Александр Романовский - Ярость рвет цепи
Взревев от ярости, Курт поднял пистолеты. Он стрелял туда, где, как он помнил, засели безволосые. Но вокруг был только ядовитый дым. Слезы застилали глаза, в легкие, казалось, набилась стекловата. Вскоре на смену выстрелам пришли сухие щелчки.
Но это было не самое страшное. Из дымного облака, что разрывал на части легкие и носоглотку, полетели какие-то дротики. Их было, как волку показалось, не меньше пары дюжин. Большинство пролетелл мимо, ударившись в бетонные стены, но два достигли цели. Один вонзился в левое бедро, а второй – куда-то под ребра, продырявив куртку. Курт, задыхаясь от боли, выдернул его из пылающего бока.
Затем нагнулся к бедру, но потерял равновесие и упал. Секунду спустя его накрыла липкая сеть. А может, сразу несколько – волк уже плохо понимал, что с ним творится. Это было похоже на кошмарный сон, который вдруг стал явью.
Оба пистолета, у которых тоже кончились силы, звякнули о холодный бетон.
Какое-то время Курт лежал, извиваясь, на шершавом полу. Раз за разом он пытался подняться на ноги, сделать хоть что-нибудь, чтобы как-то себя защитить, но ничего у него не получалось. Конечности будто налились свинцом, кости размякли и превратились в студень, в груди бушевал пожар, сердце колотилось с бешеной быстротой, а глаза… глаза так жгло, что, казалось, они никогда и ничего больше не увидят.
Эта пытка тянулась бесконечно. На самом же деле прошло не больше двух минут, но каждое мгновение текло адской рекой, вяло несущей свои страшные воды. Волк был бы и рад потерять сознание, но разум упрямо хватался за действительность.
Но вот что-то изменилось.
Глазам стало легче, Курт приподнял веки. Его поливали густым кислым туманом. Это делал какой-то великан с огромным блестящим корытом. Его глаза сверкали во тьме, а туман бесцеремонно просачивался в глаза, ноздри, рот и уши Курта. Это приносило облегчение. Зрение прояснялось, и вскоре Курт уже смог разглядеть потолок. Галогенные лампы светились точно созвездие, в котором был сокрыт неясный, но зловещий смысл.
Великан с блестящим корытом куда-то подевался. Его сменили три безволосых – они стояли и молча таращились на лежащего волка. В одном из них Курт узнал Лысого Хью. Лица двух других не вызвали ни малейших ассоциаций, как Курт ни напрягал память. Один был плотным и кряжистым. Угловатое лицо было покрыто бесчисленными шрамами, изменившими и заменившими его первоначальные черты. Большой подбородок выдавался вперед. Глаза были похожи на осколки обсидиана – равнодушные, и холодные, и острые, точно буравчики.
Другой был ниже ростом, худощавый и подвижный. Черная форма сидела на нем будто влитая. Противогаз болтался на груди. Уперев руки в бока, парень с довольной ухмылкой глядел на лежащего волка.
Эта ухмылка не понравилась Курту больше всего.
Глухо зарычав, он попытался расправить руки. Те были на месте, но отчего-то не желали повиноваться. Мгновение спустя Курт понял, что все четыре лапы обездвижены какими-то путами. Волк напряг мышцы, силясь вырваться из этого плена, но и тут его ожидало поражение. Веревки оказались куда прочнее, чем он ожидал.
Курт приподнял голову и поглядел на себя. Сеть куда-то исчезла, взамен же появилось несколько метров блестящих черных веревок. Ноги были связаны ими до самых коленей; руки были вывернуты за спину и тоже связаны по самые локти.
Все было предельно ясно. Курт расслабил шею и со свистом вдохнул воздух. Жалкая попытка освободиться отняла у него последние силы. Он был совершенно беспомощен. Сознание этого принесло Курту дикие муки, куда более страшные, нежели телесные.
Трое безволосых подступили ближе.
Хью потирал руки, словно заправский рыбак, поймавший особо крупную рыбу. В глазах его светилось откровенное торжество. Худощавый в комбинезоне поглядывал с опаской, но и с удовлетворением – как на грозного зверя, попавшего в капкан. В “обсидианах” третьего проглядывало что-то, похожее на колебание покупателя, готовящегося сделать дорогостоящее и в то же время весьма желанное приобретение…
Курт взревел и вновь забился в путах.
Впрочем, нет, “забился” – это слишком сильно сказано. Вернее было бы сказать “затрепыхался”. Лапы так туго были перетянуты веревкой, что он не мог пошевелить даже пальцами, до которых не доходила кровь. И все-таки трое безволосых с опаской отступили.
– Вы все покойники, – задыхаясь от ярости, прохрипел Курт. – Просто еще не поняли этого… Ты, Хью, будешь умирать страшно и медленно.
“Агент” киллеров переглянулся с остальными, после чего криво усмехнулся. В усмешке этой, однако, веселья было немного. Волк не без злорадства отметил, что в глазах безволосого мелькнул затаенный страх. Курт не привык бросаться словами, не шутил он и сейчас. Лысый Хью понимал это не хуже него самого.
– Сбавь спеси, волчонок, – проговорил кряжистый. – Отныне ты не сделаешь ничего такого, чего я не позволю. Хотя, разумеется, – добавил он, косо взглянув на Хью, – возможен и такой вариант…
Хью, вздрогнув, с возмущением уставился на говорящего. Тот рассмеялся, панибратски хлопнув “агента” по спине. Лысый Хью также захихикал, а секунду спустя к ним присоединился парень в черной униформе. Вспышку нервного веселья прервал какой-то шум.
Курт повернул голову. Там обнаружились зловещие приспешники Хью – Шило и Хмырь. Последний все еще лежал на полу. Над ним, излучая неподдельный академический интерес, склонились трое парней в комбинезонах. Еще двое пытались произвести с огромным телом какие-то манипуляции. Волк с удовлетворением подумал, что ударил немного сильнее, чем сам ожидал. Если Хмырь и придет в себя, то какое-то время ему придется ходить, держась за стены.
Что же касалось Шила, то этот ублюдок и на этот раз доказал свою легендарную живучесть.
Горбун уже вставал на ноги, опираясь на какого-то парня. Другой отходил в сторону, по-видимому, сделав свое дело, – в руках его блестел хромированный баллон, снабженный кислородной маской.
Шило ковылял по бетонному полу, непрестанно кашляя и протирая глаза. Правая рука лежала на солнечном сплетении. Пройдя несколько метров, горбун указал провожатому куда-то вниз. Парень подобрал с пола эти предметы, после чего передал Шилу. Этими предметами, конечно, оказались два ножа с длинными лезвиями.
Улыбнувшись им как старым приятелям, горбун быстро спрятал оружие в складках своего одеяния.
Это зрелище расстроило волка едва ли не более всего остального. Он искренне ненавидел Шило, поэтому при виде горбуна в относительно добром здравии почувствовал досаду, что не довел дело до конца.
У него была возможность раз и навсегда разодрать эту тощую глотку, но он ее упустил. (По крайней мере, на обозримое будущее. Дальше все было затянуто черным туманом.) Когда из автомобилей стали выпрыгивать парни в черных комбинезонах, Курт был слишком далеко от обоих верзил. Можно было, неторопливо катилось в голове, взять их в заложники или сделать что-либо еще… Но, в любом случае, вряд ли убийство Шила могло что-то изменить. Эти парни не были настроены на переговоры. Обоих верзил послали, так сказать, на амбразуру, отлично сознавая, что Курт мог убить их или просто покалечить.
