Юрий Мишин - Человек
Оборотень он был спокойный рассудительный. Хотя иногда и любил закладывать за воротник, но сам говорил, что «под энтим делом в воду ни ни. Ни ногой». В общем, познакомившись с Семенычем, Муромцев сразу провел с ним профилактическую беседу и в дальнейшем они жили мирно. Можно даже сказать по-дружески. Иногда, охотились вместе. Как-то сосед, расчувствовавшись после некоторого пятничного возлияния, по случаю очередной получки, зашел к Муромцевым. С ним была початая бутылка местного самогона. Эту смесь, горевшую не хуже «коктейля Молотова», они распили, и водяной пообещал Сергею показать местные уловистые места. На следующую ночь они посетили близлежащие омутки и, с тех пор Муромцев без добычи домой уже не возвращался.
— Людей надо к порядку призывать, — задумчиво произнес Семеныч. — А иначе труба нам всем.
— Всех надо к порядку призывать, Семеныч. Всех, — вздохнул Муромцев и, вынув ноги из воды, поднялся. — Ты мне вот что скажи, сосед. Кто это все над водой летает? Крупный такой. Не нежить часом?
— Недавно что ли? — спросил водяной. — Нет. Я тоже было подумал, а глянул через Сумрак — живность. Я в летунах не разбираюсь. Вот рыбка, это другое дело. Тут что хошь расскажу. Лучше любого этого…
— Кого?
— Ихтиолога. А летун, он и есть летун. Что с него взять? Может с Юга кто сюда попал, может с Севера. Сейчас много странного. Под Рыбинском, слыхал, медузы завелись. В Волге пиранью поймали. Под Саратовом так и вовсе крабы объявились. Причем не простые, а какие-то мохноногие. Куда это годится?
— Где это ты вычитал? — поинтересовался Сергей. — В желтой прессе?
— Читал! — хмыкнул Семеныч. — Ел, а не читал. Точнее пробовал. Я газет не читаю. Сам знаешь. Прошлым летом верст на десять повыше наткнулся я у самого дна на медузу. Небольшая, со старый советский пятак величиной. «Что за невидаль?» — думаю, ну и скорее ее в рот. Запихал кое-как в глотку, заглотнул, а она жжется, жаба такая. Еле успел выплюнуть. До сих пор противно.
— И много их там? — смеясь, спросил Муромцев, не очень склонный доверять Семенычу.
При всей его рассудительности водяной, как всякий охотник до рыб был склонен к разного рода преувеличениям.
— Много не много, а пару я точно видел. Говорю мелкие они.
— Это не наши проблемы, сосед, — сказал Сергей. — Этим люди должны заниматься. Да и не может такого быть. Скажу это тебе, как бывший… почти биолог.
— Это по твоей науке не может быть, а природа она сама по себе, Сергей Михалыч, — ответил водяной и спросил. — Куда это ты? Никак домой собрался?
— Да, светает уже. Пора. И тебе, сосед, советую. Нечего слухи да небылицы плодить.
— И то верно, — согласился Семеныч и, разбрызгивая вокруг себя воду быстро и умело перекинулся в человека.
Через полминуты перед Муромцевым стоял еще крепкий старик, лет семидесяти. На его худощавом коричневым теле были только старые черные плавки. Подмигнув Сергею, Семеныч сойдя с мостков, отодвинул доску в заборе, разделяющем их участки и, был таков. Проводив взглядом старого водяного, Муромцев, посмотрел на сереющее небо, на медленно тающие в вышине похожие на тонкую кисею облака и подумал: «Искупаться что ли?»
Решив, что освежиться ему все же не помешает, Сергей воровато оглянулся, опасливо проверяя, нет ли кого поблизости. Убедившись, что на реке он пока один, как перст, Муромцев слегка оттолкнулся ладонями от шершавых досок настила и завис в прохладном утреннем воздухе. Повисев немного, он аккуратно, без малейшего всплеска погрузился в воду. Сваи, на которые опирался длинный настил, были вбиты в самый край крутого подводного обрыва и Сергей сразу пошел на глубину. Зеленовато серое дно небольшими уступами круто уходило вниз, туда, где ранним утром почти ничего не было видно. На пяти метрах Муромцев остановился. Расслабившись, позволил течению плавно нести его над самым дном, сплошь усыпанном в этом месте толстым слоем старого ракушечника. Не решив еще, куда податься Муромцев с любопытством разглядывал медленно ползущего куда-то по своим делам молодого рака. Когда течением Сергея отнесло дальше, и рак скрылся за толщей воды, Муромцев решил, что действительно Семеныч прав. Надо навестить Самсона. Ведь что будет завтра, никто не знает. Быть может, их уже и не будет на этом свете. «Алена все равно еще спит, так хоть потешить старика напоследок, — решил Сергей».
Дальний омуток, где теперь, по словам водяного, обитал Самсон, был гораздо выше по течению, и Муромцев, развернувшись, стал грести у самого дна, пока не набрал приличную скорость. Впереди показался участок с густой подводной растительностью и Сергей, что бы миновать ее, поднялся чуть выше. Здесь течение было гораздо сильнее, и скорость упала почти вдвое. Но даже сейчас он мог бы вполне обогнать почти все те немногие моторки, которые до сих пор сохранились на Пьяне.
Под Муромцевым и мимо него стремительно проносились поросшие желтыми и серыми губками небольшие коряжки, участки чистого песчаного дна с небольшими стайками пескарей и еще много чего интересного для сухопутного человека. Здесь был другой мир, мир разительно отличающийся от всего привычного земного. Мир, который давно уже стал Муромцеву почти родным. Его мир. Впереди мелькнул и тут же шарахнулся в сторону, в самую гущу травы довольно крупный сазанчик. «Встретить бы тебя на охоте, — подумал Сергей». Ускорившись и включив все свои возможности, он мог бы запросто ловить щук голыми руками, соревнуясь с ними в быстроте и ловкости. Так Муромцев зачастую и развлекался под водой, тратя лишнюю энергию, что бы потом хоть как-то забыться недолгим сном. Но он никогда не использовал Силу на охоте, давая себе и жертве равные шансы.
Сергей машинально греб, быстро приближаясь к ни кому неизвестному, скрытому на широком плесе омуту, а сам вспоминал работу в Ночном Патруле. Своих друзей, ради которых был готов жизнь отдать и которые почти отвернулись от него, когда почувствовали в нем чужого. Что ж! Сергей желал им и раньше и особенно теперь всего наилучшего. Как говорится успехов в работе и победы над такой многообразной и изобретательной Тьмой.
Свет по сравнению с ней, что бы там ни говорил на занятиях Соколов, гораздо прямолинейнее и поэтому менее гибок. Почти все патрульные славные ребята. Только слишком прямые… Отважные в своей борьбе, волевые в бою и стойкие перед Тьмой, а потому вполне заслуживают успеха. Победы. Что же касается его самого, то он, Сергей Муромцев, все еще пока Светлый маг экстра-класса, единственный в своем роде эмиссар и консультант Всемирной Инквизиции по особо важным делам, решительно со всем этим покончил.
В сверкающую, славную победу над Тьмой он больше не верил и не поверит никогда. Да и понравился бы ему тот блистающий, яркий и чересчур однотонный стерильный мир, к которому стремились Светлые, Сергей не знал. Глазам там было бы действительно больно. А может быть и не только глазам. Поэтому увольте, считал он. Изредка помогать своим бывшим соратникам, консультировать и спасать авторитет балахонщиков в разных щекотливых ситуациях это был и есть его долг. Обязанность Светлого Иного. Но вот верить либо не верить — это его право. Его личное дело. Конечно многие из них, да хотя бы тот же Леон, а вместе с ним и другие в праве его осудить. А может быть даже и презирать, за то, что он предпочитает подавляющую часть своего личного времени уклоняться от отстаивания интересов Света. Видели бы они его сейчас, с наслаждением разрезающего ранним летним утром тугие струи Пьяны, или охотящегося днем на щук-травянок.
