Виктор Кувшинов - Тропою Толтеков
А Служба Равновесия, несмотря на то, что Женя злился на ангелов, сработала тип-топ, как и обещали. Ведь, когда кордон проходил, его сущности фактически не было видно. Зато потом аукнулось по полной! Безболезненным этот процесс возвращения к себе не назовешь. Женя помнил все, что случилось с Костиком в иллюзии послевоенной Москве после прохождения индейских мытарств, но как-то отстраненно, и это было хорошо. Все-таки профессорская псевдосущность осталась где-то там, в мире его фантазий, унеся с собой остроту переживаний.
Странно было только, почему Костины воспоминания и фантазии смешались таким причудливым образом. Хотя, что в астрале не причудливо? Вспомнить, хотя бы свои сны – там ведь таких приключений себе на голову навыдумываешь, что потом в холодном поту просыпаешься и просишь извинения за ночные вопли. С другой стороны, Костя вспомнил, наверно, самое яркое событие своей жизни – как они познакомились с Надей. Но память о будущих событиях все время сбивала его с толку, подсовывая логические нескладухи. А кончилась история, как это и бывает во снах, навязчивым кошмаром. Он же еще ребенком пережил Отечественную.
С другой стороны, возможно, что так Женькина сущность пыталась отделаться от Костика, а тот воспринял это, как угрозу, пока не исчез. «А исчез ли? Может этот суррогат профессора уже самостоятельно существует где-то там?» - Жене стало плохо от такой мысли. Он представил несчастного Костика, мечущегося по своему бреду и не понимающего, что с ним происходит.
Об этом было вспоминать странно, но не трудно. А вот дальше начинался его собственный бред… Хотя и он объяснялся постепенным и неполным возвращением личности, который начался почему-то с самых ярких воспоминаний юности. Тем не менее, участвовать в этом бреде было страшновато. Страшновато оттого, что это казалось продуктом какого-то воспаленного сознания, и до сумасшествия оставался всего лишь шаг. Естественно, что он поначалу оказался в том времени, когда впервые столкнулся с компьютером и участвовал в лучшем их выступлении. Но почему в воспоминания вклинился этот ужастик с дебилом Стасиком в главной роли - Женя не мог понять. Как и неясно, что он делал целые сутки между репетицией и концертом – это время почему-то выпало из его памяти.
И последний фрагмент: разыскивая клады с Федькой, он уже почти все вспомнил, кроме самого главного. Но в «проигрываемый» эпизод опять вклинился Стас с намеками на Лэю. Странно, что когда выяснилось, кто на самом деле был этот громила, то бандит резко сменил поведение, словно подыгрывая Женькиным воспоминаниям.
«А Федька?» – тут крылась самая большая загадка. Ведь он постоянно объяснял и напоминал ему, что он должен вспомнить. С другой стороны, его друг был вполне самостоятелен в своем поведении. Значит, или Женька сошел с ума, или это не было только порождением его фантазии, или, во всяком случае, не только проекцией мыслей, но и еще чем-то большим. По большому счету, Костина фантазия тоже никак не укладывалась в астральные возможности одной души. Правда, за ним стояла Женькина сущность, которую обычной душой, ну никак назвать было нельзя.
Странное это место. Но как же он оттуда выбрался? В последний раз он так стрессанулся, что вспомнил, как надо выпрыгивать в чистый астрал. И ведь выпрыгнул туда, но что потом? Потом он уснул. Как усыпают души некоторых умерших людей. Но его сон был не простым – он продолжал вспоминать, и вспоминать самое важное: кто он, откуда и зачем в этом месте. Поскольку дело было во сне, Женя, не контролируя себя, позвал Лэю, а астрал помог ему вернуться в ту временную точку, в которой он и оказался. Так что, спи он там хоть сто лет, а на Сэйларе оказался через пару недель – как раз погодя после ухода из реала. Все вроде сходилось. А то, что он не заслушал благодарственную речь от астрала, вполне объяснимо: кто он и кто астрал? Это, как говорят в Одессе – две большие разницы.
Все! Больше ему думать об этом не хотелось, как и идти выяснять отношения с Булем или Славкой. Вот отдохнет пару неделек – тогда, может и подумает.
Сзади послышались легкие шаги по мосткам. В заслонившей солнце тени, он узнал профиль Лэи. Она присела рядом с его головой, свесив ноги в воду. Женя чуть пододвинулся, чтобы его затылок умостился на ее ногах. Лэя, понимающе улыбнувшись, с нежностью стала теребить его волосы.
- Как Элия, уснула?
- Да, сегодня уже легче. Вчера вы тут до того перерадовались, что со сном ничего не получалось.
- Как хорошо почувствовать себя дома, – расслаблено мурлыкнул Женька, начиная засыпать под мерное журчание волн и шевеление Лэиных пальцев в его гриве.
- Подремли. Тебе тоже досталось несладко и нужно восстановить силы.
Женя уже стал засыпать, как вдруг его поразила одна мысль, давно таящаяся на задворках его головы. Он интуитивно не хотел об этом думать, но видимо, полудрема ослабила его внутреннюю защиту, и он со всей ясностью понял, что не чувствует Лэину душу, как раньше. Сознание, как утопающий за соломинку, схватилось за мысль: может, они просто не могут вновь воссоединиться, пока находятся на Сэйларе?
Но внутри уже зрела ледяная глыба догадки, которую он не хотел замечать. Которая буквально лезла глаза, а он отворачивался и прятался от нее. Логическая цепочка неумолимо вела к одной цели: Надя, Себастьян, Стасик, Федька и теперь… Лэя с Элией?
- Не-ет! - заорал он, напугав склонившуюся над ним Лэю.
Она расширенными, полными страха глазами смотрела на него и, чуть не плача, спросила:
- Милый! Что с тобой? Тебе плохо?
- Мне страшно, – Женька вскочил и, схватив свою принцессу за плечи, спросил. – Лэя, милая! Скажи, что это неправда. Скажи, что ты настоящая, а мы на Сэйларе, – он не замечал, как из его глаз покатились слезы – слезы ужаса и тоски.
Лэя молчала, непонимающе и тревожно глядя ему в глаза и, наконец, спросила:
- Но как же может быть по-другому?
Женя отвернулся и бросился в дом. Он не понимал, куда бежит, но ноги сами привели его в чулан, где стояла установка для выхода в астрал. Смотря на нее, он стал осознавать, что просто пытался обмануть себя целых два дня. Никогда до этого Лэя не переносила его тело отсюда в их кровать – это было бы слишком тяжело для нее. Конечно, она могла бы снять магниты и вручную отправить Зара в «полет», но магниты были на месте. И самое страшное: он, действительно, не помнил, как пытался пробиться из того жуткого места домой…
Он стоял в чулане и понимал: проверить эти догадки не представляло труда – нужно только захотеть оказаться в свободном астрале…
***
Он боялся открыть глаза. По исчезнувшим звукам, он уже все понял, но, все равно, оставалась еще призрачная надежда… «Нет. Надежды – удел дураков», - он увидел, что висит в черноте астрала, и никакие уловки не могли помочь. Была бы здесь стенка – он полез бы на нее, до крови сдирая ногти, но здесь не было ничего, даже надежд. Он рыдал без слез – откуда слезы в астрале, а если и есть, то куда им течь?.. Его сердце разрывалось от боли, и разорвалось бы, если бы оно у него было… у него не было ничего, и сам он был нигде.
