Светлана Захарова - Рыцарь и Ко
- Ты можешь... хмм... увести своего коня и спрятать его вон там, в лесочке, - посоветовал я.
- А вы как же? - обеспокоился наш смелый друг. Я уже было подумал о том, что трудные испытания меняют людей, но оказалось, что я просто не дослушал до конца.
- А вдруг я спрячусь, - развивал свою мысль Прич, - а вы удерете. Кому по морде попадет? Любезному Причарду! - и он уселся с надутым видом.
- Да мы же о тебе беспокоимся, глупый, - пробасил Кутя. - Вот будем драться - а ну как зашибем ненароком?
- Конечно, ненароком, - пожал плечами Прич. - Для этого есть хвост! Вот он! - и он показал на Штушу. - Как даст - и ваших нет! То есть, меня. Я пошел. Только смотрите мне!
Бравый оруженосец, невнятно бормоча какие-то обещания и угрозы, слез с коня и потащил его в лесок. Бозо упер передние копыта в землю и сел на задние ноги, откровенно смеясь над своим седоком. Едва проклятья Прича стихли за деревьями, как и я услышал топот копыт. Кто-то проламывался через кусты. Кутя ощетинился, встал на четыре ноги, передние две поднял в воздух, одновременно закрутив над головой хвост. Вдобавок он еще оскалил пасть и издал пробный рык. Я чуть не свалился. Хорошо, что это чудище с душой ребенка на моей стороне!...
Нет, потом я все-таки упал. И покатился по земле, ругая себя за неуклюжесть. И тут раздался голос:
- Эй! Чучело хвостатое! Отойди от моего брата, ты, ублюдок!
[Image003]
Более ошеломленного выражения лица, чем у Кути, мне видеть не приходилось. Разве что у барона Дросселя, который провалился у нас в сортире по пояс, наступив на гнилую доску. Штуша, оттого что его ни за что назвали ублюдком и чучелом, вытаращил глаза, обмяк лапами, одними губами сказал: "Вон оно как!" и плюхнулся на свой объемистый зад. Хвост его, как бы живя собственной жизнью, так и свисал над его косматой головой этаким плюмажем. Обо мне можно вообще ничего не говорить - я стал похож на рыцаря, не допущенного на финальный турнир из-за штанов неправильной расцветки. Ошалело хлопая глазами, я уселся возле Кути. Ну а как, скажите на милость, я должен реагировать на явление из кустов ее рыжей светлости Матильды в доспехах, рогатом шлеме и верхом на Гвадалквивире - огненном жеребце (в просторечии Вадике), мало в чем уступающем бедняге Громобою.
- Он тебе очень идет, - слабо сказал я, указав на коня. - Только вот беда - веснушек нет.
- Нет, вы только подумайте! - уперла руки в бока Тильда. - Едешь, едешь ему на подмогу, а потом - бац! Он выгоняет оруженосца - кстати, где он? Он бросает доспехи под кустиком - ха! Он нещадно расправляется с несчастным конем - что он тебе сделал, изверг? И, наконец, он заводит дружбу с драконами...
- Мадам! - начал было возмущенный Кутя. - Собственно говоря...
- А ты помолчи, патлатый, пока глаза твои бесстыжие не выцарапала! отрезала Тильда и, повернувшись ко мне, закончила: - ... И пугает свою почти единственную и неповторимую сестричку! Кто ты после этого? Кто он после этого? - вопросила она, обращаясь к лесу.
- Дурак он, вот и все, - отозвался лес, заставив Матильду подпрыгнуть от неожиданности. - Дурак и есть. И ящерица его шестиногая - тоже дурак. И конь придурошный. Все они такие, от них вся беда. - И из лесу выехал Причард.
Матильда полыхнула и отвернулась.
- Целиком и полностью согласна, - холодно заявила она.
- Значит, обниматься не будем, - подытожил я. - Что вы тут?
- Я с вами еду, - осведомила нас Тильда. - Дома совсем житья не стало.
- Что - вот прямо так сразу? - ехидно перебил я.
- А ты послушай! Леопольд обожрался вареньем на твоих проводах и теперь мается зубами - то его корчит, то просит ему попеть, то спину почесать. Пришел кузнец с клещами, полез ему в рот; а когда мы его палец полуоткушенный - мазью целебной натирали, сказал, что дергать надо у такого паскудника всю челюсть сразу. И ушел. Послали меня к бабке-знахарке. Та развела церемонию: плясала вокруг котла, мешала в нем метлой, хрипло каркала что-то вроде: "Айб! Бен! Гим!" Потом дала мне щепотку травы, велела заваривать и полоскать зубы. Лео полоскал - ничего подобного. Помогает, но ненадолго. Меня опять за травой...
- А что за травка-то? - озаботился Штуша.
- Да вот, бабка сказала - волшебная, ею знаешь, кто пользуется? Феи молочных зубов! В общем, так и называется - "Чайфей". Редкая травка. Вот, а мне, значит, к этой бабуське приходилось еще раз пять бегать. С каждым разом все меньше, значит, она плясала и каркала, а потом вообще сказала: "Вот тебе образец, сама ищи свою траву. А будешь бегать по десять раз - заколдую. Станешь всю жизнь медом торговать!" Бр-р-р!
Сестру аж передернуло. Нет, мед она любила до безумия, но ходить по соседям и надоедать им с просьбами купить свое любимое лакомство?!! Во-первых, жалко, а во-вторых, недостойно дочери Фенриха Маститого!
- Ну-ну, - подбодрил я Матильду. - Дальше-то что?
- Дальше-то, - поддакнул Причард.
Штуша ничего не сказал - он объедал молодые веточки с деревьев, смачно жуя и похрустывая. У меня тягуче заныло в животе, но я пересилил себя и придал своему лицу выражение глубочайшего интереса.
- Дальше я замучилась бегать каждый день на поляну и лаяться с феями из-за травы...
- А по-хорошему нельзя было?
- Поди попробуй! Скажи лучше спасибо, что тебе с этим пакостным народцем встречаться не приходилось! Вот ведь правду люди говорят: "Чем меньше, тем хуже"!
- Люди говорят: "Мал золотник, да дорог"!
- Это не про них. Они хоть и феи молочных зубов, а кусаются - дай бог каждому! Во! - и Тильда продемонстрировала скопище мелких фиолетовых пятнышек на руках. - Да и прибить их не моги - верткие! А про дихотома слышал? То-то же.
- Я не слышал, - встрял Прич.
- Книжки надо читать, - отрезала сестрица.
Я молча зааплодировал.
- Так вот. Матушка разрешилась от бремени. Очередной братик, чтоб его... Шесть кило весом, косматый, как медведь. Назвали его в честь пропавшего батюшки. А у святого отца омрачение случилось - сивухи перебрал, ну и окрестил малыша Фенриром. Так мелкий с того дня каждую ночь напролет воет навзрыд, особенно если ночь лунная.
- Это он так плачет, - попробовал заступиться за маленького Штуш.
- Тебе слова не давали, - огрызнулась Тильда. - Плачет он... А ушки-то остренькие! Ну вот... Так кто, думаете, его качал и стирал многочисленные пеленки? Матушка? Ха! Она всегда вдали от суеты, пиры закатывает. Кормилица? Ха-ха. И не кормилица - той, видите ли, отдыхать нужно и есть мясо, а то, мол, молоко пропадет. Вот я и крутилась - то на поляну за травой, то пеленки прополоскать, а тут еще сплошной скулеж, вытье, оханье и бульканье. Спятить можно!
- Ну, куда уж дальше-то, - проворчал я и получил по уху.
- Поговори еще! Вот я и решила вас догнать, пока далеко не уехали. Леопольду я травы наготовила на год, а младенец и без меня проживет. Хоть пару-тройку ночей поспать нормально, на свежем воздухе. А я вам пригожусь. Готовить буду, убирать. Я еще дупла пчелиные нюхом чую - с медком будем!
- Знаю я, как ты убираешь, - холодно сказал я, потирая ухо. - Вещи все с места на место переложишь, да так, что потом не найдешь ничего, а потом будешь гордо ехать на коне и говорить: "Вот какая я уборщица!"
- Ты дождешься когда-нибудь! - Тильда злобно посмотрела на меня. - Вот взяла бы и уехала! Что бы вы тогда делали?
- Ехали бы дальше, - пожал плечами я.
- А мед?
- Мед... Да, мед - это хорошо.
- А готовить?
- Это тоже хорошо. Главное - вкусно!
- Тогда бери свои слова обратно!
- Не возьму! Правду не задушишь!
- Тогда я тоже сейчас про тебя кое-что расскажу...
- Друзья мои! - я приподнялся с места. - Моя сестра едет с нами! Не правда ли, здорово?
- Замечательно, - кисло сказал Прич. - Только женщин нам и не хватало. Вечно их защищай, спасай, а благодарности не дождешься.
- Пусть едет, - кивнул Штуша. - Она смелая. Вон как на меня кричала!
- Кстати, а что это за ископаемое? - подняла бровь сестра.
- Ископаемое ископалось из норы, - пояснил я. - Не дракон. Зовут Кутя. Или Штуша, все равно. Так как Громобоя Прич не уберег, я еду на нем.
- Конь на обед, молодец на ужин, - невпопад разъяснил оруженосец.
- Ты еще скажи - "волчья сыть, травяной мешок", - съязвила Тильда.
- Давайте ее не возьмем, - взмолился Прич. - Пусть катится в свой Фарамор. Я сам по дуплам лазать буду!
- Сам катись! - отозвалась Матильда. - Трус-вояка, шотландская собака! Я и сама, между прочим, могу быть оруженосцем, не хуже тебя.
- Побрить тебя надо будет, - заметил Причард. - В смысле, волосы обкорнать!
- Я вот сейчас тебе что-нибудь обкорнаю! Волосы можно и под шлем спрятать.
- Ага, и ходить, как стукнутая? Тоже мне, Голова в Шлеме!
- А ты - Голова-Шишка!
- Окей, ребята, хватит! - не выдержал я. - Причард, она не отстанет. Раз уж ты до сих пор не отстал... Поедет с нами, при дворе пристроим ее в Прекрасные Дамы, а то и замуж. Пока пусть готовит и гоняет пчел.
- Уломал, - проворчала сестрица. - Только посуду сами будете мыть, мне руки портить нельзя. При дворе ручки ценятся изящные.
