли доставить в ЦДП. Что это такое - не знаю. Но когда Алкаш, с трудом ворочая языком, выговаривал "цедепе", он бледнел. И ужас этот невольно передавался мне.
Для храбрости я выпил еще полстакана водки, потом еще... Дальнейшее помню смутно. Кажется, мы с Алкашом обнимались, клялись в вечной дружбе и, как это частенько бывает, тут же подрались.
Опомнился я, когда в голове зазвенело, а из глаз посыпались искры. Мефодий, стукнувший меня копытом по лбу, стоял рядом и волосатой лапой поддерживал за плечи. Рога и копыта исчезли, и на меня с презрением и насмешкой смотрел уже Мефодий-мушкетер.
- Эх вы, а еще люди. Напились, как свиньи.
Обмякшего Алкаша держал за шиворот Носач. Брезгливо обнюхав его, он пробормотал:
- Свиньи. Возись теперь с ними.
- Ничего,- усмехнулся Мефодий.- Мы их в цедепе. Там они очнутся.
- Не смеете,- встрепенулся Алкаш.
Ужас перед ЦДП был так велик, что Алкаш на миг протрезвел. Он засуетился, усадил меня и своих конвоиров в машину и взялся за руль. Машина, однако, виляла, шарахаясь из стороны в сторону, наконец съехала во влажную луговину и забуксовала. Водитель бессильно уронил голову на руль.
- Говорил же,- уныло гнусавил Носач.- Возись теперь.
Черти вышли из машины, подхватили ее с двух сторон, и... У меня сердце зашлось от страха, когда увидел, что летим высоко в поднебесье. От толчка Алкаш очнулся, равнодушно посмотрел на проплывающие внизу облака и, сплюнув, снова уронил голову на руль.
"Привык уже,- шевельнулась у меня злая мысль.- Как же, старожил!"
Машина приземлилась около высокого здания. Мефодий ввел меня в вестибюль, сзади плелся Алкаш и кричал:
- Доставлю! Я сам!
- Сначала выспись,- прогнусавил Носач.
Поднялись на лифте, шли какими-то запутанными коридорами. Меня бережно передавали из рук в руки и наконец усадили перед огромным экраном. На нем заплясали искры, поползли разноцветные полосы.
"Мои нервные токи,- мелькали догадки.- Это что? Проверяют на бесчеловечность? А, плевать!"
Рядом стояли какие-то люди. Но люди ли? Нет, не боялся я их нисколько. В груди бродила хмельная отвага. Я был смел до дерзости и несколько уязвлен: окружающие вели себя, как мне казалось, не слишком учтиво. Они тыкали в меня пальцами, жестикулировали и о чем-то громко спорили. До моего затуманенного сознания доходили лишь обрывки фраз.
- Сейчас бесполезно... Все его импульсы перепутались.
- Исторический?
- Несомненно... Это человек.
- Уверены? Почему?
- Хотя бы потому, что он пьян...- Я ожидал, что говорящий скажет "как свинья", но услышал еще более оскорбительное: - Он пьян, как человек.
- Это Алкаш его...
- Я не Алкаш! - взвился я.- Не путайте меня с ним. Я Пьер Гранье, известный писатель-фантаст и композитор. Это ты Алкаш!
Я ткнул пальцем в полного субъекта с красными губами и плюнул ему в лицо. Субъект злобно зарычал. Сжав кулаки, он шагнул ко мне, но сдержался и отошел в сторону.
Ко мне отнеслись терпимо. Кажется, даже уговаривали, пытались снова усадить в кресло. Особенно обходительной была молодая блондинка с нежным голосом и до того красивая, что я, взмахнув кулаком, закричал:
- Не притворяйся. Знаю, кто ты. Ты ведьма!
- Уведите его! - послышался чей-то повелительный голос.- Пусть проспится.
Проснулся я утром следующего дня в светлой уютной комнате. Сознание было ясным, но настроение - хуже не придумаешь. "Что я натворил вчера? - с отвращением вспоминал я.- А впрочем, все к лучшему. Они убедились, что я подхожу им, что я достаточно... Как это у них? Бесчеловечен?"
Немного побаливала голова. Умывшись, почувствовал облегчение и стал одеваться. Отлично отутюженная одежда лежала на стуле, ботинки были начищены до блеска. Кто это постарался? Невидимые слуги? Мои конвоиры?
Я сел за стол и неуверенно произнес:
- Эй! Есть кто-нибудь?
Перед столом бесшумно возникли два субъекта. Пышные эполеты на плечах, сапоги со шпорами, сабли... "Э, да мне достались гусары времен Кутузова",усмехнулся я, и настроение почему-то начало повышаться. Одному из субъектов высокому и стройному, с лихо закрученными усами - подходит, пожалуй, имя Усач. Другого, пониже ростом, но кряжистого, я мысленно назвал Крепышом.
