Владимир Колотенко - Тебе и Огню
Он ее не сумеет найти
А она найтись не сумеет...
Ти, найтись сумей...
Найдись, а...
Сумей же...
А мне казалось, что Тина уже у меня в кулаке...
Как та синица...
Как перо Жар-птицы...
Глава 4.
Конечно же, мы гордились своими достижениями!
- Ты посмотри, ты только взгляни на этого Эйни! - восхищалась Юлия. - Он же...
- Он не только лучше Македонского стреляет из лука, - сказала Инна, - он стометровку бежит за восемь секунд.
- Ровно?.. Ровно за восемь? - спросил Том, - это же рекорд...
- Ну, не ровно, - сказала Инна, - за восемь и семь, но эти семь десятых секунды ровным счетом ничего не значат.
Я не участвовал в этих разговорах, мне достаточно было это слышать.
- А Папа, - сказала Ната, - вы послушайте нашего Папу... Он же гений!
- Теперь он святой, - уточнила Инна.
- Его стихи уже вошли в школьную программу не только...
- Он выиграл почти все партии у Каспарова.
- И у машины, - сказала Ната, - машина сдалась...
- Машины не сдаются! - возразил Ушков.
И Ушков, и Ната, и Тамара, и даже Жора, думал я, кладя каждый по своему камню, строили, строили Новую Вавилонскую башню, торя дорогу в Небо. И Юра, и Том, и Тамара, и... Всех не перечислить!..
И Аня, и Аня!..
И Юля...
Надо всех помнить, всех до единого: Ната, Света, Жора, Юра, Алька, Тамара, Васька Тамаров, Лесик, Ушков, Маврин, Вит, Аленков, Ира, Ната, все Жорины Наты и Иры, и...
Архипов!..
Я никогда не забуду и... Нет - забуду. Забыть бы!..
Спасибо и Азе! Отдельное спасибо Азе! А Стас, Шут, Нана, Юта... Юленька! А..
- И ваш новый Иисус?..
- И Иисус, и Тина...
- И Тина... Ты так за неё ухватился! Да и Жора, и Жора... Что же, она так и не...
- Они... Все они...
Их худые лица с ввалившимися в черные глазницы глазами до сих пор...
Забыть бы!..
Я помню!..
Всех до единого!!! И Переметчик? А как же?!! И Валерочка Ергинец со своими... И все эти Иуды... Как же без них-то?
Да и как такое забыть?!
Если просмотреть все Юлины кадры хроники и прослушать все ее записи, можно писать Новую историю.
- И я многое записала, - говорит Лена, - хочешь послушать?
Я мотаю головой - нет.
- Послушай, - говорит Лена, - разве нельзя было предусмотреть... Разве ваши железные Нострадамусы и Мессинги, ваши Кейси и Глобы не смогли вас предупредить, предсказать именно такой ход событий, разве. И Тина, и Тина!
- Стоп-стоп, - произношу я, - конечно, могли. И предсказывали, и предупреждали... И Тина, и Тина...
- А что Тина?
- Тина даже...
- Предупреждала?
- Ха! Попробуй остановить! Попробуй остановиться, когда тебе кажется, что у тебя в руке не только синица, но и тот самый журавль, да-да, и не только журавль - и Жар-птица, и борода Самого Бога! Ха! Мы ведь закусили удила! Мы пришпорили наших коней... О-о-о!.. У нас слезились глаза, мы были просто ослеплены небесным сиянием нашей Пирамиды, мы стремились, мчались, слетались на ее свет, как ночные мотыльки на пламя свечи...
- И сгорели...
- Мы переспешили... Перепрыгнули через эту пресловутую punctum no return - точку невозвращения... И назад пути уже не было...
- Н-да... Я вас понимаю, - говорит Лена, - вовремя остановиться - это не всякому по силам. Я давно хочу тебя вот о чем спросить... Мир гудом гудит. Вот и книжки всякие пишут, смотри...
Лена берет с полки книгу, показывает мне, я читаю: «Время России».
- Почему Пирамида не в России? Здесь и Третий, и Четвертый Рим, и...
- Здесь даже не Третий Мир. Не четвертый, не пятый и даже не семнадцатый! Это даже не мир - гоголевское скопище ублюдков и упырей... Молох...
- Да, но...
- И все же я еще надеюсь: скоро, совсем скоро мы выберемся и из этой передряги. Теперь мы с Тиной ...
- Думаешь, она...
...возьмёт запястья в жёсткий плен,
Скользнёт ладонями, как впервые,
И брызнут алым на светлый пол,
Разбитых роз лепестки живые...
- Уверен!
- Так что же во всем этом самое страшное? - спрашивает затем Лена.
- Самое страшное, - говорю я, - не знать под ногами земли.
И слышу голос Юлии: «Не давайте святого псам или свиньям...».
- Не убивайся ты так. Тебе надо отдохнуть, - говорит Лена, - едем в Турею?
До сих пор не верю, что все это было всерьез:
Разбитых роз лепестки...
Глава 5.
...и они тараторили наперебой, словно у них это была последняя попытка оправдаться передо мной... Перед... Будто бы я их в чём-то обвинял. Каждый старался как только мог замолить своим высказыванием свое участие в этой гнусной и позорной сцене, свою вину, вымолить себе мое понимание и, возможно, прощение.
Если бы я смог им это простить. Будто бы такое можно простить.
Я не обвинял, обвиняло моё молчание. Но я и сам чувствовал себя виноватым. И не было никого, на кого я тоже мог бы наброситься со своими объяснениями, выплеснуть их в поисках оправдания.
Никого...
- Где же все были? - спрашивает Лена.
- Они меня окружили, взяв в плотное кольцо словно пленного... И галдели, галдели... Свора сорок... Но все - как гиены. Они готовы были меня загрызть, растащить на кусочки, по косточке, только бы я их выслушал... Заглядывали в глаза, тесня друг друга, толкаясь в сутолоке, оттесняя друг друга или подминая тех, кто рядышком под себя... Кто был посильнее... Тех, кто послабее... Как это бывает вокруг... Жуткое зрелище...
- Кто - они? - спрашивает Лена.
- Ну кто?! Все! Все эти наши... Ваши... И Ушков, и Валерочка, и Переметчик... Наши упыри... Уличенки и ухриенки... Помнишь, я о них вскользь как-то рассказывал...
- Хорошенькое «вскользь»! Ты их чехвостил на каждом шагу, при каждом удобном случае...
- Все эти здяки, шипящие и гавкающие... швецы, шапари, шматковы... швондеры и шариковы... Тебе сейчас трудно их вспомнить, но они...
- Ха! Трудно! Да ты унавозил ими каждое своё слово! От них просто смердит! И вся ваша пирамида провонялась их полноправным участием.
- Полноправным?
- Ты сам говорил: гвоздики, винтики, - говорит Лена, - ваш противовес для баланса?
- Да, они... Вполне полноправным. Но, как видишь, они перевесили нас... Планарии... шшш... шавки... шипящие и ползающие...
- Как же им удалось?
- Наши Бруты!.. И Волошин, и Авлов... Вся эта свора гиен... Оказалось - зряшное это дело - зудящие Здяки, Ергинцы, Переметчики... Рассчитывать на то, что вот они позудят-позудят и стихнут... Оказалось, они - несметная сила, полчище гиен, и имя им - легион...
- Моль?
- Моль! Моль, точно - моль... Тля... Они как...
- Остановись, Рест! Я тебя уже не первый раз спрашиваю, можешь ответить?
- Спроси ещё раз, - говорю я, - спрашивай!
Лена держит паузу. Затем:
- Смотри, - говорит она, - вот эти твои полчища гиен с твоими легионами вдруг все восстали... Так?..
- Я же сказал!
- Но поясни мне, пожалуйста: что же всё-таки произошло? Что вдруг такого случилось, что весь мир ринулся на вас, скаля зубы и пуча глаза? Где истоки и причины бунта можешь сказать?
- Причины, - говорю я, - истоки... Бунта! Неужели не ясно? Никаких причин и никаких истоков и никакого бунта! Ничего этого не было и в помине! Всё дело в том...
- В чём же?!
Разве я так бестолково рассказываю, что Лена воспринимает весь этот хаос как бунт? Разве не ясно, что и без всякого бунта... Просто все вдруг уразумели, что дождались, дождались! Все вдруг осознали, что так яростно и свирепо предрекаемый всеми пророками и провидцами конец света - отменяется! Отменяется! Разве это не повод для вселенского ликования?! Жорино же распятие клонированным Иисусом - это чистой воды показуха! Иисус, чтобы привлечь внимание толпы, упаковал Жору в свои одежды, сделал из него агнца, по сути козла отпущения. Этим распятием он подлил масла в огонь! И вызвал небывалый интерес публики: зрелищ, теперь только зрелищ! Казалось, что хлебами уже все были сыты (хотя сыт был только «золотой» миллиард, остальные же жили впроголодь), а вот зрелища всегда были в фаворе. Вот он и кинул толпе кость: нате - подавитесь! Экзальтация толпы - как рычаг управления, как вожжи для зашоренной лошади...
- Хорошенькие вожжи, - говорит Лена
- Да уж... Как видишь - сработало!
- Распятие в двадцать первом веке... Конечно, это любопытно, - соглашается Лена! - Нонсенс! Это не какая-то там Мадонна! Не какой-то там Иосиф Кобзон с Лепсами и Розенбаумами...
- Как видишь, - говорю я, - Иисус знает своё дело! Это почище коллайдера! Так что никакого бунта и не было. Было всеобщее ликование: «Распни, распни его!». История повторяется на новом витке. Так что... вот...
- О, кей, - говорит Лена, - а где же в это время был ты?
- Я же рассказывал... А я... Я... Меня не было...
Лена только мотает головой.
