Георгий Левин - Жизнь на обочине
Кирпичное красное здание. Большой зал с двумя большими печами. Множество народа забившего всё вокруг. Сидели на полу тесной кучей. В общем, зрелище новое и не виданное. А потом…
Яркий свет разрезал тьму и из ночи выполз огромный, чёрный, пыхтящий дымом монстр. В страхе я прижался к матери. Спрятал лицо у неё на груди и едва не закричал от ужаса. Монстр пыхтел паром. Оглушительно грохотал. Извергал клубы дыма и яркого света он приближался к нам. Моё тело тряслось от страха. Мать пыталась успокоить меня. Но безуспешно. Тогда она просто стукнула меня пару раз. Эта терапия помогла. Тут же пришёл в себя.
Народ ринулся к вагонам. Места брались с боем. Победителем выходил только самый сильный и безжалостный представитель рода людского. Шансов у нас в этой борьбе не было. Но у матери было грозное требование партийного органа. Оно помогло нам. Милиционер проводил нас в вагон. Это был плацкартный вагон. Теперь такие вагоны увидеть можно только в музее. Деревянные лавки никаких матрасов и постельных принадлежностей. Народ размещался всюду. На полу вагона. Под полками. В тамбурах и на крыше вагона. Неудобства никого не смущали. Главным было ехать. А как? Значения не имело.
Мы ехали со всеми удобствами. По царски. У нас была своя полка! По тем временам роскошь не виданная. Разместились и стали ждать отправления. Свисток. Удары колокола. И вагон дёрнулся! Лязгнули колёса и мы поехали! За окном проплывала темень ночи. Она скрывала унылый пейзаж. Я задремал.
Мать растолкала меня. Уже было утро. Наш состав стоял на большом вокзале. Он был большой и состоял из здания вокзала. Нескольких платформ и десятка путей. Это был город Углич. Мне он показался огромным. Хотя потом на карте найти его не смог. Здесь нам предстояла пересадка на поезд до Москвы. Он делал остановку на вокзале этого городка и стоял 2 минуты. Тогда этот вокзал с тремя платформами показался мне самым большим и страшным. Везде сновали толпы людей. Такого скопления народа ещё не видел. Страх потеряться в этом людском водовороте заставил меня уцепиться за материн подол. Как это делают малые дети. Отчаянно крутил головой по сторонам. Нервничал. Страшно боялся, что сесть на свой поезд мы не успеем. Но всё прошло нормально. Слава Богу, мы успели.
Это был такой же вагон, как и тот в котором мы ехали до этого. Те же деревянные полки общего вагона. Но он был более новый и каждый едущий в нём занимал свою полку. На полу и под полками никто не сидел. А по вагону с достоинством курсировала проводница. Женщина лет сорока в тёмно- синей форме с погонами и беретом на голове. В её руках был кирзовый футляр с флажками. При отправлении поезда после гудка паровоза она стояла в открытой двери вагона с флажком в руке. Поезд отходил от станции. Она закрывала дверь движущегося вагона. Я её очень боялся. С замирающим сердцем подглядывал за этими её действиями.
Заполнявший вагон народ был одет в старую одежду. Было много людей одетых в солдатскую форму без погон. Их груди украшали орденские планки и нашивки за ранения. В вагоне стоял густой запах немытых тел, портянок, пота, смешанный с запахом лука. Всего этого не замечал. К таким запахам привык. В сёлах пахло и не так. Наше путешествие длилось почти четверо суток. Всё время пути не отрывался от окна вагона. За стеклом проплывали большие города, городишки, сёла, поля и леса моей огромной Родины. Жадно впитывал это новое. Увиденное зрелище заставляло трепетать от возбуждения. Оказалось мой мир такой огромный и прекрасный! И я упивался им.
Длинные очереди в туалет в вагоне или такие же толпы народа за кипятком к стоящему у купе проводницы баку не могли повлиять на моё восторженное состояние. Я ехал к новой жизни! К жизни в большом городе. К жизни, о которой ничего не знал. Поезд шёл вперёд. Мерно стучали колёса вагонов. Они поглощали километры пути. Уносили нас вперёд к нашей цели.
Всё чаще мы проезжали города. Это было знаком, что мы приближались к Москве. Отличал города от сёл по скоплению домов. Эти большие по сельским меркам сооружения жались друг к другу. Составляли длинные цепи зданий без просветов между ними. Двух, трёхэтажные они поражали меня.
Самое большое здание, которое я видел в своей жизни, было обширное рубленное одноэтажное здание нашей сельской школы. Да старая разрушенная церковь. Ещё в начале 30-х годов она была превращёна в клуб. А здесь такие большие избы! Так я вначале называл дома. Вызывая насмешки сверстников. Им моя сущность десятилетнего мальчугана жившего в глубинке была смешной и комичной. Они долго издевались надо мной. Обзывали "лаптем". Но десятилетний парень вырос в селе и познал физический труд. Я был сильнее их. Надавать им по шеям мог спокойно. Даже если обидчики превосходили числом. Поэтому издевались не долго. Это было потом. А пока колёса вагонов стучали по рельсам и уносили меня в неведомую даль.
И вот Москва! На вокзале просто застыл с открытым ртом. Гомон и рокот вокзала, голоса из репродукторов оглушили меня. Я почувствовал себя маленькой букашкой в большом человеческом муравейнике. Но и это не было концом нашего пути. Путешествие продолжалось.
Нам ещё нужно было ехать на пригородный вокзал. Тогда электричек ещё не было и до Мытищ предстояло добираться пригородным поездом. Эту часть пути не заметил. Ошеломлён был окружавшей меня новой действительностью и видами большого города.
Мать отвлекала меня рассказами истории возникновения города, где мне предстояло жить.
Когда-то подмосковное село после строительства железной дороги начавшееся ещё при царе стало расти вокруг железнодорожной станции. Сначала появились железнодорожные мастерские. Потом выросли заводики. Они ещё в царское время поглотили село. Превратили его в городок Мытищи. Он и рос. Сначала около железнодорожного вокзала. Машиностроительный завод построили в стороне. Он был детищем советских пятилеток. Как и заведено было в те годы, это была стройка века. Огромную территорию окружал забор. За ним стояли большие цеха. К заводу подходила четырёх колейная железнодорожная ветка. Тысячи человек работали на заводе. Им требовалось жильё. Это и дало толчок новому строительству города. Центром его и стал комплекс зданий заводоуправления. А вокруг рос новый жилой посёлок. Работников гиганта первых пятилеток.
Тогда в 1946 году город состоял из трёх частей. Центра города, железнодорожного и заводского посёлков. Они назывались районами. Но народ упорно именовал их по названию этих трёх частей города. Границы между ними стирались. Дома завода поглощали все территории. Добираясь до окрестных сёл и вбирая их.
Родители жили в заводском посёлке. От вокзала мы туда ехали автобусом. Для меня это море впечатлений превратило всю дорогу в сон. Удивляться, восхищаться уже не было сил. Просто смотрел на всё вокруг. Уже не воспринимая ничего. Но вот путь закончился. Передо мной был дом родителей. Двухэтажный он стоял среди других домов похожих на него. Мы направились к нему.
