Петр Заспа - Аэронавт
Смородин плавно ворочал ручкой управления, помогая Александру удерживать купол дирижабля в прицеле.
Вдруг перед глазами вспыхнуло огромное бурое солнце. Взорвавшийся водород выбросил в стороны фонтаны протуберанцев, затем гондола скрылась в закружившемся вихре пламени. Едва успев отвернуть, самолёт зацепил крылом облако огня, потом, не разворачиваясь, чтобы посмотреть на падающего противника, полетел к маячившей ориентиром скале.
Почему-то победного ликования в душе не было. Смородин старался не оглядываться, чтобы не видеть всё ещё полыхающего под облаками красного зарева. Вместо радости всплывала другая картина: что те, кого он обрёк на гибель, ему знакомы, и когда-то вместе они были одной командой. Пусть эта команда и виновна в гибели Васила, и совсем недавно бросала бомбы на его голову, но от этого не легче. Да и командэра Юлиуса, было бы нечестно не признаться себе, Миша в глубине души уважал. Он не мог не признать, что порой его ненавидел за жестокость, порой побаивался, но как противника всегда почитал, считая мужественным и преданным своему делу аэронавтом.
Лыжи заскрипели по снежному насту, двигатель за спиной стих, и лишь после этого Смородин решился обернуться на облака, под которыми, как напоминание о недавнем сражении, всё ещё висели клубы серого дыма.
– Вот и всё! – подвёл он итог, удивившись собственному осипшему голосу. – Вот так вот, Сашок, и делается история. И цена ей – человеческие жизни.
Но Александр не поддержал его приступ меланхолии и довольно прагматично спросил:
– Когда я смогу сесть на ваше место?
– Что? – встрепенулся Миша. – Ну, здесь дело сложнее! Хотя стрелок из тебя получился неплохой. Получится и пилот. Сегодня же дам тебе краткий курс теории, и протянем в кабине двойное управление.
Рядом с бараком их встречали Стефан с Ларионом.
– Флагман Михай! – закричал взволнованный боцман. – Я всё видел! Вы подожгли «Августейшую династию» когда она была уже на нашем берегу. Вы сделали дьявольскую машину, которая, словно огненный меч, покарала командэра Юлиуса и его приспешников.
– Скорее, это был хлыст. И сделал его не я, а мы все вместе.
– Генерал был на борту? – неожиданно побледнев, спросил Ларион.
– Да. Он стоял, как обычно, рядом с рулевым. Я хорошо видел его алый кивер.
Не ответив, Ларион нервно двинул скулами и поспешно отвернулся.
Спустя совсем немного времени Миша сильно пожалел, что не обратил внимания на отпечаток переживания, отразившегося на лице Лариона. Но это было позже, а сейчас он тяжело выбрался из кабины и, спрыгнув на снег, кивнул Стефану:
– Спустимся вниз, посмотрим, может кто остался живой?
– Нет, – уверенно возразил боцман. – Я хорошо видел, как они пылали, будто смола на соломе. Пустое дело – даже углей не найдём.
– Пойдёшь со мной! – мрачно приказал Смородин. – Они не те враги, которых можно бросить на растерзание собакам и воронам.
– Ага! – поспешно согласился Стефан, услыхав зазвеневший в голосе металл. – Может, чего полезного найдём!? Пневморужьё или посуда целая осталась. Мне из деревянных ковшей уже в горло не лезет. А там стекло да серебро!
Миша наградил его хмурым взглядом, и боцман тут же умолк.
– Возьми пару лопат. Если кого найдём, вспомни какую-нибудь из ваших молитв. Прочитаешь, как там положено.
– Прочитаю, – скорбно склонил голову Стефан. – Когда пойдём?
– Сейчас!
Спустившись с горы, Смородин понял, что лопаты они взяли напрасно. От дирижабля им попался лишь единственный лоскут перкали с опаленными краями и частью головы золотого ястреба. Ветер донёс его до берега, всё же остальное досталось Дунаю.
«Может, так даже лучше! – подумал Миша. – Предавать земле останки экипажа уже не придется».
На всякий случай он прошёл вдоль берега вниз по течению, но река не выбросила ни единого намёка на упавший дирижабль. Лишь мелкие да мутные волны гасили свой бег в густых прибрежных камышах.
Вместе с боцманом они прочесали лес на склоне, прошли вверх-вниз вдоль берега, однако и здесь ничего не оказалось. Хотя в воздухе явственно чувствовался запах гари.
– Хватит! – наконец сдался Смородин. – Возвращаемся. До берега они не дотянули, и ясно, что живым никто не выплыл.
– Перед Господом мы чисты, – согласился Стефан. – А уж если он не дал предать их земле, так на то его воля. Флагман Михай! – неожиданно он остановился и, задумавшись, почесал в затылке. – Так это что же получается? Так это мы можем так любой дирижабль с небес на землю ссадить?
– Можем, – неохотно подтвердил Миша.
– Хоть венгра, хоть поляка, а то даже и немца?
– Без разницы.
– Чудеса! А где это ты такие механизмы подсмотрел? Неужели в России уже подобные летают? Отчего же тогда война ещё не закончилась? Сожгли бы все дирижабли конфедератов, те бы сразу мир и запросили?
– Нет ещё таких в России.
– Нет? А я уж, грешным делом, вспомнил, как тебя шпионом называли, да подумал, что ты тайно российскому императору служишь! Может, даже из благородных да образованных? Нет? Откуда же тогда про аэроплан узнал?
– Сам придумал.
– Что? – опешивший Стефан остановился и долго смотрел в удаляющуюся спину Смородина. – Так их ещё нигде нет? – Опомнившись, он бросился следом. – Нет, ты мне ответь, Михай! Где ты такую машину видел? Не запирайся! Можешь мне довериться – это же я, Стефан!
– Ты меня не расслышал? – проворчал, не останавливаясь, Миша.
– Слышал – не глухой! Да только и не дурак. Чтоб такое придумать, нужно не одну голову иметь, а добрую сотню! И не каких-то там аэронавтов или флагманов, а из тех, что от ума сединами покрылись!
– Не хочешь, не верь, – безразлично пожал плечами Смородин. – Подбери ягод своим овцам. Угостишь сладким, а то выше уже начинается снег.
Боцман посмотрел под ноги на чёрные ягоды, затем на флагмана и тихо произнёс:
– Да кто ж ты такой?
Но Миша его услышал.
– Помню, ты называл меня блаженным и юродивым. Наверное, так и есть. Но я себя предпочитаю считать заблудшим скитальцем. Непонятно только – откуда и куда? Хотя, пожив с вами, я начинаю верить, что во всём есть глубинный смысл. Вам проще – вы его называете божьим промыслом и принимаете как должное. А вот мне сложнее. Воспитан иначе. Всему хочу знать объяснение, а его не так-то просто найти.
Дальше они поднимались в гору молча. Стефан поглядывал на Смородина с опаской и, не проронив ни слова, шёл позади на почтительном расстоянии. Миша же погрузился в собственные мысли, навеянные давними воспоминаниями о прошлой жизни, и ничего не замечал вокруг, пока не показался барак базы.
