Дино Динаев - Мальчишник в зоне смерти
— Пожалуй, мы изменим наши планы, и за гудками пока не пойдем, — решил он.
Его отвлек новый возглас. Мошонкин возбужденно указывал назад. То, что вначале он принял за естественный холм, было огромной земляной кучей, погребшей небоскреб, выросший под острым углом из глубины недр.
По всему выходило, что сначала обрушилось все, что было внутри. Затем дом повалился, но каким то образом не сложился. А же потом его завалило или наверх рухнуло несколько соседних зданий.
Картазаев сбился со счета, под сколькими этажами они прошли, находясь под землей. По фасаду змеились трещины, в которых застряли предметы мебели и изорванные лоскутья: скорее всего остатки занавесей и внутреннего убранства комнат. Вся эта громада держалась на честном слове, и Картазаев поспешил увести Мошонкина с опасного места.
Возраст города остался неизвестен. Картазаеву так и не удалось определиться хотя бы с приблизительной датой построек. На домах и магазинах не было вывесок. Да и от самих магазинов мало что осталось. От витрин уцелели только пустые рамы. В залах царило запустение. На полах, первоначальный вид которых невозможно было определить из-за толстой корки застарелой и высохшей грязи, остались лишь искореженные полностью обезличенные и обесцвеченные обломки. В одном из зданий путники нашли агрегат, похожий на кассовый аппарат, но буквы на нем были стерты напрочь. У Картазаева сложилось твердое впечатление, что разруха постигла город одномоментно, а не растягивалась на года. Если допустить, что город создал Кукулькан, то, судя по всему, нашлась еще более могущественная сила, что навсегда погрузила город в разруху и хаос.
За все время напарники не встретили ни одного человека. Даже не так, ни единого живого существа. Не было не только людей, но даже кошек и крыс. Не летали птицы. Город был погружен в мертвую тишину. В стылом воздухе, не потревоженным даже легким ветерком, уныло свисали неизвестного назначения неподвижные провода и тросы.
— Владимир Петрович, солнца нет! — воскликнул Мошонкин, остановившись посреди улицы.
— И чтобы это определить, тебе понадобилось больше часа! — констатировал Картазаев.
Небо было ровного белого цвета, будто выкрашенное гигантской кистью маляра. Картазаев определил на глазок высоту небесного купола, конечно, при условии, если бы тот существовал в твердом виде. Километра три, не меньше. В свое время в конторе шли разговоры о секретном эксперименте под названием "Биосфера". Компактная подземная станция, кстати, полностью герметичная, была построена в глубине Уральского хребта. Она насчитывала три этажа, на которых кроме жилого модуля, располагались оранжерея и минизавод по переработке и вторичному использованию продуктов жизнедеятельности, общей площадью в двести пятьдесят квадратных метров. Проект должен был показать жизнеспособность ограниченного количества людей после ядерного удара террористов, повлекшего за собой цепную реакцию и ядерную зиму. Над его осуществлением работало восемнадцать институтов и девяносто заводов, а непосредственно на строительстве было задействовано более тысячи людей и несколько сотен единиц строительной техники.
Это было выдающееся деяние человеческой мысли, венец земной цивилизации. И по сравнению с биосферой, которую создал Кукулькан, стоящее не больше собачьей конуры против Тадж-Махала.
Отсюда следовал вопрос, с какой целью все это понадобилось венерианскому богу? И куда делись люди? Ведь не только Боно знал тайну перехода. Вполне возможно, что за много лет были и другие безрассудные люди. Если они погибли, то должны быть трупы. Останки, кости. Ничего нет. Пустота. Похоже, как если бы то, что их убило, забрало останки с собой.
— Хорошо, что мы не пошли за этими гудками, — подытожил Картазаев, остановившись напротив очередной отсутствующей витрины.
— Что вы сказали, Владимир Петрович? — не расслышал Мошонкин.
— Надо искать ночлег, — сказал ему Картазаев. — Темнеет.
— Как же темнеет, если солнца нет.
— Солнца нет, а ночь вполне может быть.
Картазаев заглянул в разгромленное нутро магазина и заметил в глубине доселе уцелевшую дверь.
— Надо проверить, что там, — сказал он, указывая на дверь. — Нам нужна комната без окон, а дверь мы чем-нибудь припрем. Мало ли что здесь бродит по ночам. Нас не должна обманывать тишина.
Если сначала наступающую ночь заметил только Картазаев, то пока они заходили и осматривали магазин, стало ощутимо темнее. На улицы опустился полусумрак. Опять вдали протяжно загудели печальные гудки.
— Аж мороз по коже, — признался Мошонкин.
Картазаев промолчал, но был солидарен с ним. Что-то ему тоже не нравились эти гудки, которые не приближались и не удалялись.
— Допускаю, что это не гудки, — сказал он после паузы. — А призрак гудков.
— Разве призраки бывают? — Мошонкин даже остановился.
— Ты то должен бы знать.
При упоминании о былых подвигах лицо Мошонкина омрачилось.
— Вот и Сереня Пащук теперь мираж, — горестно сказал он. — Мы с ним с соседних деревень, а я его собственными руками.
— Самоедства не надо, — предупредил Картазаев. — Раз ты ступил на стезю войны, то должен запомнить, есть момент, за которым кончаются разговоры и сомнения и начинается действие. Если ты начнешь сомневаться, колебаться, то тебе конец. Это как с женщиной. Они всегда говорят "Не надо!", но если ты их начнешь слушать, то навсегда останешься девственником, а человечество вымрет, потому что не будет детей.
Напарники наскоро осмотрели торговый зал, потом занялись обнаруженной дверью. За ней оказался короткий коридор, упирающийся в крохотную комнатушку, тоже имевшую дверь.
— Неплохо, — удовлетворенно констатировал Картазаев. — Для верности зафиксируем обе двери. Лишним не будет.
Словно в ответ на его слова наступила абсолютная темень. Не было постепенного перехода, словно дернули рубильник, и стало темно. Картазаев опустился на корточки, нашарил кусок тряпки и поджег. Путники решили найти что-нибудь, что могло служить лежанками, и для этой цели вернулись в зал.
Погруженный во тьму зал выглядел враждебно. Слабый огонек освещал лишь крохотный пятачок. Казалось, вокруг снуют неясные тени, и за путниками наблюдают сотни глаз. Поэтому, набрав ветхих тряпок, напарники поспешили вернуться в укрытие. Отдав тлеющий лоскут Мошонкину, Картазаев накрутил из ветоши факел, но поджег его только после того, как десантник припер дверь прихваченной чугунной болванкой.
— В случае чего она долго не выдюжит, — сообщил Мошонкин.
— Главное, чтобы они не подкрались незаметно для нас.
