Журнал «Если» - «Если», 2009 № 04
Кроме того, у меня имеется письмо от Райи Треков, в котором она дает разрешение ознакомиться с конфиденциальными бумагами семьи. Понятия не имею, действительно ли такое письмо откроет мне все двери: до сих пор я ни разу не расследовала историю человека, но думаю, что лишняя поддержка не повредит.
Этот аванпост построен по последнему слову техники. Материалы в местах, предназначенных для публичного доступа, — новые и слегка пахнут только что собранным металлом. Освещение великолепное, а системы кондиционирования работают на полную мощность.
Мои налоговые доллары позволяют содержать солдат в относительной роскоши, по крайней мере, для тех, кто живет в космосе. Большинство сменившихся с дежурства разгуливают в рубашках с коротким рукавом и тонких штанах. Всякий, кто появится в таком виде на Лонгбоу, рискует замерзнуть.
Мне выдали браслет, открывающий двери во все отделы аванпоста, куда разрешен вход. Кроме того, мне отвели гостевой номер — здесь они не называют жилье для гражданских лиц отсеками — и предложили воспользоваться им, вместо того чтобы оставаться на корабле. Номер просторнее, чем капитанская каюта на большинстве прогулочных яхт.
— Вскоре я обнаруживаю, что мне отвели один из VIP-номеров, очевидно, благодаря знакомству с генералом. В его письме высказывалась просьба, чтобы военные обращались со мной, как со своей.
Очевидно, поэтому они решили, что обращаться со мной следует, как с самим автором письма.
Все пять моих комнат и кухня имеют вид концентрических окружностей. Кроме того, мне полагается личный повар — на случай, если мне не понравится еда из кафетерия; камердинер, если таковой мне потребуется; а также ежедневная уборка. Мне не требуется камердинер или ежедневная уборка, и я настоятельно подчеркиваю всем и каждому, как сильно ценю уединение.
Моя комнатная компьютерная система имеет доступ в публичную библиотеку базы, и я начинаю исследование, устроившись в одном из самых удобных кресел, в которых я когда-либо сиживала в жизни, и просматривая листы зарегистрированных документов, касающихся самого командора Трекова.
На это уходит почти три дня, но наконец я натыкаюсь на видеоаудиофайлы, запечатлевшие его прибытие на базу. Голографических файлов не имеется, или я их пока не обнаружила. Но те, что нашла — первые, связанные непосредственно с самим командующим.
Представительный мужчина шести футов семи дюймов: слишком высокий для тех, кто всю жизнь проводит на кораблях. Судя по походке, он тоже вырос на планете: недаром у него широкие кости и хорошо развитые мускулы.
Нельзя сказать, что он красив, хотя когда-то мог считаться интересным. Озабоченное морщинистое лицо, печальные глаза. Коротко стриженные волосы, как полагается офицеру, а вот во всем облике — аккуратность, чрезмерная даже для военного.
Я останавливаю изображение, делаю голопортрет и устанавливаю его на столе рядом с рабочей станцией. Я всегда поступаю так с кораблями, которые разыскиваю. Эти суда исчезают, или их обломки существуют где-то в квадратах, которые десятилетиями никто не трудился обыскать.
Я делаю изображения новых кораблей и сравниваю их с найденными обломками не для того, чтобы проникнуть в них. Просто хочу понять, какие надежды были потеряны при полном разрушении корабля.
На портрете Эвинг Треков вовсе не в расцвете лет. Скорее, в преддверии конца. Но я ищу то, что осталось от него: скелет, обломки и осколки, которые пережили это время.
Сейчас, получив его изображение, я ни на шаг не продвигаюсь в своих поисках. Но ощущаю, будто становлюсь ближе самому Трекову. Чувствую, что это изображение содержит нечто важное. То, чего я никак не могу уловить.
А может, мне пока не позволено уловить.
На аванпосту еще живут люди, помнящие Эвинга Трекова. Они уже пожилые, но большинство занимает прежние посты.
И все готовы поговорить со мной. После десятков интервью оказывается, что только одна женщина знает историю, которой я не смогла найти в документах.
Ее зовут Нола Батинет. Она назначает встречу в офицерской столовой.
Это не просто обеденный зал для солдат. Офицерская столовая разделена на шесть разных ресторанов — каждый с собственным входом от центрального бара. В этом баре толпятся военные. У всех властный вид.
Я замечаю вазон с настоящим растением. Возле него стоит крошечная женщина. Растение выше, чем я, и, возможно, выше самого Трекова. Ярко-зеленое, с широкими листьями и сильно пахнет мятой.
Женщина так мала ростом, что может спрятаться в кроне.
Когда я подхожу, она протягивает руку, которую я осторожно пожимаю. Ее кости так же хрупки, как у любого спейсера. Я боюсь их сжать: а вдруг они сломаются.
— У нас заказана кабинка в Четвертом номере, — сообщает она. Очевидно, рестораны не имеют названий. Одни номера.
В Четвертом номере темно и пахнет чесноком. Здесь нет столиков, только кабинки с такими высокими стенками, что вы не видите остальных обедающих.
Обслуживающее устройство — простое голографическое меню с аудио-возможностями — направляет нас к ближайшей кабинке. Сначала я решаю, что устройство проделывает то же самое с каждым посетителем. Но тут понимаю: оно обращается к Ноле Бати-нет по имени и уверяет, что никому не предложит ее любимую кабинку.
Нола благодарит устройство так, словно это человек, кивает, когда оно спрашивает, подать ли обычный заказ, и поворачивается ко мне. Я еще не успела заглянуть в меню, но, собственно говоря, пришла сюда не ради еды. Я заказываю то же, что и она, а также кофе и немного воды. И жду, пока робот-официант не отойдет.
— Итак, — начинает она, — Эвинг Треков. Я хорошо его знала.
При этих словах на ее лице появляется легкая улыбка. Ее воспоминания о нем (по крайней мере, те, что сохранились) явно остаются приятными.
К нам подплывает поднос с напитками и большим блюдом сырного и мясного ассорти. Впервые вижу столько сортов мяса и сыра! Впрочем, мясо — это сразу видно — генно-модифицированное и такое многоцветное, что сначала я не решаюсь его попробовать.
Нола питается здесь много лет и, похоже, без опасных последствий. Дождавшись, пока она съест несколько кусочков, я следую ее примеру. Оказывается, мясо сильно наперчено и пропитано чесноком, запах которого я с удовольствием вдыхаю. Да, удивительно вкусно!
— Вы работаете на его дочь, верно? — уточняет Нола. — На ту, что была создана через двадцать лет после исчезновения Эвинга?
— Она просит вернуть отца, — объясняю я, хотя уже все рассказала Ноле, связавшись с ней по сети аванпоста. — Считает, что он находится в Комнате затерянных душ.
