Андрей Петракеев - О. Р. З. или Сказ о том, как Михалыч пить бросал
— А кто такие биоты?
— Биоты? — Филам удивлённо вскинул брови. — Ты не знаешь кто такие биоты? У тебя какой статус? Да, нет, такого не может быть, все знают кто такие биоты.
— Статус? — теперь настала Серёгина очередь удивляться. — Какой статус? Я здесь бомж. Понимаешь?
— Нет, — отрицательно качнул головой Филам. — У тебя обязательно должен быть статус. Людей без статуса не бывает. Вот у меня, например, восьмой статус полуприоритета. Я учёный, но мой статус слишком мал, чтобы иметь собственную лабораторию или хотя бы простой полигон для наблюдения. Вот поэтому я и согласился на командировку сюда. После окончания контракта, мой статус повысился бы до полного приоритета девятого статуса. А это ого-го-го!
— Подожди, а ты из какого города, страна какая? Ты испанец, француз….
Старик вытаращил глаза.
— Страна? Город? Что это?
Дальше они засыпали друг друга вопросами, кто, откуда, Серёга спросил, когда Филам родился, но тот и этого не понял, потом назвал несколько длинных, трудно выговариваемых слов. Серёга сказал свой год рождения, Филам тоже мало понял.
Потом прервались для того, чтобы поесть. Тарха сидела в сторонке, дожаривала мясо, Васха помогал ей, и они оба с интересом наблюдали за разговором мужчин.
— Проект «Земля-3» существует с незапамятных времён. Его начали с целью создания новых форм. Со временем интерес у учёных пропал, а потом и вовсе планету начали использовать как заповедник. — Филам, уже ничего не понимая, после некоторого молчания стал рассказывать. — И вот однажды настал момент, когда людей стало так мало, что цивилизации грозила катастрофа вымирания. Непонятные болезни косили людей, многие, переболев и оставшись живыми, становились бесплодными. Тогда группа учёных создала этот проект. Они создали несколько тысяч клонов и поселили их здесь. Планету сделали закрытой, доступ был только для учёных.
Теперь же и вовсе здесь живут по пять циклов лишь наблюдатели и корректоры. Люди выкарабкались, их мало, и они живут очень рационально. Всё подчинено строгому порядку. Но так лучше, чем когда народ умирает от болезней, в появлении которых виноват сам.
«Земля-3» должна стать новым витком для жизни избранных. Чистой средой обитания. Когда здесь появится хоть какая-то цивилизация, люди начнут переселяться сюда. Не все, только избранные. Поэтому всем нужен высший статус. С высшим статусом тело человека помещают в специальную капсулу, заранее. Когда придёт время, тела оживят и людей поселят здесь.
— Филам, ты оттуда что ли? — Серега, ошарашенный услышанным, половины не понял, потыкал пальцем вверх.
— Конечно, — кивнул Филам. — А ты разве нет?
— Чудишь ты старик — покачал головой Михаличев. — Ой, чудишь! Ты по ходу точно двадцать лет в лесу прожил. Я тебя понимаю. Тут чекануться можно на раз. Какие люди? Откуда? С каким статусом? Президенты, магнаты, богачи?
— Я не понимаю, почему ты не знаешь таких простых вещей, — устало возразил Филам. — Ты даже не знаешь, кто такие биоты. Ты ведь не местный. Или ты чей-то ребёнок? Кто-то со станции вступил в связь с местными, в результате чего ты и родился? Нет, не может быть, это чушь. Кто ты? Почему не знаешь даже элементарного?
Далее Филам говорил больше сам с собой, слегка прикрыв глаза. Он сам себя спрашивал, сам отвечал, противоречил себе. Его рассуждения заводили его в тупик, он возвращался к начальному вопросу и развивал рассуждения в другом ключе.
Серёга сидел и смотрел на этот поток сознания, и чем дальше Филам забирался в своих рассуждениях, тем яснее Михаличеву становилось, что старик тронулся умом. Он не понимал и половины слов сказанных Филамом и списывал это на повреждённый рассудок.
До темноты они просидели у костра. Серёга пару успел сходить в лес и набрать сушняка для костра на ночь. Старика не трогал, лишь предложил ему прилечь и накрыться шкурой. Тот, видимо уставший сверх меры, под впечатлением от встречи, уснул почти сразу же. Серёга ещё сидел, подбрасывая в костёр палки. Васха посапывал рядом, а Тарха вялила на раскалённых камнях остатки мяса.
— Кто он? — спросила женщина у Серёги.
— Я так и не понял, — пожал плечами Михаличев. — странный какой-то.
— Он похож на тебя, почти такой же, как ты. — Тарха кивнула на спящего Филама. — Вы говорили на другой речи?
— Да нет, — снова пожал плечами Серёга. — Как обычно говорили.
— Я не поняла. Другие слова, другая речь.
— Ты не поняла, о чём мы с ним говорили?! — Серёга удивлённо посмотрел на Тарху, а потом перевёл взгляд на Филама. — М-да, всё чудесатее и чудесатее. То я кого-то не понимаю, то меня. То я понимаю, а кто-то нет! Что это такое? Наверное, дело в состоянии, в котором я нахожусь. Если я спокоен, то фиг чего выйдет, а вот когда небольшой стресс, то дело идёт. Эх, научиться бы, всё это контролировать.
Ночь Серёга не спал, караулил. Сидел возле костра, спиной к нему и нет-нет поворачиваясь для того, чтобы подкинуть немного хвороста. Да-а-а, — думал Михаличев, — вот и поговорили. Значит, пути отсюда нет. Или есть, но этот старикан тронулся умом, и дознаться чего-то путного не получится. Великий эксперимент, биоты — искусственные люди, космические корабли, дисколёты, станции наблюдения, правда ли? Может, сочиняет старый? А вдруг, правда? Вдруг сейчас Михаличев видит результат, промежуточный, великого эксперимента по созданию цивилизации? Нет, бред какой-то. Чего гадать, нужно больше узнать, а потом делать выводы. Вот завтра и узнаем, пойдём в гости к старику, посмотрим на его жилище.
Часть третья
Эриманфский вепрь
Стан отошёл от стола, на котором стоял терминал, и застыл на пару секунд в центре комнаты. Проследить мыслительные процессы по непроницаемому лицу было трудно, но, тем не менее, они были. Биоты мыслили быстрее людей, если термин мыслить, можно было бы применить к ним.
Биот открыл встроенный шкаф, сдвинул заднюю панель одного из ящиков и достал короткую, серого цвета, трубку толщиной сантиметра три и длиной в тридцать, с чёрной рукоятью на конце. Трубка удобно легла в руку, Стан нажал большим пальцем на небольшое уплотнение на рукояти и трубка начала трансформироваться. Через минуту Стан держал в руке лёгкий, короткоимпульсный глонг.
Биот вышел из своей комнаты и прошёл по коридору. Возле одной двери остановился, будто прислушиваясь, потом толкнул дверь и, остановившись в дверном проёме, поднял глонг. Ламан, а это была его комната, приподнялся с кровати на шум открываемой двери и был отброшен назад двумя импульсами. На груди Ламана расцвела пара красных цветков, Стан сделал шаг, другой, поднял руку с зажатым в ней глонгом снова и выстрелил уже мёртвому человеку в голову.
