Дмитрий Янковский - Правила подводной охоты
— Шею подбрить, — строго выговорил командир, — виски подстричь. Кантик на затылке подровнять.
— Есть! — коротко ответил я.
Такого ответа требовал устав, хотя поначалу я совершенно не понимал, что именно необходимо есть в данном случае. Только позже, на уроке истории морского дела, нам объяснили, что этот ответ трансформировался из английского «Yes!», вполне логичного при ответе начальнику.
— Десять минут на устранение замечаний! — приказал Ушан. — Р-р-ра-зой-дись! Строиться через пятнадцать минут.
Мы рванули в кубрик.
— Витяй, отбей мне кантик! — на бегу попросил я.
— Мне бляху чистить. — Грохот ботинок по трапу сделал его ответ едва различимым.
Но я понял. Мог бы и сам догадаться.
— Толик!
— Я в гальюн.
— Пас, хоть ты помоги! — Мне удалось схватить за рукав бледного, щуплого парня. — Тебе ведь тоже велели шею подбрить?
Вообще-то его звали Сергеем, но сокращенная фамилия Постригань быстро преобразилась в удобную кличку.
— Ну? — он остановился и глянул на меня, по привычке не ожидая ничего хорошего.
— Я тебе подбрею, ты мне.
— И все?
— Да, — старательно улыбнулся я.
— Ладно, идем. Бритва есть?
— Есть, есть, — мне удалось окончательно его успокоить.
— Только я за качество не ручаюсь, — честно предупредил он.
— Плевать! Вперед, а то времени мало.
Я вынул из рундука безопасную бритву, Пас взял свою, и мы уединились в умывальнике, сверкающем зеркалами и белоснежной композитовой плиткой. Со своей частью работы я справился в несколько быстрых движений, удалив с шеи Паса лишние волосы. Теперь мне предстояло подставить свой затылок, но Пас словно нарочно оттягивал время — аккуратно стряхнул и промыл свою бритву, так же аккуратно уложил ее в футляр и спрятал в карман.
— Слушай, чистюля, побыстрее нельзя? — не выдержал я.
— Мылить? — спросил Пас.
— Некогда, — отмахнулся я.
Он положил мне ладонь на темя, и я склонился над раковиной. Сухое лезвие неприятно царапнуло кожу.
— Ты не боишься распределения? — осторожно спросил Пас, подбривая мне шею.
— Ну ты даешь! — меня удивила такая постановка вопроса. — Если дрейфишь, зачем вообще поступал в учебку охотников?
— Мне говорили, что здесь все по-другому, — признался Пас.
— На базе будет легче. Вот увидишь. — Мне хотелось успокоить его, потому что бритва в дрожащих руках заставляла меня нервничать.
— Откуда ты знаешь?
Это был серьезный вопрос, поскольку из всех людей, с кем нам приходилось общаться, на базах служили только командиры взводов. Они приезжали на два года, вели курс, а после распределения убывали обратно. Но вытянуть из них достоверную информацию о быте охотников казалось немыслимым.
— Слухи, — честно ответил я.
— Понятно. — Пас вздохнул и принялся ровнять мне кантик. — Знаешь, чего я больше всего боюсь?
— Ну?
— Попасть на базу одному. Представляешь? Все новое, непонятное, ты ничего не знаешь, а вокруг все чужие.
— Так не бывает, — ответил я. — Есть закон, по которому на одну базу распределяют не меньше двух курсантов из одного отделения.
— Точно?
— Точно, — подтвердил я. — Толик разведал, когда дежурил по штабу.
Бритва скользнула по шее еще несколькими скребущими движениями, после чего Пас отошел на шаг и придирчиво оглядел дело рук своих.
— Кривовато, — признался он.
— Да ладно, — меня утомила неудобная поза. — Главное, чтобы Ушан не цеплялся.
— Очень криво, — вздохнул Пас.
Это меня насторожило. Я попробовал оглядеть затылок в зеркало, но подробностей видно не было.
— Сейчас, подожди, — дрогнувшими губами попросил меня Пас и скрылся за дверью.
Я попробовал ощупать кантик, но ничего ужасного не обнаружил. Через минуту Пас вернулся и протянул мне компактное бритвенное зеркальце. Через него я без труда разглядел отражение собственного затылка в большом зеркале.
— Фу, напугал, — улыбнулся я. — Ну, слева чуть подровняй, и будет нормально.
— Ты не сердишься? — повеселел Пас.
— С чего бы? Равняй поскорее.
Конечно, руки у него были кривые, нечего сказать — другой справился бы со столь простой задачей и быстрее и лучше. Но у меня не было альтернативы. Пас высунул язык от усердия и поскреб бритвой левую часть моего затылка. Кожу начало пощипывать от раздражения.
— Что-то не очень хорошо получается, — вздохнул он.
Я взял с полочки зеркальце и осмотрел работу — теперь левая часть кантика оказалась выше правой.
— Не расстраивайся. — Я постарался сдержать растущее бешенство. — Еще справа сними. Только чуть-чуть.
Так он ровнял меня минут пять, при этом линия волос на моем затылке стремительно поднималась, пока не достигла критической отметки.
— Стой! — я вырвал бритву из его руки. — Чтоб тебя!
Мой затылок был похож на синий подбородок лежачего больного, которого бреют раз в три дня. Кантик проходил по уровню верхней кромки ушей.
— Извини, — Пас опустил глаза.
— Катись отсюда! — В отчаянии я был готов наброситься на него с кулаками.
Он вырвал из моей руки зеркальце и скрылся за дверью. Я обреченно ощупал колкую щетину на затылке, и жизнь показалась мне прожитой зря. Это же надо! Ведь сегодня торжественный выпуск и отъезд на базу, а вид у меня такой, что рыбы засмеют. Мне пришлось потереть нос, чтобы не пустить слезу.
— Строиться на завтрак! — взревел на плацу Ушан.
Я сунул бритву в карман новых брюк и выбрался из жилого корпуса в прозрачный утренний воздух.
— Раз, два, три, — считал командир, отбивая такт левой ногой.
На счет «десять» всему отделению надлежало стоять по ранжиру, то есть по росту. Я занял привычное место и тут же услышал хихиканье за спиной.
— Десять!
Мы замерли, вытянувшись по стойке «смирно». Я почти физически ощущал, как шесть пар глаз буравят мой до неприличия обнаженный затылок. Наконец Влад не выдержал и фыркнул. От стыда и злобы кровь ударила мне в голову.
— Отставить смех! — рявнул Ушан. — На камбуз шагом марш!
Мы тронулись. Командир остался на месте, по обыкновению пропуская колонну вперед, а я, стиснув зубы, ждал, когда он заметит изменения в моей прическе.
— Стой! Раз, два, — наконец остановил нас Ушан. В его голосе слышалось плохо скрытое удивление. — Савельев! — окликнул меня командир.
— Я! — вырвался из моей глотки уставной ответ.
— Тебе что было приказано?
— Подровнять кантик! — отрапортовал я.
— А ты что сделал? У тебя голова теперь на небритую жопу похожа!
