Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны
Решение пойти на равнину Бронстайн, Веккер и Анне приняли еще в вертолете, сразу же после того, как Вестинг сообщил по радио все детали инцидента. Риск того, что они подвергнутся акту мести, был равен нулю. Лисички отпустили Вестинга, и если бы их умыслом было нанести ответный удар, то они давно бы уже предприняли попытку вывести из строя космический корабль, как тогда, после сейсмических взрывов Далберга.
Была еще и третья точка зрения: В полдень Бронстайн и Веккер, чтобы завершить геологические исследования в окрестностях нового места посадки, заложили последнюю серию взрывных скважин, а именно в восточном углу метанового озера, в месте, которое находилось на отдалении почти в восемь километров от центра места посадки. Они отправились после обеденного перерыва поджечь взрывпакеты. И затем они стояли, вытянув лица, перед скважинами. Все, без исключения, пакеты пропали, были убраны квалифицированно, надлежащим образом. Значит должны были быть и там, в окружении нового места посадки, лисички и потайные жилища. Следы указывали на то, что они находились на ближних утесах.
Важно было то, что лисички ни коим образом не мешали многонедельной работе на метановом озере, они и здесь вмешались только в момент, когда заметили непосредственную угрозу.
Весь опыт сводился к одному и тому же: оборонные меры лунных жителей были всегда и исключительно направлены только против непосредственно угрожающего фактора, против конкретного действия или конкретного лица, но никогда простив экспедиции в целом.
О том, как они могли отличать людей говорил тот факт, что с Вестинга была как с гуся вода, несмотря на то, что он активно принимал участие в роковой экскурсии и ничуть не бескорыстно. Ничуть не бескорыстно! Веккер сказал ему в глаза, и Вестинг не спорил, был ясный мотив: болезненное влечение к дополнительной информации о лисичках, тщеславию, к тому, чтобы иметь в руках сенсационные сообщения, когда он однажды предстанет перед своей многомиллионной публикой.
— Колония! Там!
Вестинг остановился. Его вытянутая левая рука показывала вперед на большой темный участок напротив. Он был похож на поле, обнесенное мощными столбами.
— Они выставили охранников! — прошептал астрохимик. Тихое волнение прозвучало в его голосе. «Будем больше придерживаться правой стороны!»
— Все еще нет связи, Анне?
Бронстайн стал нетерпеливым.
— Нет — как я и ожидала. Точно не будет, пока мы будем проходить мимо колонии.
О да, и она тоже сгорала от нетерпения. Но она не могла уступать Далбергу эту мысль. Тревожный вопрос, был ли он вообще еще жив, автоматически потянуло бы за собой напряжение психики и судороги, которые усложняли контакт.
Они должны были попытаться расслабиться, сбросив гору с плеч. Тяжелая задача при таких условиях! Лучше всего ей было отвлечь себя другим, менее изматывающими мыслями. Проблем было достаточно. К примеру, следующее: Поначалу она оценила поведение обоих товарищей как в высшей степени шизофреничное. Почему собственно? Потому что это не вписывалось в представление, которое сложилось у нее о Вестинге и Далберге до этого! В их методы оценки людей закралась ошибка. Она уже знала какая, и то, что Веккеру так быстро удалось разгадать замыслы Вестинга, с первого раза раскрыть мотив ночной экскурсии, усиливало ее в этом предположении.
Очевидно, было недостаточно наблюдать несколько месяцев образ действий, анализировать и обобщать по определенным критериям и точкам зрения, чтобы хотя бы в общих чертах сделать заключение о будущем образе действий. Анализ поведения, с этим ничего нельзя было поделать, был пригоден лишь для выяснения значимых черт характера. Но он лишь описывала, ничего не объясняя. Необъяснимая сторона этих черт находилась за пределами поля зрения. А таким образом границы прогноза оказывались поставленными в узкие рамки.
Задействовались ли такие качества как мужество, тщеславие или сила воли в данной ситуации и почему это происходило, определялось факторами, которые ускользали от скальпеля типичного аналитика.
Вестинг несомненно был тщеславным. Но он не направил свое тщеславие на то, чтобы не поддаться соблазну неохраняемой колонии молодняка. Напротив, тщеславие оно вело его туда. Решающий фактор на заднем фоне? Веккер сразу вывел его на чистую воду. А Бронстайн ворчливо добавил: «Такое же тщеславие как несколько лет назад на Марсе! В принципе, он в этом не виноват. Продукт своего общества».
Это могло быть сильно преувеличено, оценено в состояние аффекта, но ей казалось, что это было верно.
А Далберг? И он тоже казался…
— Внимание! — вдруг сказал Веккер, и сильнее сжал руку.
— Стоп! — прошипел Вестинг с другой стороны.
Теперь и Анне услышала звук. Он исходил из плоской гряды тумана, которая переместилась с подножья вулкана на равнину. Внешний микрофон передал странные звуки в наушники.
Чавканье и царапанье. Затем удар. Тонкое дребезжание. И снова чавканье. Казалось, словно тяжелый предмет тащили по льду, но не равномерно и прямолинейно, а толчками и зигзагами.
— Хотел бы я знать, что замышляют лисички.
Голос Вестинга звучал сдавленно.
— На всякий случай…, — пробурчал Бронстайн, — Анне, пока я отдаю приказы, идите на мои сани! Веккер, Вы придерживаетесь Вестинга! Ни шагу без моего позволения!
— Нам нужно разделиться, — предложил Веккер, — у меня самые длинные ноги и я мог бы…
— Там ничего! — Бронстайн пробормотал ругательство. — Туман движется прямо на нас.
Порыв ветра принес первые редкие испарения, едва Бронстайн закончил фразу. Далее последовала клубящаяся тягучая масса молочного цвета. В мгновение ока равнина превратилась в прачечную.
Чмоканье и царапанье тоже приближалось. Туман приглушил их на проглотил на какой-то миг совсем. Затем это прозвучало снова, четче, чем до этого в наушниках. Лисички, если они издавали звуки, могли находиться в шестидесяти-семидесяти шагах от них.
Бронстайн лихорадочно раздумывал. Было ли целесообразно сдаваться лисичкам в тумане? Поручиться за него — чудненько. Но почти с завязанными глазами? Он был убежден в том, что обитатели спутника не думали о мести. Но у них однажды был негативный опыт, и они будут критично рассматривать его и его товарищей. Следовательно необходимо было уверенное, корректное, вызывающее доверие появление. Это было едва возможно в тумане. Более того: Туман способствовал недоразумениям. Как легко можно было истолковать неправильно жест, какой-нибудь шаг.
Следовало ли ему протрубить отступление? Бронстайн покачал головой. Предвидеть, сколько продержится туман, было тяжело. И у Далберга больше не было много времени.
