Владимир Михайлов - …И всяческая суета
— Конечно, помним! Что же она?
— Она, говорят, больше всех там старалась. Такая видная, знаете, стала, вся в погонах, в пуговицах… Но, видно, плохо училась, или не хватает у нее каких-то способностей.
— Вот как. А мы подумали, что она уехала с Земляниным…
— Видите — она с ним не уехала. А вообще — я не знаю, это же все слухи. Мы, старики, иногда сидим на скамеечке и разговариваем, один знает одно, другой другое, но кто поручится, что все это так и было?
— Да, действительно, — согласились мы. — Ну, спасибо, Лев Израилевич. Может быть, нам удастся встретить Тригорьева…
Уже тронувшийся было Толстой остановил свою ногу.
— Вы хотите повидаться с Тригорьевым? Так это вам надо ехать к нему в больницу, знаете — их ведомственная. Хотя к нему, кажется, еще не так и пускают.
— В больницу? Он болен?
— Да, но теперь говорят, что выживет. Собственно, он не столько болен, сколько ранен. Он же был старательный, знаете, а за этим кооперативом особенно присматривал, заботился о нем.
— Мы помним: там его друга восстановили.
— Друга, да. Вот этот друг в него и стрелял. И попал, иначе Тригорьев не лежал бы в госпитале. Дело в том, что, когда приехали грабить, Тригорьев бросился туда и хотел помешать. А этот его друг, бывший милиционер, был среди тех. Тригорьев был один, а тех — много, все крепкие ребята… Хулиганье, знаете.
Мы с ним внимательно посмотрели друг другу в глаза.
— Конечно, — согласились мы. — Хулиганье, кто же еще. И как же, нашли их?
— Ищут, — сказал Лев Толстой. — Все время ищут. Но не находят. Может быть, не там ищут? Хотя — что я знаю?
Он кивнул нам и пошел. Скрип-стук, скрип-стук.
А мы пошли своей дорогой, размышляя о том, что если вдруг где-нибудь там, на Западе, Юге или, может быть, на Дальнем Востоке начнут оживать люди, то наверняка там не обойдется без Землянина. Если даже сейчас он уехал в четвертом направлении, северном. Рукописи, может, не горят, а может, и горят, но мысли — нет. Они сохраняются, как те отпечатки на стенах. Надо только суметь прочитать их.
