Валерий Брусков - Зеркало
«— А если всё-таки показаться ему однажды именно в таком виде?.. Ты же знаешь, подружка, мужики от этого сильно заводятся… Он тоже гарантированно запустится, и, может быть, в этом угаре совершит так нужную вам обоим научно-техническую революцию! Да он же проломит любую стену одним своим либидо!!!»
— Нет, он первым делом решит, что я нимфоманка?! — Марианна брезгливо поморщилась. — Как и другие женщины его мира. Под каким соусом стриптизировать, подруга? Если хочешь мои физические прелести, разламывай все свои научные сложности?!. Это же провокация! Это удар ниже пояса! Зачем намекать на то, что в данный момент недоступно? Нет, я не хочу, чтобы у него от неудовлетворимого вожделения затряслись руки, и он побежал утешаться к старой подружке, или какой-нибудь другой своей пассии. Пусть, если хочет, сам фантазирует до уровня собственного творческого и производительного Вдохновения…
«— А может, он весь такой из себя лишь потому, что тебя нельзя было сразу взять в охапку — и в спальню?..»
— Возможно и такое… Он — житель своего мира, и живёт по его правилам. Но то, что я для него недоступна, может что-то изменить в его душе, и в его отношении ко мне. Мне кажется, я привлекаю его своим контрастом, своей самостью, резко отличающейся от всего того, что они привык, и, похоже, уже устал видеть у себя… Я на то надеюсь, и я на это работаю. Даже там, у него. Ты же знаешь, подруга, я это умею. Не навязывая, а намекая… Пусть всё это всего лишь игра, которая может завтра закончиться обоюдным проигрышем, но мы после неё оба будем уже другими…
«— Мазохизм — в генезисе своего садизма… Не надорвись сама, подружка, и не взорви его… Зазря не взорви… А если во утешение просто найти себе здесь банального и ненасытного любовника, который высосет тебя до донышка и последней капельки, чтобы забыла и забылась?..»
— Да нет в нашем мире таких! И дна во мне — тоже нет! Ты же знаешь это не хуже меня, подруга! И даже там, на самом сухом гипотетическом дне, уже всё равно будет ОН! Ну не хочу я быть с кем попало просто старинной брачной традицией, и природным сырьём для продолжения своего и чужого рода! Не хочу! Мало мне этого!
Она опять — с головы до ног — оценивающе окинула взглядом своё ню в зеркале.
— Как я тебя ненавижу! — сказала она почти искренно. — И с каждым днём — всё больше!
«— Это нормально, подружка. Ненависть к себе чередуется с безумной любовью к кому-то, чтобы однажды слиться в одно целое…»
— Стану гермафродитом?.. — поморщилась Марианна. — Слепившись с тобой, что ли? Однополым биномом?..
«— Ну, почему такая кособокость, дорогуша? Можно ведь и Янусом. С одной стороны — оптимизм, а с другой — пессимизм. И вертись на месте перед Жизнью для разнообразия…»
— Вот с этого и начинается сумасшествие… Что-то тебя заносит, подруга… Или меня?.. — Марианна бросила на себя в зеркале прощальный, почти равнодушный взгляд, и погасила в прихожей свет.
«— Интересно, кто из вас кому — больший подарок? Ты — ему, моё первичное ego, или он — тебе?..»
— А это что, для тебя так важно, моя вторичная?..
«— Любопытно…»
— Оба!
Глава № 4
…Солий удобно сидел по ту сторону мира в глубоком шезлонге, но поза у него была напряжённой.
— Ты там, у себя, хорошо устроился, — с завистью сказала Марианна. — А у меня тут, видишь, какой жёсткий насест? Мягче есть только кровать и диван, которые мне сюда одной не затащить.
Она поёрзала на своей табуретка.
— А подушку-подружку под себя класть жалко.
— Я с удовольствием поменялся бы с тобой не только мебелью, но и нашими мирами, если бы это было возможно, — почти виновато сказал Солий. — Но меня радует уже то, что мы синхронно проделали одну и ту же операцию. Не сговариваясь. Не раньше, и не позже…
— Опять мысли прочитались дуэтом?
— Уже в который раз! Это и радует, и удивляет. Как ты провела последние дни, моя прелесть?..
— Мне на работе фактически насильно дали месячный отпуск, — печально сказала Марианна. — Моральное поддержание без сохранения материального содержания. Сказали, что я сейчас больше похожа на ученика брадобрея, чем на классного женского парикмахера… Клиентура жалуется на мою почти полную отстранённость.
— А ты?..
— Я всем невнятно объяснила, что это просто хронически затянувшийся до середины июля поствесенний авитаминоз. Не могла же я им даже по секрету шепнуть в их любопытствующие уши, что у меня дома есть говорящее свет мой зеркальце эталонного мужского пола, к которому я раз в несколько дней бегаю на свидания. К себе домой… И ещё, что от такой же затяжной жизненной неопределённости идёт перманентная раскачка моего Бытия без его чёткой фиксации… Замысловато звучит, правда? Но — в самую точную точку обстоятельств…
— Я, конечно же, отпетый мерзавец… — Солий будто сразу слегка постарел лицом. — Последний мерзавец, и с первого же мгновения! Средоточие эгоизма и эгоцентризма! Случайно пришёл туда, не знаю, куда, краем глаза увидел, влюбился, и захотел того, не знаю, чего! Обладатель желания лучшего, совершенно не считающийся с возможностями его реализации!
— Это не обвинительный тебе, а больше — оправдательный приговор нам… — грустно улыбнулась Марианна. — Я бы и сама в подобной ситуации, скорее всего, повела себя так же… Это Стихия, которая управляет нами, не щадя никого и ничего…
И обо всём на миг забыв,
Как происходит это с каждым,
Ты обмираешь, Лик Судьбы
В чужом лице узнав однажды…
…Или ещё:
В твоих глазах ищу Вселенную,
Свою Судьбу — в чертах лица,
И называю Иппокреною
Большую лужу у крыльца…
Есть и другие метафоры. В том же пространном духе. Наткнулась недавно на сборник миниатюр. Там полно всего такого про других, что годится и для нас…
— Твои оправдания — слабое утешение… — нахмурился Солий. — Для меня, якобы сильного, и, вроде бы, именно поэтому — более ответственного… Что ты делаешь в вынужденном отпуске, моя красавица? В паузах между нашими желанными свиданиями?..
— Стараюсь поменьше бывать у себя дома, рядом с нашим зеркалом-видеотелефоном… Мой дом превратился в слишком тесную клетку для моей, ставшей почти вселенской, души. Я в нём хожу загнанными кругами перед закрытым окном в твой мир, они становятся всё короче, и я, в конце концов, застреваю у себя в прихожей. Как в святилище идолопоклонника… Чтобы окончательно на этом не зациклится, гуляю по городу и парку, это меня отвлекает от мрачного.
— А я сейчас лихорадочно ищу возможности преодолеть существующую между нами преграду. Нет пока чёткого понимания, как это можно сделать, но оно неизбежно придёт! Я вышел на тропу войны с Мирозданием, и я с неё уже не сверну! Ни при каких обстоятельствах!
— На войне можно и погибнуть… Даже в тылу…
— Тыл должен быть надёжной опорой, хорошая моя… Хотя бы иллюзорной… Чтобы быть отважнее на фронте… Подари мне Силу, а не слабость…
— А где сейчас фронт, и где тыл? В чьей душе — что?..
— Нас всё чаще сносит в негатив… — с грустью сказал Солий. — Все наши попытки позитива…
— Стена — она на то и стена. Чтобы разделять, а не сближать…
— Попробуем сделать стену тоньше, чтобы легче было её пробить… — провокационно улыбнулся Солий. — Скажи, фея, почему я тобой непрестанно и ненасытно любуюсь?.. Твоим сказочным лицом, твоим фантастическим телом, которое от меня в большей степени скрыто под красивой одеждой, твоими очаровательными жестами, твоими дивными движениями, твоим чарующим голосом… Не хватает мне только любований твоими обворожительными запахами…
— Мужчина всегда больше и дольше влюблён в недоступное, чем любит достигнутое.
— И всё-таки… Наверное, потому, что всё идёт от глаз, которые постоянно пытаются проводить сравнения. Тебя — из Прошлого — с тем, что я вижу в Настоящем… Ты настолько отличаешься от теперешних женщин, что моё зрительное восприятие это просто потрясает.
— Ну уж и так… — недоверчиво качнула головой Марианна. — Анатомия-то у нас одна.
— Казалось бы… Да только анатомия анатомии — рознь! У тебя красота естественная, и это мистически действует на моё подсознание… Мы теперь слишком увлеклись синтезом на потребу своим желаниям и вкусам. Сплошные эксперименты с исходным, и, казалось бы, вполне гармоничным природным материалом. И на генетическом уровне, и в виде эстетической пластики. Нравятся сейчас мужчинам у женщин широкие плечи, маленькая грудь, и узкие бёдра. Спортивные, в общем, дамы, приближающиеся своим телосложением почти к мужскому типу. Не знаю, почем так, но это есть, и слишком уж оно навязчиво… Есть и крайности, которые тоже нравятся многим. Например, женщины с телом Геркулеса, и лицом девочки-подростка. Гипер — в одном, и гипо — в другом! Ф-ф-у-у-у…
