Джек Вэнс - Королевская охота. Сборник.
В убежищах замерзшей соляной тундры Ирты; под липами Дептис Мэджор; на привалах вдоль серпантина в горах Мидор; в киосках на гранд-бульварах Парижа и Окленда; на Альфаноре, Бризанте и в каждом из других мирах Скопления Ригеля; во всей Ойкумене: «ЭКСТАНТ»!
В космопортах, парикмахерских, тюрьмах, больницах, монастырях, борделях: «ЭКСТАНТ»!
Миллионы глаз смотрят на фотографию из случайного интереса. Многие изучают снимок очень тщательно, даже зачарованно и используют случай, чтобы написать письмо редактору «Экстанта». Двое, разделенные многими световыми годами пустоты, рассматривали фотографию с растущим изумлением. Первый сидел, глядя, нахмурившись, в окно, размышляя над значением этого конкурса. Второй, издавая тихое хихиканье, взял ручку и написал на листе бумаге несколько строк.
Герсен решил перебраться в город, поближе к издательству «Экстанта». Адделс порекомендовал ему отель «Пенумперс».
— Он близко от вашего офиса и к тому же лучший в городе; очень респектабельный. — Адделс в задумчивости рассматривал костюм Герсена. — В сущности...
— В сущности, что?
— Ничего. Вам там будет очень удобно. Они хорошо заботятся о своих клиентах. Я позвоню и закажу номер: они редко принимают новых клиентов без надежной рекомендации.
Фасад отеля «Пенумперс» — шесть этажей, облицованных коричневым камнем и черной сталью — выходил на площадь Старого Тара. Неброский портал открывал проход сначала в фойе, затем в приемный зал с глубокими креслами по одну сторону и помещением гостиной по другую. Герсен отметился у стойки из коричневого мрамора, с пилястрами и угловыми колоннами из черного камня. Персонал был одет в традиционные утренние костюмы старого покроя — период Герсен сразу не мог определить. Стиль, в сущности, изменился не больше, чем петля для пуговицы, со времени открытия отеля одиннадцать сотен лет тому назад. В «Пенумперсе», как и везде на Понтефракте, традиций придерживались строго.
Герсен ждал, пока клерк в регистратуре разговаривал со своим начальником, оба время от времени посматривали на него. Наконец разговор закончился и Герсена провели в его номер. Старший носильщик указывал дорогу, помощник нес небольшой чемоданчик Герсена, третий слуга нес бархатный ящичек. У дверей номера старший открыл ящичек, достал оттуда ключ и двумя пальцами, большим и указательным, открыл замок. Дверь распахнулась. Герсен вошел в номер из нескольких комнат с высокими потолками, выдержанный в стиле простого комфорта, близкого к роскоши. Носильщики, быстро двигаясь по номеру, расставили мебель, затем отступили тихо и быстро назад к двери, как бы превратившись в тени. Старший произнес:
— Сэр, слуга поможет вам с гардеробом. Вода уже наполняет ванну.
Он поклонился и приготовился уйти.
— Одну минуту, — остановил его Герсен. — Есть ключ от двери?
Носильщик снисходительно улыбнулся.
— Сэр, в «Пенумперсе» никто посторонний в ваш номер не зайдет.
— Возможно. Но, предположим, например, что я ювелир-торговец, и вор захочет ограбить меня. Он просто подойдет к моей комнате, откроет дверь и лишит меня всех моих ценностей.
Старший носильщик, все еще улыбаясь, покачал головой.
— Сэр, такого ужасного случая здесь никогда не случалось. Это просто невозможно. Ваши ценности находятся здесь в полной безопасности.
— У меня нет никаких ценностей, — улыбнулся Герсен. — Я просто предложил такой пример.
— Это невозможно, сэр. Вероятность ничтожно мала.
— Я полностью удовлетворен, — кивнул Герсен. — Спасибо.
— Благодарю вас, сэр. — Носильщик отступил назад, когда Герсен протянул вперед руку. — Нам хорошо платят, сэр. У нас не принято брать чаевые, сэр. — Он поклонился и вышел.
Герсен помылся в ванне, сделанной в виде грота, составленного из блоков традиционного здесь коричневого мрамора. Свою одежду он сложил в выдвижной ящик. Слуга, находя его одеяние неподходящим, принес новое: темно-коричневые брюки, рубашку стального цвета, черный, до колен, пиджак, набрасываемый на плечи и застегивающийся на бедрах.
Герсен надел новую одежду и направился к главному выходу. Старший носильщик остановил его:
— Минутку, сэр, я принесу вам цилиндр.
Он предложил большой цилиндр из черного вельвета с широкими полями. Герсен искоса посмотрел на него и пошел бы дальше, если бы между ним и дверью не встал швейцар.
— На улице довольно свежо, сэр. Нам будет приятно помочь вам подобрать соответствующий костюм.
— Это очень любезно с вашей стороны, — сказал Герсен.
— Спасибо, сэр. Позвольте, я приведу в порядок ваш головной убор... Вот так... Прогноз предвещает влажный туман с дождем в конце дня.
В фойе Герсен задержался, чтобы посмотреть на себя в зеркало. На него смотрел мрачный экземпляр элегантности Старого Понтефракта. Никогда еще он не имел более обманчивой внешности...
Герсен шел по кривым улочкам, через маленькие площади с клумбами анютиных глазок, желтофиоли, пальцев Святого Олафа. Время от времени туман расступался, позволяя лучам Веги отражаться на влажном камне и зажигать клумбы разноцветным костром. По телефону-автомату он позвонил Джеану Адделсу и назначил встречу в конторе «Экстанта» в удобное для Адделса время.
Герсен вернулся на Корриб Плейс, короткую улицу, несколько шире тех, по которым он недавно гулял, вымощенную брусками полированного гранита, тесно подогнанными друг к другу.
Корриб Плейс находилась в древнейшей части старого города Понтефракта. С одной стороны находился древний монастырь Эстебенитов, превращенный сейчас в какое-то коммерческое учреждение; дома напротив были из дерева, потемневшего от времени, укрепленные подпорками из черной стали — они стояли высокие, стиснутые с двух сторон более современными зданиями; выступы комнат на верхних этажах часто нависали над улицей.
У него было еще время до встречи с Адделсом, и Герсен прогуливался вдоль Корриб Плейс, разглядывая витрины магазинов, предлагающие товары только самого высокого качества и очень элегантные: редкие драгоценные камни, жемчуг, хрусталь с мертвых звезд; перчатки, гетры, головные уборы; парфюмерия, волшебное масло Дагамаль; книги по древнему искусству: Джотто, Вильям Шнайдер, Блейк, Муча, Доре, Дэвид Рассел. Герсен постоял минут десять, рассматривая пару кукол, играющих в шахматы. Они изображали Магилибуса и Каскадина, персонажей Комических Масок. Каждый захватил несколько фигурок соперника; каждый, после обдумывания, делал ход. Когда один забирал фигуру, другой очень натурально гневался, вздымая вверх руки. Магилибус сделал очередной ход и произнес скрипучим голосом: «Шах и мат!» Каскадин закричал от досады. Он схватился за голову, вскочил на ноги. Но уже через минуту куклы вновь расставили фигуры на шахматной доске и начали новую партию...
