Б Таркинтон - Приключения Пенрода
И вот все это великолепие вдруг остановилось возле сэра Ланселота-дитя. И добро бы сэр Галахад-дитя был один. Увы, девочки, повинуясь вечной страсти, которую испытывает слабый пол к изяществу и блеску, конечно же, сгрудились вокруг и с любопытством разглядывали счастливого обладателя костюма.
Выдав им очередную информацию по поводу суммы, в которую стал его родичам рыцарский наряд, мистер Леви обратил благосклонное внимание на Пенрода.
- Ты чего это закутался в старую накидку для гольфа? А под ней у тебя что? - спросил он.
Пенрод наградил его ледяным взглядом. Раньше этот остряк себе такого не позволял. Почтительность и робость - вот что до сегодняшнего дня определяло его отношение к Пенроду. Но сейчас сэр Галахад-дитя был настолько опьянен блеском своего костюма, что явно съехал с тормозов и, похоже, униматься не собирался.
- Так что у тебя под ней? - повторил он, хотя в иной обстановке непременно почувствовал бы угрозу, которую таил в себе взгляд Пенрода.
Ценой титанического напряжения воли Пенрод напустил на себя самый беззаботный вид.
- Да так, ничего особенного! - небрежно ответил он.
Это повергло Мориса в еще большее веселье.
- Ага! Значит, ты голый! - Теперь он просто визжал от восторга. Слушайте все! - продолжал он. - Пенрод Скофилд сказал, что у него под накидкой ничего нет! Он голый! Голый!
Девочки тут же громко захихикали. На их месте Пенрод вел бы себя поскромнее, но тут новый удар потряс все его существо, заставив забыть о неделикатных выходках толпы.
Взгляд его упал на рыжекудрую красавицу Марджори Джонс. Одетая в костюм девы Элейн-дитя, она сейчас хохотала вместе со всеми, и ее прелестный серебристый смех разносился по всей комнате.
На шум сбежались мальчики и девочки, сидевшие в других углах комнаты.
- Он голый! Голый! - продолжал вопить сэр Галахад-дитя. - Пенрод Скофилд голый! Голый!
- Ну, ну, детки, успокоились, успокоились! - сюсюкала миссис Лора Рюбуш, проталкиваясь сквозь гомонящий клубок. - Не забывайте, сегодня все мы маленькие рыцари и дамы. Маленькие рыцари и дамы Круглого стола никогда не позволяли себе так шуметь! Итак, если все в сборе, нам пора выходить на сцену.
Пользуясь заминкой, Пенрод проскользнул за спиной миссис Лоры Рюбуш и оказался рядом с дверью. Он тихонько открыл ее и выскочил вон. Плотно затворив дверь, он огляделся. Он попал в какой-то узкий коридор. Тут не было ни души. На противоположном конце он заметил дверь с табличкой, которая уведомляла, что это комната сторожа.
Гордость Пенрода была уязвлена, а сердце при воспоминании о нежном, но жестоком смехе Марджори Джонс разрывалось от боли. Он думал, что все счастливые дни для него уже позади, и, облокотясь на подоконник, пытался представить, какое впечатление произведет на всех, если выпрыгнет сейчас со второго этажа. Но тут он вспомнил о Морисе Леви, и мысль о самоубийстве оставила его. Решительно, он не мог покончить счеты с жизнью, пока сэр Галахад-дитя ходит неотмщенным по этой земле.
В это время по коридору прошествовал толстяк в синем комбинезоне. "Надеюсь, теперь-то им будет достаточно тепло!" - пробормотал он себе под нос, из чего Пенрод пришел к заключению, что какие-то особы из числа деятельниц искусств и ремесел совершенно напрасно сгоняли его в котельную. Толстяк скрылся за дверью с табличкой. Вскоре он снова вышел в коридор. Он снял комбинезон и был теперь в обычной одежде. Брюзгливо бормоча под нос не очень лестные слова по поводу посетительниц клуба, которым "вечно чего-то надо", он удалился, открыв дверь, и в коридор проник гул зрительного зала. Теперь к остальным чувствам Пенрода добавился страх, знакомый каждому, кто хоть раз выходил на сцену. Тем временем оркестр заиграл увертюру, и, спасаясь от надвигающегося спектакля, Пенрод прокрался на цыпочках в комнату сторожа. Но, войдя в нее, он понял, что попал в ловушку: другого выхода не было.
В отчаянии Пенрод сбросил мантию и оглядел себя. Увы, чулки свидетельствовали, что принадлежат Маргарет, не менее явно, чем дома, когда он смотрел на них в зеркало. Правда, теперь он вспомнил, что большинство других юных рыцарей выглядело не лучше. Ему уже показалось, что, быть может, позор не столь неминуем, когда одна из булавок, прикреплявших чулки к панталонам, вдруг расстегнулась. И вот, пытаясь застегнуть ее, он впервые переключил внимание с чулок на панталоны из красной байки. И тут он все понял.
Дом Скофилдов стоял на людном перекрестке. Забор был низкий, и, когда по понедельникам миссис Скофилд приглашала прачку, Пенрод испытывал адские муки. Мальчики очень болезненно воспринимают многое из того, чему взрослые не придают значения. И если прочие члены семьи не видели ничего зазорного в том, что прачка вывешивает сушить белье на улицу, то Пенрод не находил себе места от стыда. И из всех экспонатов, с помощью которых эта деловитая женщина давала городской общественности представление о вкусах Скофилдов, его больше всего удручало зимнее белье отца. Однажды произошел кошмарный случай. Именно в тот момент, когда эти ужасные байковые вещи развевались на ветру, алея на весь город, мимо прошла сияющая и накрахмаленная Марджори Джонс. Пенрод спрятался и долгое время не решался показаться на улице. Ведь он ни минуты не сомневался, что весь город знает о пристрастии отца к красной байке.
И вот сейчас, находясь в комнате сторожа, Пенрод прозрел в отношении своих панталон. Нет, в этом он даже близко не подойдет к сцене. Ведь каждый из юных рыцарей тут же узнает, во что его одели мать и сестра, и страшная истина прогремит на весь мир. Ибо куда громче, чем чулки, эта красная байка возопит о секрете его костюма и о том, как в действительности называется то, из чего его сделали.
Каждому, наверное, хоть раз в жизни снился сон, что он идет в нарядной толпе и вдруг с ужасом убеждается, что на нем нет ничего. Чувство неловкости, которое в таких случаях охватывает спящего, лишь в малой степени отражает то, что испытывал наш юный рыцарь Круглого стола. Ведь с ним все было, увы, наяву, и он переживал жесточайшие муки.
Мужчины вообще достаточно болезненно реагируют, если в их костюме появляется хоть малейшая деталь, которая может повлечь насмешки. В таких случаях они страдают гораздо сильнее, чем женщины, и не успокаиваются, пока их одежда не станет такой, какая считается приличной среди других мужчин. То же происходит с мальчиками, и ничего нет удивительного, что, разглядев свои злосчастные панталоны, Пенрод почувствовал себя хуже, чем голым.
- Пенрод Скофилд! - раздалось с противоположного конца коридора.
Погоня началась, и Пенрод понял, что ему не уйти. Рано или поздно преследователи загонят его в угол. В его распоряжении оставалось всего несколько секунд. И, не зная, что предпринять, он сидел, съежившись, на стуле.
