Вадим Панов - Наложницы ненависти
Именно благодаря «стиму», разработанному гениальным фармакологом московского наркобизнеса, обычная девушка Вероника Пономарева обрела свою подлинную сущность, узнала, что является перерожденной Тасмит, одной из трех наложниц Великого Господина Азаг-Тота. Благодаря «стиму» она получила колоссальные способности чистокровной гиперборейской ведьмы и магическую силу, открыла врата в Глубокий Бестиарий и вызвала оттуда Ктулху.
И потеряла все.
Прошлая жизнь растаяла, да девушка и не смогла бы вернуться к ней. А вот будущее было совершенно неопределенным. Сейчас Великие Дома считают ее мертвой, но…
Вероника открыла стоящую на столе сумочку и посмотрела на оставшиеся у нее четыре ампулы с прозрачной жидкостью.
«Одного укола в неделю вполне достаточно. Значит, у меня есть месяц. А что будет потом?»
А потом заблуждение Великих Домов станет реальностью, и серая муниципальная труповозка отправит в городской морг еще одну наркоманку, скончавшуюся от странного мышечного паралича и вызванной им комы. И врачи будут с удивлением разглядывать ее золотые глаза.
«Надо искать друзей».
«Наша сила заключается в нашей ненависти! Она увлекает слабых и сомневающихся! Она ведет вперед! Найди тех, кто разделит с тобой яростный огонь ненависти, и тебе не будет равных!»
ТРЕТЬЕ ОТКРОВЕНИЕ АЗАГ-ТОТА.— Никто не хочет умирать в одиночестве, — прошептала девушка. — И нет смысла ждать месяц, чтобы сдаться — события должны разворачиваться стремительно.
— Ты что-то сказала? — Вовчик наконец покончил с телефонными делами и появился в гостиной.
— Да так, — слабо улыбнулась Вероника, — бормочу про себя.
Она подняла на Вовчика золотые глаза, прищурилась, медленно провела рукой по бритой голове, отчего ее высокая грудь, подчеркнутая тонкой тканью блузки, пришла в движение, и, с трудом подавив брезгливость, спросила:
— Можно я переночую у тебя?
— Сегодня?
Она увидела вспыхнувшие глаза Вовчика и едва ли не физически почувствовала скользящий по телу жадный, раздевающий взгляд. Вероника знала, что всегда нравилась ему, и не сомневалась в ответе.
— Оставайся, — кивнул Вовчик. — Буду рад. — Он помолчал. — Мне надо уехать по делам, а вечером… Может, сходим куда-нибудь?
— Давай потом, — девушка небрежно одернула блузку. — Завтра?
— Договорились. — Вовчик помялся в дверях. — Знаешь, мне нравится, как ты теперь выглядишь. Ты царственно эротична.
— Правда? — Ведьма подошла к мужчине и скользнула губами по его щеке: — Спасибо.
Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь.
Москва, Ленинградский проспект, 2 августа, четверг, 15:12
В отличие от совещания в Зеленом Доме обсуждение ситуации в Темном Дворе проводилось в традиционном месте — в личном кабинете князя. Повелитель Нави был консервативен в подобных мелочах. И в одежде: его глухой черный плащ, с обязательным капюшоном, надвинутым на лицо, не менялся веками. И в мебели: скудная обстановка кабинета состояла из простого деревянного кресла с высокой спинкой и стола, край которого едва проступал в окутавшем помещение мраке. И только белое пятно человского костюма Сантьяги вносило игривые нотки в это царство тьмы.
— Уверен, люды будут затягивать время, стараясь привести в чувство Монастырева и разобраться в синтезе «стима», — высказал свое мнение комиссар, поудобнее устраиваясь на краешке столешницы. — Слишком уж лакомый кусок мы им подсунули.
— Орден? — глухо поинтересовался князь.
— Мои аналитики дают семидесятипроцентную вероятность, что чуды не отступят и будут требовать от зеленых отчета по лаборатории вплоть до объявления ультиматума, — сообщил Сантьяга. — В случае использования нами Вероники Пономаревой эта цифра достигнет восьмидесяти трех процентов, а если мы еще чуть-чуть постараемся, то вероятность войны между Орденом и Зеленым Домом составит девяносто восемь процентов.
— Ты предпринял шаги в отношении Вероники?
— Разумеется. Она предложит свои услуги рыцарям не позднее чем завтра утром.
— Не рановато?
— У ведьмы осталось четыре ампулы «стима». Она не будет ждать месяц, чтобы сдаться. События должны разворачиваться стремительно.
Повелитель Нави помолчал.
— Мне нравится, как развиваются события.
— Мне тоже, — в тон князю ответил Сантьяга. Лидер Темного Двора слегка качнул капюшоном:
— Что-то не так?
— Если все пойдет по нашему плану, то в Тайном Городе развернется небольшая, но очень кровопролитная война между Великими Домами, причем один из них призовет на помощь гиперборейцев.
— Тебя это не устраивает?
— Мне бы хотелось знать, как мы будем останавливать бойню? — улыбнулся комиссар. — Твари Кадаф имеют неприятную особенность — они плохо умирают.
— Насколько я знаю, Ктулху ликвидировал обычный чел.
— Исключительно благодаря моей скромной помощи.
— Неважно.
— Важно, если мы не хотим жертвовать слишком большим количеством наших воинов. Меня, как вы понимаете, это сильно волнует.
Князь засопел:
— А ты думаешь, что меня — нет? Но это война.
— Не наша, — подчеркнул Сантьяга. — Раз уж мы решили столкнуть лбами рыжих и зеленых, то пусть они и несут основные потери. В конце концов, не в этом ли заключался план?
— Какие есть варианты?
— Вы не будете против, если я украшу разработанную схему двумя-тремя маленькими интригами, — лениво протянул комиссар. — Они позволят чудам и людам умереть в больших количествах, чем мы предполагали, а заодно помогут нам решить проблему нейтрализации тварей Кадаф.
— Основной план не пострадает?
Ловкость комиссара Темного Двора в создании «маленьких интриг» не уступала его фехтовальным навыкам, и князь не сомневался в ответе.
— Ни в коем случае.
— Тогда действуй.
— Хорошо, — кивнул Сантьяга, слезая со стола. — С завтрашнего дня я запущу пару своих разработок.
— Почему не сегодня? — поинтересовался князь.
— Сегодня я занят.
— Чем?
Комиссар удивленно посмотрел на повелителя:
— А разве вы не знаете? Сегодня день больших гонок.
Москва, 75-й километр МКАД, 2 августа, четверг, 16:30
По традиции, местом сбора знаменитых на весь Тайный Город ежегодных гонок «Сто километров Мурция» являлась маленькая площадка, неподалеку от пересечения МКАД и Ленинградского шоссе. Именно сюда съезжались участники и строго ограниченное число их друзей — размеры закутка не позволяли устраивать массовое паломничество, поэтому обычные болельщики довольствовались прямой трансляцией в баре «Три Педали», управлял которым все тот же Мурций Чейз.
