Петр Заспа - Аэронавт
Неожиданно громыхнула дверь, и Стефан замолчал на полуслове. В камеру вошёл священник в фиолетовой рясе и тяжёлым распятием на груди. Он слепо прищурился, всматриваясь вдоль стен, вставил факел в крепление на стене, затем перекрестился и позвал:
– Подойдите ко мне, дети мои! Я отец Матиуш. Я буду готовить вас к последнему испытанию. Идите ко мне на свет и ничего не бойтесь.
Первым вскочил Стефан и, рухнув на колени, обхватил священника за ноги.
– Святой отче! Прошу! Пусть Господь простит не только мою душу, но и моё тело!
– Не хитри, сын мой! – Отец Матиуш сложил молитвенно руки на груди и, освобождая ноги, отступил назад. – Душа твоя полетит к нему чистая и непорочная. Но для этого ты должен покаяться во всех своих грехах.
Затем священник увидел даже не шелохнувшегося на его зов Смородина и удивлённо спросил:
– А ты, овца господняя, отчего не проникнешься духом покаяния? Я ведь знаю, что иноверцев в наших казематах нет. Так иди, помолимся вместе Господу нашему, пострадавшему за нас Иезусу.
Миша отвернулся и нехотя бросил:
– Я атеист.
– Кто, кто? Иноверец?
– Отцепитесь от меня, святой отец, или как вас там? Не знаю я никаких молитв, потому что ещё недавно у меня в кармане лежал партбилет. А иконы я видел лишь когда перелистывал журналы «Наука и религия».
Озадаченный отец Матиуш задумчиво обхватил подбородок и молча уставился на Смородина.
– Да он же блаженный! – вступился за Мишу Стефан. – Вы его, отче, не слушайте. Он ещё тут не такое рассказывал. Слишком сурово инквизиторы с ним обошлись. Вот он рассудком и ослаб.
– Ну так приступим! – примирительно кивнул святой отец и замычал гнусавым голосом молитву: – Господь наш на небесах, на земле и море…
Но его распевание неожиданно потонуло в пронесшемся по коридору хриплом рокоте. Увлёкшись, и никого кроме себя не слыша, пел палач. Он старательно тянул фальцетом верхние ноты и, позабыв несколько строк, начал песню сначала:
– На поле танки грохотали.
Солдаты шли в последний бой!
А молодо-о-го командира.
Несли с пробитой головой…
Остановившись у приоткрытой двери камеры, он заглянул и прокашлялся в спину отцу Матиушу:
– Заканчивайте, святой отче! Колокола уже отзвонили.
– Так я уже всё! – охотно отозвался отец Матиуш, оборвав молитву на полуслове. – Примите покорно участь свою, дети мои! – продолжил он скороговоркой, перекрестив всех распятием. – Сын божий, Иезус, ждёт вас…. Димитрий, подсвети мне выход. Ну и запах тут!
Дверь лязгнула железом, и вновь наступила тишина. Возле Смородина зашуршала солома. Из темноты выполз узник и схватил Стефана за ногу.
– Я всё слышал! Я Марко Забар из Пливины! Слугой буду твоим верным, только спаси меня! Попроси генерала Казимира и за мою душу. Я слышал, как ты говорил, что генерал тебя знает.
– Да… знает, – довольно усмехнулся Стефан. – Мы с его превосходительством так венгров в Карпатах били! – Стефан азартно стукнул кулаком в земляной пол. – Так били! Да он только меня увидит, так сразу прикажет освободить! А я ещё попрошу в придачу нашивки десятника на рукава. А то! Генерал Казимир мне, считай, жизнью обязан. Мы как от конфедератов удирали, так я русским уланам сразу показал, где генерал прятался, чтобы они его первым спасали!
– Так попросишь и за меня? – с надеждой в голосе спросил Марко.
– Попрошу, – великодушно согласился Стефан. – Считай, что ты уже свободен. А за что тебя схватили?
– Так, считай – ни за что! Я на посту уснул. А наш вахмистр стащил у меня мой штуцер, а его благородию капитану Стоянову соврал, что это конфедераты его украли. Но я точно знаю, что вахмистр его потом на рынке на ведро самогонки сменял!
Стефан засмеялся и похлопал Марко по спине.
– Что ж ты сам самогону не выгнал и назад его не выменял?
– Дык, схватили меня в тот же час. А то бы точно так и сделал!
– Ничего… – Стефан вытянулся на соломе и уверенно произнёс: – генерал нас обоих заберёт. Ему солдаты нужны. Я слышал, как гвардейцы переговаривались, что он к аббату специально за солдатами приехал.
Смородин, обхватив колени, забился в отдающий сыростью, гнилью и мочой угол и начал вспоминать всё сначала: взлёт, вой двигателей, затем на голову полетели коробки и темнота. Теперь он сидит, прикованный, в промозглом подвале и слушает каких-то дезертиров какой-то непонятной войны. И ведь призраками их не назовёшь! Вон как радуются, узнав, что в соседних окопах недавно прятались. Да и разит от них, не пойми чем, очень даже натурально! А пытки до сих пор напоминают о себе ранами, отгоняя прочь сомнения в реальности происходящего.
В коридоре темницы захлопали двери, и хриплый голос Димитрия приказал:
– Выходим из камер по одному и подставляем мне руки! Если кто не понял – выбью зубы! И без фокусов. От меня ещё никто не убегал.
Оборвав смех, Стефан перекрестился и дернул Марко за цепь.
– Пошли. Нам нужно стать вначале, чтобы попасть на глаза генералу.
Он встал у двери, вытянув вперёд растопыренные пальцы. Палач клацнул ключом в замке и, увидев на пороге Стефана, хмыкнул:
– Торопишься?
– А то! Мне на фронт пора. За мной сам генерал приехал.
– Ну, ну… – многозначительно оскалился Димитрий. – Помечтай.
Но на Стефана намёки палача не произвели впечатления, и он уверенно протянул руки.
– Не тебе решать! Вяжи!
Димитрий отстегнул цепь и накинул верёвочную петлю, соединяющую в общую связку ожидающих в коридоре узников. За ним поспешил подать закованные руки Марко, затем стал Смородин. Выстроившись в длинную очередь, узники медленным шагом двинулись к выходу. В подвале с обеих сторон их охраняла стража подземелья, когда вышли во двор, то двинулись сквозь шеренги гвардейцев. Яркий солнечный свет ударил в глаза, и Миша зажмурился, не видя дороги и шагая вслед за натянувшейся верёвкой. Затем солнце скрыла тень, и он удивлённо оглянулся на широкий двор, ограждённый уходящими в небо высокими каменными стенами. Всё, что он видел до этого – комната пыток да стены темницы. И всюду царила темнота, не позволявшая рассмотреть ничего вокруг. Теперь же над головой сияло голубое небо, под ногами можно было разглядеть трещины на булыжниках брусчатки, а на затылке Стефана – спутанную с волосами солому. Посреди площади высилось монументальной глыбой очень знакомое по фильмам и книжным иллюстрациям сооружение. Деревянная рама, опутанная пеньковыми канатами, стояла на узком ложе с высокими бортами.
– Гильотина? – прошептал изумлённый Смородин, дёрнув Стефана за верёвку.
