Андрей Валерьев - Copy-Paste
Егоров позабыл о боли, об усталости, обо всех проблемах. Осталась лишь абсолютная тишина, покой, звёзды и он.
'Какая красота!'
Звёзды были повсюду. И вверху, и внизу. А центре, на космическом корабле под названием 'Птица', плыл он.
Утром поднялся слабый ветерок, который к счастью оказался попутным. Отдохнувший и слегка пришедший в себя майор указал такому же слегка ожившему экипажу, куда надо плыть и уполз в трюм, заботливо придерживаемый женщинами, а Кхап, на которого, казалось, даже вчерашние испытания не произвели никакого впечатления, загнал всю команду вниз, отлёживаться и отсыпаться, оставшись наверху в одиночестве.
Капитану срочно требовалось остаться наедине с самим собой и как следует подумать. Всё, что произошло с ним за последний месяц, было настолько невероятно и настолько грандиозно, что Кхап иногда ловил себя на мысли, что это ему снится.
Сначала железная птица в небе.
Кхап не верил в слухи, сказки и предания. Какие птицы? Вот у него 'Птица' – так 'Птица'!
Затем фаанг, который оказался кормчим этой самой железной птицы. Лишь железное самообладание капитана не дало ему рухнуть на колени перед Петом. О, Светлейший, этот человек летал по небу! Как такое вообще возможно?
А Госпожа? А Госпожа? Появление на его убогом кораблике зеленоглазой госпожи Кхап воспринял как немыслимое чудо. И пусть Катя своими манерами и поведением и не вполне соответствовала тому, что он слышал о семье Властелина, но она ТОЧНО была Госпожой.
Капитан немного переложил руль и благоговейно поправил тёмные стёкла, которые ему на время отдал Вит.
'Нет, нет, нет!'
Кхап выкинул из головы пришедшую ему этой ночью мыслишку, что надо бы перегнать 'Ураган' на другой островок, спрятать его там как следует, а уж на будущий год…
'Госпожа и её люди были со мной честны, и я буду честен с ними'
'Птица' легко бежала по немыслимо прозрачной воде вдоль белого берега, туда, где их ждал…
'Са-ма-лот'
Капитана пробил озноб, в животе тоже похолодело, а коротко стриженные волосы на голове – зашевелились.
'Я ЭТО увижу?! Я… о, Светлейший, благодарю тебя!'
Кхап крепче сжал рулевое весло и, приоткрыв один глаз, подправил курс своего корабля.
Самолёт они едва не проглядели. Он не сверкал под лучами солнца, как на то надёялся Виктор, а наоборот – старательно прятался среди миражей. Невзрачное серо-зелёное пятно на фоне блиставшего ярким светом берега, совершенно терялось.
Егоров выполз наверх немного проветриться после жуткой духоты трюма и, заодно, отнести Кхапу немного воды.
– У-ух!
Солнце долбануло по макушке так, что Витька невольно прикрыл голову ладонью, а после полумрака трюма глаза пришлось вообще закрыть и идти на корму наощупь.
– Кхап, Кхап.
– Вит.
Глиняный кувшинчик перекочевал из рук в руки и Егоров услышал, как неторопливо пьёт воду капитан.
'Круто, я бы так не смог, я б всё залпом освоил…'
Постепенно зрение адаптировалось к ослепительному свету и Витька приоткрыл один глаз. 'Птица' плавно скользила вдоль берега, а рядом с ней, по белому дну озера бежала её тень. Рассмотреть, что ж там происходит на берегу, у Егорова пока никак не получалось – над соляной пустыней стояло сплошное марево.
'Это мираж? Или нет? Или мираж?'
Виктор остро пожалел об отсутствии у них бинокля. Майор сообщил, что посадил свою 'Аннушку' довольно далеко от воды, как минимум, в полукилометре – это была проблема, которую срочно нужно было решать.
– Лак! Иди сюда, переводить будешь.
– Кхап, – Витька с тоской смотрел на раскалённый берег, – высади меня здесь. Я пешком пойду.
Решение своего мужчины высадиться и пойти пешком Катя, в отличии от остальных женщин, восприняла совершенно спокойно. Надо – значит надо. Он так решил. Её мужчина делает всё, чтобы вытащить её и Антошку из этой… Катя поморщилась – даже мысленно она не любила выражаться… из этой задницы. Значит – так тому и быть.
– У меня крем солнцезащитный остался.
– Витя, рубашку на лицо намотай.
– Очки мои возьми, они потемнее будут.
– Take a signal rocket.
Друзья окружили Виктора со всех сторон, закрыв его своими спинами, и, галдя, дружно собирали своего предводителя в поход. У Кати потеплело на сердце.
'А ведь всё это – ради меня…'
– Милый, будь осторожен.
Женщина взглядом разогнала людей, подошла к своему мужчине и крепко его поцеловала.
'Вот же ж! Ёлы-палы, вовремя я…'
Егоров даже не успел вспотеть. Он благополучно перебрался на берег по сброшенным с борта 'Птицы' сходням и отмахал вглубь саванны полкилометра. Уже через десять минут неспешной прогулки под зонтиком по редкой сухой траве Витька буквально наткнулся на стоящий посреди пустоты самолёт. Причём 'проявилась' эта многотонная махина всего-навсего за две сотни шагов – настолько плотным было марево. Сначала Егоров не поверил своим глазам – над голой землёй, в дрожащих потоках горячего воздуха, висел маленький серо-зелёный хвост. Вот просто так. Сам по себе. Фюзеляжа, крыльев и прочих пропеллеров и близко не наблюдалось. Решив, что перед ним очередной мираж, на которые он уже и так вдоволь насмотрелся, Виктор, внимательно глядя себе под ноги, почапал дальше. Соляной автобан пляжа давно остался позади и под ногами у мужчины похрустывали засохшие корки такыра. Кроме лёгкого налёта соли, на них кое-где встречались низкие корявые колючки, запнуться о которые было пара пустяков.
'Хватит, наверное'
Витька обернулся и обомлел – ни огромного озера, ни корабля не было видно! Всё растворялось в белом мареве. Соль, вода, степь, а на тёмно-синем, ультрамариновом небе серебряной чертой висел очередной мираж, обещая путнику водоём с прохладной водичкой.
– Тьфу!
Егоров снова повернулся, чтобы продолжить свой путь и едва не заорал от неожиданности – прямо перед ним, всего в полусотне метров, стоял Ан-26.
Глава 13.
– Теперь понятно, почему только тридцать?
Пётр Александрович вытирал ладони промасленной ветошью. Судя по его светящемуся от счастья лицу, свой самолёт он нашёл в полном порядке. У Виктора, страшно переживавшего насчёт технического состояния 'Аннушки', отлегло от сердца.
– Да, понимаю.
В самолёт, размерами и очертаниями здорово смахивающий на обычный Ан-24, тридцать человек никак не поместилось бы – майор выдал слишком уж оптимистичную оценку. Всё жаркое, душное и вонючее железное нутро самолёта было вдоль и поперёк напичкано какими-то выпотрошенными железными шкафами, полками и стеллажами. Видок у разбомбленного салона АНа был как после ядерной войны.
