Василий Головачев - Извне
Час прошел.
Разведчики не возвращались.
Вокруг все было спокойно. Астероид продолжал свой тяжеловесный полет к точке встречи с Землей, равнодушный ко всей человеческой возне вокруг него.
Денис почувствовал тревогу. Он знал полковника достаточно хорошо, чтобы полностью доверять его словам и действиям. Если командир говорил, что вернется через час, так оно всегда и происходило. А раз он не вернулся в срок, значит, что-то случилось, и надо было предпринимать какие-нибудь меры.
Денис включил рацию на постоянный вызов и сам несколько минут слал в эфир: «Я Ангара-два, Первый, ответьте Ангаре…»
Никто не отвечал.
Прошел еще час.
Тогда Денис попытался нащупать лучом прожектора треугольную дыру в стыке граней астероида… и волосы зашевелились у него на голове! Дыра внезапно исчезла! Пространство внутри ее сгустилось и превратилось в искрящуюся плиту, закрывшую вход в тоннель!
Первым побуждением Дениса было немедленно стартовать. Вторым — вылезти наружу, убедиться в реальности явления и попытаться взломать возникшее препятствие. Однако он заставил себя остаться на месте и вызвал ЦУП. Ответ с Земли не пришел ни через семь минут, ни через десять, ни через двадцать. Тело астероида загораживало нужный сектор Солнечной системы, и для того чтобы послать сообщение и получить ответ, надо было стартовать, сориентировать должным образом антенны корабля и ждать. А поскольку времени и так ушло непозволительно много, Денис решил действовать на свой страх и риск.
Он выбрался в отсек полезной нагрузки, расконсервировал плазменный резак и вытащил его через грузовой люк. Выбрался наружу сам, вооруженный до зубов. Никто не появлялся и не пытался напасть на него, никто не высовывал голов и щупалец из щелей и дыр в породах астероида. Тогда Денис приблизился к тому месту, где недавно зияло шестиметровой величины треугольное отверстие, и несколько минут потратил на изучение затычки, закрывшей дыру. Впечатление было такое, будто перед ним был монолит. Ни щелочки, ни рисочки, ни какого-либо указания на то, что здесь существовал проход в недра астероида.
— Ничего? — вызвал Денис Михалыча.
— Не слышно, — ответил бортовой компьютер виноватым голосом, продолжая вызывать ушедших.
Сжав зубы, Денис взялся за резак.
Однако плазменная струя не смогла пробить материал пробки, заткнувшей отверстие. Толщина пород в этой точке оказалась такой, что на вырезание дыры в стене мощности резака было недостаточно. Проделав полуметровую каверну в черной бугристой стене, резак погас — кончилась энергия.
Денис выругался. С минуту отдыхал, прикидывая варианты дальнейших действий. Можно было облететь астероид кругом и поискать другие входы внутрь, можно было послать сообщение на Землю и посоветоваться с начальством. Но он выбрал другой путь.
Перезарядил резак и поднялся к американскому шаттлу, собираясь вскрыть его, как консервную банку. Вполне возможно, ответ на главный вопрос: что здесь, собственно, произошло? — находился в кабине управления «Техаса».
Но осуществить задуманное ему не удалось.
Внезапно кто-то окликнул его по-английски: многодиапазонные рации скафандров были настроены на все частоты связи российских и американских космических объектов, а также на аварийную волну. Голос же, раздавшийся в наушниках рации, явно принадлежал женщине:
— Эй, мистер, что вы там делаете?! Бишоп, это ты?!
Денис оглянулся, поискал глазами спрашивающего и высоко на вертикальной стене — грани перекладины креста — увидел сверкнувшую лучом фонаря фигурку. Она медленно спускалась по стене вниз, подпрыгивая и пролетая по десятку-два метров сразу.
— Я майор Молодцов, прима-пилот российского спасательного корабля «Ангара». Кто вы?
Женщина перешла на ломаный русский:
— Вы есть руски спасател?! Как вы здес оказатся?!
— Ваш «челнок» замолчал, — попытался объяснить ситуацию Денис, — примерно восемь дней назад, и нашу птичку послали выяснить, в чем дело.
— Не может быть! — Собеседница вновь заговорила по-английски. — Почему восемь дней?! Мы прилетели сюда шесть часов назад!
— Как это — шесть часов?! — теперь уже удивился и не поверил он. — Не может быть! Мы отправились к астероиду семь дней назад, после того как стало известно о вашем секретном полете. То есть что вы не отвечаете на вызовы.
— Здесь какая-то ошибка! — Фигурка приблизилась. Скафандры не позволяли видеть, кто находится внутри их, так как с виду женский не отличался от мужского, но все же было заметно, что приближается женщина. — Я Кэтрин Бьюти-Джонс, командир шаттла «Техас». Мои коллеги шесть часов назад ушли на разведку внутрь астероида и не вернулись. Надеюсь, ваш экипаж на борту?
— Не надейтесь, — мрачно пошутил Денис, чувствуя себя преступником. — Они ушли в дыру под кормой вашего «челнока» два с лишним часа назад. Дыра закрылась. Я пытаюсь определить, что происходит.
— И для этого вы решили повредить мой корабль?
— Не повредить — только пробиться в кабину. — Денис невольно покраснел. — У меня не было выбора. Давайте поднимемся на борт нашей птички, и я все объясню.
— Лучше уж поднимемся ко мне… если вы и в самом деле тот самый майор Молодцов, о котором я слышала.
Денис осветил плечо своего скафандра, на котором вместе с российским гербом и эмблемой РВКН виднелась перламутровая полоска личного клейма с надписью: ДАМ — Денис Андреевич Молодцов.
Командирша «Техаса» спрятала в спецзажим на поясе лазерный пистолет, ствол которого был направлен на майора, пролетела мимо и открыла люк.
Глава 7
Денис был знаком с Кэтрин Бьюти-Джонс заочно уже больше года, видел ее фото в кондуитах космофлота и читал о героических подвигах астронавтши в Интернете. Но одно дело — фотография, пусть и вполне качественная, откровенная, другое — сам объект фотосъемки. Мисс Кэтрин оказалась красавицей славянского типа — с пышными русыми волосами по плечи, большими голубыми глазами, пухлыми губками и ямочками на щеках. Вот только улыбалась она по-американски — ослепительно и холодно, правда, редко, а точнее, произошло это всего раз, когда Денис похвалил интерьер кабины управления. Однако на русского космонавта она продолжала смотреть оценивающе, строго и не вполне дружелюбно, будто сомневалась в его искренности и правдивости.
Оказалось, что ее матерью была русская, Анна Валерьевна Золотова, от которой она и переняла черты лица, фигуру и смелость. Отцом же Кэтрин был известный инженер и конструктор, создатель шаттла Роджер Бьюти-Джонс. Дочь пошла по его стопам, став не только астронавтом, но и фактически испытателем детища отца.
