Брайан Олдисс - Малайсийский гобелен
— Чем еще ты занимался после того, как мы расстались этим утром? — спросила Армида. — Надеюсь, не только созерцанием пожара?
— Всецело отдался репетициям. Завтра я намерен навестить сестру и договориться о лошади для охоты. Я не подведу тебя.
— Очень важно, чтобы ты должным образом подготовился к охоте. Твой шурин может тебе помочь в этом? — Она говорила таким же строгим тоном, как и утром.
— Волпато очень трудно застать дома. Я постараюсь. У меня очень много дел. Мои одежды требуют пополнения. Пока я смотрел постановку в «Тенях Небесных» до того, как они превратились в дым, я передумал, и у меня появилось желание сыграть банкрота Фаланте.
— Ты должен заниматься чем-нибудь одним. Не стоит разбрасываться.
— Меня натолкнул на мысль батальный эпизод из «Карагога». Я решил, что буду играть Фаланте как солдата, а не безвкусно одетого аптекаря. Получится увязка с современностью — плачевное положение дел в Константинополе всегда вызывает смех. И, естественно, герцог Рагузский получит огромное удовольствие.
— Лучше будь аптекарем, — посоветовал де Ламбант. — Ты забавнее смотришься целителем, чем воителем.
— Как солдат я буду бесподобен. У меня есть военные сапоги, огромный деревянный меч и ножны — прекрасные вещи. Меч одевается через плечо и свисает до самой земли. — Я поднялся и показал им, как это все выглядит. Эффект потрясающий. У меня есть длинный, раздвоенный галстук, свисающий до самого пояса в стиле хорватских наемников. Это снаряжение лучше того, которое Отто Бентсон готовит для Геральда. Мне лишь не хватает треуголки с плюмажем. Анфас ее поля смотрятся как рога. Может, у тебя, Гай, такая есть?
— Нет ни шляпы, не желания иметь ее.
— Тебе понравится мой костюм, Армида, и клянусь, ни одна битва не совершится без моего участия. Тени-куклы — не идут ни в какое сравнение! Все мои суставы работают с великолепной гибкостью. Пред вами предстает галантный кавалер и бесстрашный воин. Он достает меч, сделанный в Толедо из лучшего дерева, и сражает наповал полсотни турок! Быстро, грациозно и жестоко! Но без шляпы. Неимоверная храбрость, но без шляпы. Печальная история…
— «У того, кто любит лишь самого себя, соперников не бывает», процитировала Армида.
Я был возмущен, налил себе еще вина.
— Я не собой восхищался, а образом, мной созданным! Игра приносит мне удовольствие. Поменяв одежду, я меняю свое внутреннее «я».
— Если существует это внутреннее «я». - сказала Бедалар.
— Его внутреннее «я» — это флюгер, — добавила Армида.
— Не флюгер. Внутреннее «я» в потенции является всем и каждым. Многообразие души! Каждый из нас при удобном случае использовал бы все возможности. Смена настроения, характера, смена парика, изменение самого себя. — Я пропустил еще стаканчик вина, ощутив прилив красноречия и энергии. Старый, молодой? Очень хорошо. Богатый или бедный? Юрист, всадник, вор-карманник, монах, мельник, нищий, дворянин, артист? Все, что желаете. Все профессии, звания, глупость и мудрость соседствуют рядом. Необходима лишь соответствующая одежда, чтобы явить соответствующего героя. На короткое время он войдет в меня и будет жить моей жизнью, а я — его. Каждый может поступать так, если есть навык в этом деле. В этом и заключается единственно возможная свобода.
— Неужели твоя жизнь настолько ужасна, что ты в этом ищешь убежище? — спросила Бедалар.
Де Ламбант явно скучал, девушки, наоборот, были заинтересованы моими откровениями.
— Счастливые люди всегда ищут «убежища», как ты назвала это. Но они возвращаются обогащенными. Мне довелось играть колдуна, когда последний кусочек пищи необходимо было проглотить к определенному мерцанию определенной звезды; играл такого старого государственного деятеля, что после этого несколько недель каждый мой сустав дергался и скрипел; и такого злосчастного, неудачливого любовника, что плакал каждую ночь от жалости.
Засмеявшись, Армида сказала:
— Страшно подумать, каким несчастным ты будешь, играя Фаланте.
— Все, что я хочу сказать, персик мой ненаглядный, это то, что, слегка поправив шляпу, я могу явить миру образы как глубочайшего падения, так и высочайших взлетов человеческой души. И что за дело до того, что при этом в тени останется моя собственная душа?
— Ты никогда не пробовал воплотить образ скромного человека? — спросила Армида.
Общеизвестно, что плуты и порочные люди ведут суетливый образ жизни. Утро следующего дня принесло новые перспективы и заботы. Через час или два во дворце Чабриззи должен был начать работу с заноскопом Отто Сентсон. Мне необходимо было идти туда после обеда и прогнать сцену с Петицией. С утра я решил снова повидать Поззи Кемперера и убедить его, что Фаланте надо сделать офицером. Для этого визита необходимо было одеться соответственно. Нужно было навестить портного и узнать, подобрал ли он материал для моего сюртука. Вечером я пойду к сестре. Она поможет подготовить мне все необходимое для охоты в Джурации. Существовала проблема еще и с лошадью. У Мандаро была лошадь из породы невысоких и коренастых, но она, как и ее хозяин, была слишком религиозна для таких скачек.
Возможно, у Кемперера удастся разжиться треуголкой с плюмажем?
Позволив городским петухам разбудить меня, я поднялся, натянул высокие сапоги, надел тяжелый тюрбан, длинный галстук, нацепил деревянный меч и другие боевые доспехи. Когда я одевался, то напевал песенку:
«Бывают времена, когда мы бросаем вызов тому, Кто не ценит нашей добродетели…»
Я то и дело поглядывал на улицу, где уже суетились длинные утренние тени. Носились подмастерья с едой и питьем; в мастерские резчиков по дереву завозили материал; прачки были готовы к выполнению привычной работы; рыбаки обменивались гортанными выкриками. По аллее прогрохотала повозка молочника, запряженная быком с серебряными колокольчиками на рогах. Быком правил человекоящер с ороговевшей кожей.
Сквозь толпу, расталкивая всех локтями, пробирался военный. Он вошел в полосу солнечного света и случайно поймал мой взгляд, когда посмотрел вверх. На голове у него была та самая треуголка с плюмажем, которая была так нужна мне. Он пошел дальше. Я мучался от зависти. Я сижу в дешевой мансарде без гроша в кармане, и только любовь и амбиции возносят меня над несчастным укладом жизни, к которому волею судьбы я прикован. А вот у этого щеголя все в порядке, карманы, несомненно, набиты золотом и, конечно же, идет он на свидание с какой-нибудь сладострастной дамочкой. Иначе чего здесь надо капитану кавалерии в такое время, когда торговцы только-только открывают свои лавки?
