Олег Синицын - Скалолазка и мировое древо
Крутой склон порос низким ельником. Иногда путь преграждали песчаные осыпи, на которые трудно взбираться — ботинки вязли в крошеве породы и постоянно съезжали. И все же я шла быстро, хотя вряд ли выдержу такой темп на протяжении всего пути — обязательно скажется бессонная ночь, проведенная на ногах.
Однажды в стороне пролетел вертолет. Я его поздно заметила, потому что лопасти вращались очень тихо. «Найт Хоук» с темно-серыми бортами. Я спряталась в траве между елей и решила подождать, пока он уберется. Но стоило плечом и бедрами коснуться земли, как стали закрываться глаза. Не успев побороться с собой и даже не убедившись, что вертолет ушел, я провалилась в сон.
И пришло мне видение. Настолько яркое и реальное, что я усомнилась в его иллюзорности. Я снова входила в бабушкину квартиру, как в тот раз, когда приехала за мамой из Камбоджи. Только сегодня здесь было светло, как солнечным днем. А еще квартира была наполнена молодыми девушками.
Войдя в гостиную, я поразилась, — насколько их много. Одна девушка вязала, сидя на стуле. Другая медленно смахивала пыль со шкафов и натирала до блеска стекла. Третья поливала цветы, четвертая зашивала платье, пятая строчила на машинке, шестая занималась стряпней... Складывалось впечатление, что они давно живут в бабушкиной квартире; даже странно, что я с ними раньше не сталкивалась.
Бабушка ничего не делала. Она стояла возле двери в спальню, загораживая собой проход.
— Тебя долго не было, — строго сказала она. — Где ты пропадала? Твоя мать беспокоилась.
— Меня увезли очень далеко. Но я вернулась.
— У тебя джинсы разорваны.
— Я видела.
— Хорошо. Иди к ней. Веди себя кротко, не перечь ни в чем и не спорь. Говори матери все как на духу.
Она отошла в сторону. Я с опаской открыла дверь, ожидая увидеть там сумрак и синий торшер, изливающий неприятный свет. Но вместо этого обнаружила, что комнату заливает солнечный свет, струящийся из окон и не только. Мне показалось, что он выглядывает даже из углов.
Мама сидела в кресле — высоком, незнакомом, отчасти напоминающем трон Кларка. На ней было сверкающее серебристое платье и белоснежные туфли. Она вся была светлой, и даже казалось, что ее кожа лучилась светом. Только на шее мрачно поблескивало ожерелье из темных каменьев. Длинные волосы распущены, но больше остального меня поразило ее лицо. Я почти забыла, что оно может быть таким. Прекрасным, умным, интеллигентным и утонченным.
— Мама?
— Аленушка, — тепло улыбнулась она, и ее голос залил сердце сладкой патокой. Я видела, я чувствовала, что к ней вернулось сознание. Она вылечилась. Кроме пугающего ожерелья, в ней больше не было темноты, которую я ощущала раньше, когда находилась рядом. Пусть во сне, но я испытала невероятное счастье.
Я села на пол возле ее ног и положила голову на колени. Она стала гладить меня и перебирать волосы.
— Наконец я тебя увидела, — сказала она. — Какая ты выросла красавица!
— Мама, в жизни ты тоже стала прежней? Ведь правда?
— Это и есть жизнь.
— Но это же сон! — воскликнула я и тут же осеклась, вспомнив наставления бабушки, которая велела держать язык за зубами.
— Долго же тебя не было, — продолжала мама. — Я по тебе соскучилась. Но теперь все в порядке. Ты вернулась. Мы будем вместе, правда, не все время. Ты должна думать о своей второй половинке. У тебя есть мальчик?
— Был. Но у нас не получилось жить вместе.
— Ты говоришь об Алексее? Почему? Он сильный. Он намного сильнее, чем ты думаешь.
— Тогда почему ты ненавидишь его?
— Это неправда, — спокойно ответила она. — Я лишь проверяла, подходит ли он тебе. Знаешь, теща всегда испытывает своего зятя. И могу сказать, что он подходит. Он достоин... Но, Алена, доченька! Почему ты не следишь за собой? Почему не носишь платья? Ты же выглядишь как мальчишка. Эти ужасные джинсы, вся перемазанная. Откуда в тебе все это? Ведь я воспитывала тебя по-другому. Откуда?
— Я не знаю, — промямлила я.
— Алена, я тебя люблю больше всех на свете. Но ты должна понять, что ты больше не ребенок. Ты взрослая женщина. Ты должна быть особенной и выделяться среди остальных.
— Что же мне делать?
— Преодолей страх. Ты обязана заглянуть во тьму, которая тебя пугает. Только тогда ты станешь той, кем должна.
— Кем?
Она не ответила.
— Ты обязательно должна найти древо, — сказала мама. — Оно даст тебе важное откровение. Когда найдешь его, возвращайся сюда. Я буду ждать.
Мне не хотелось уходить, хотелось остаться у ее колен, но она легонько отстранила меня. Я поднялась с пола и внимательно посмотрела на нее. Ее мягкую улыбку и лучезарные глаза хотелось помнить как можно дольше...
Когда я разлепила веки, то увидела перед лицом еловые лапы. Солнце стояло почти в том же месте.
Вертолета не было.
Я спала около часа, но этого оказалось достаточно, чтобы прошла усталость. Сладкие воспоминания, оставшиеся после сна, грели душу. В глазах стоял царственный облик мамы, а в ушах звенел ее голос. Я словно побывала рядом с ней. И теперь чувствовала ее незримую поддержку.
Эта поддержка была весьма кстати перед чудовищными испытаниями, о которых я даже не догадывалась, но которые мне предстояли сегодняшним вечером.
С того момента как мы расстались с Максимкой, я находилась в пути больше трех часов, а вершина, казалось, не приблизилась ни на метр. Правда, кое-что изменилось. Стало тяжелее дышать, а воздух заметно похолодел. Я обмотала шею шарфом и натянула на голову спортивную шапочку.
Вскоре со мной начали происходить чудеса, которые трудно описать словами. Меня охватила эйфория и странное ощущение вседозволенности. А затем я почувствовала, что у меня в голове возник посторонний... Жуткая галлюцинация. Но понятно, откуда она взялась. Я поднялась высоко, примерно на тысячи три метров над уровнем моря, в организме стала развиваться горная болезнь, которая влияет на психику.
Через полсотни шагов вырубился слух. Резко. Внезапно. Я уже не слышала звуков. Вместо них в ушах возник истеричный вопль, рожденный не разумом — я уверена, разум не может породить такое. Затем от шейных позвонков по плечам и спине распространилось жжение — верхняя часть тела налилась расплавленным свинцом и потянула к земле.
Пять шагов, и меня пригнуло к бурой траве, опустив на четвереньки. Я упрямо пыталась ползти, но чья-то тяжелая рука словно тыкала носом в землю. Вопль, раздающийся в ушах, делался только громче. Я пыталась сопротивляться атаковавшему меня невидимке, но он был намного сильнее, и я не могла ничего сделать, лишь в глазах от натуги плыли кровавые круги...
