Василий Щепетнев - Первое дело Иеро
— Почувствовал? Но это проходит. Поживешь тут год-другой, и немного привыкнешь. Еще пяток лет — и привыкнешь вполне. А если пройти подальше — не здесь, конечно, а в Яви — то откроются места совершенно чудесные, преизобильные, населенные разным зверем и птицею. От горы-то тепло знатное. Все воды, подземные и надземные, греются, и в паре верст впадают в озеро, по берегам которого вечное лето. Порой я думаю, что это и есть Эдем. Но стоит пройти сюда, и ты очутишься в Чистилище.
— А дальше — ад? — показал на огненную гору Иеро.
— Если считать, что ад — это другие, то да, — туманно ответил старичок. Было видно, что он встревожен. — Не хочу показаться невежливым но нам пора поспешить.
Едва старичок вымолвил то, как отовсюду послышался топот. Топот легкий и частый, словно бежали дети, но лицо старичка побледнело донельзя. Только сейчас Иеро понял, что бравада и балагурство скрывали не злые намерения, а страх.
И тогда стало страшно и ему.
Старик поднял обе руки вверх. Мгновение — и меч возник из пустоты. С ножнами, перевязью.
Мне бы так, подумал Иеро.
— Научишься, потом, — старик передал ему оружие и повторил жест дважды. Себе мечи старик извлек особенные — небольшие, кривые. Двурукий — умеет сражаться двумя мечами одновременно.
Иеро закинул ножны за спину, проверил — удобно.
Теперь у них обоих было оружие — и не было врага.
Или…
Или им предстояло рубиться друг с другом?
— Попробуем все-таки пробиться, — старик внимательно прислушивался. Топот то приближался, то отдалялся. — Кобеасы сами по себе ничто, морок. Но кто-то их провел сюда, в Навь.
Они пошли по улице. Старик шел ловко, пружинным, молодым шагом. Иеро подумал, что на его глазах произошло превращение. Прежде был старичок, потешная, даже комическая фигура. Сейчас же рядом шел воин — старый, и оттого грозный. Плохой воин до старости не доживает.
Заветный домик был недалеко, здесь все было недалеко. Мало ли где топают ножки. Пусть их. А мы, не обращая внимания, пойдем себе по дорожке. Ты никого не видишь, и тебя никто не видит.
Если бы.
Из темного прохода между двумя добытыми домами качнулась тень. Странно, она никак не могла падать на асфальтовую дорогу, навстречу свету, это противоречило всем законам.
Законам Яви. А здесь — Навь.
Тень напоминала человеческую, но дать руку на отсечение, что в угольном провале прохода стоит именно человек, Иеро бы не согласился. Что руку, он бы не решился поставить даже волос.
Не волоса жалко — жизни. Он чувствовал опасность. Опасность смертельную, ледяную, мускулы стали каменеть под дыханием мороза. Сейчас он просто окоченеет. Ну уж нет! Сознание собственного страха разозлило и разогрело, кровь стремительно растеклась по всем жилам.
— А ты боец, — тихо сказал старик.
Иеро не ответил, да и что ответишь?
Тень тем временем стала гуще и глубже, но Иеро знал — она не страшна. То есть она, конечно, может поразить его, поразить смертельно, но он сделает все, чтобы победить. Человеку жизнь дана с тем условием, чтобы он защищал ее изо всех сил.
Словно горох из прорехи, высыпали наружу кобеасы. Низенькие, кругленькие, они не производили впечатление опасных. На одну ладонь посажу, другой прихлопну. Но кобеасы берут не силой — числом, как железная саранча.
Раз кобеасы в Нави, значит, в них достаточно разума? В голову лезли мысли «не ко времени», здесь не диспут семинаристов, на котором можно растекаться словесами.
Кобеасов набралось с полсотни. Много, слишком много. Хватило бы и дюжины на каждого.
Но его больше беспокоила не зубастая мелочь. Перебить ее трудно, но прорваться можно. Прорваться — вот вопрос. Ему-то это необходимо. А старику?
— Может быть — к нам? — спросил он. — В Но-Ом?
— Кто ж меня в Но-Ом пустит, — усмехнулся старик. — Кобеасы, они ведь не только здесь. В Яви — тоже.
— Ты, чужак, — низкий, вязкий голос раздался из темноты. — Положи оружие и можешь уходить. Ты мне не нужен.
— Может быть, мне нужен ты, — ответил Иеро. Ответил хладнокровно, без нарочитого вызова. Своим предложением Тень раскрыла собственные намерения. Если бы Иеро действительно был не нужен, ему бы позволили уйти с оружием. Почему нет? Потому, что с мечом он мог быть опасным. А опасным он мог быть, лишь защищая собственное существование. Ergo, его будут атаковать. Тогда, раз уж все равно ему грозит гибель, лучше встретить ее в бою.
На дерзость Тень не ответила. Не ответила словами. Но кобеасы, ощерясь, кинулись на него. Не на старика, успел подумать Иеро. Значит, он угадал, целью был именно он.
Меч оказался точно по руке и разил кобеасов играючи. Только много их, кобеасов. Двое повисли на левой руке, один вцепился в бедро, а самый резвый впрыгнул на грудь и тянулся к шее. Он бы еще и справился, по крайней мере, руку очистил, так ведь на одного убитого двое свежих придут.
Не пришли!
Оторвав уже нацелившегося на артерию кобеаса, отшвырнув его прочь, он оглянулся. Вокруг лежали десяток искромсанных тварей.
Старик. Ему помог старик. И как помог!
— Напрасная трата, — все так же безжизненно и вязко сказала Тень. — Неужели вы думаете, будто кобеасы — это все, что у меня есть?
Старик Тени не ответил. Не ответил и Иеро.
— Просто кобеасы причинили бы вам минимум вреда, — Тени отчего-то непременно хотелось объясниться.
Или она тянет время!
Похоже, эта мысль пришла в голову и старику. Он кивнул, предлагая идти вперед.
Они и пошли. Сделали целый шаг.
Огненная гора выплюнула длинный язык пламени, и в его свете они увидели блестящую сеть, висевшую прямо перед ними. Ловушка! Кобеасы были отвлекающим маневром, чтобы они, стремглав, бросились в прорыв к домику. Бросились — и угодили в сеть.
Но где сидит паук?
— Видите, вам не уйти, — продолжила Тень. — Если вы не хотите бессмысленных страданий, лучше покоритесь.
— Кому? — Иеро и в самом деле хотел знать, с кем имеет дело.
— Тому, кто сильнее.
— Послушай, Тот, Кто Сидит Во Тьме, тебе сказали, что ты сильный? Но тебя обманули!
Иеро рассек мечом тенета.
— Это тоже мягкий вариант, — Тень не выказала ни малейшей досады. — Но если он вам не нравится, что ж. Вы сами этого добивались.
«Этим» оказался отряд волосатых ревунов. Небольшой, дюжина. Ровно на десять больше, чем необходимо. Волосатые ревуны — это не кобеасы. Такой сам на ладонь положит, другой прихлопнет. Только не ладошками будет хлопать, а моргенштернами — шипастыми стальными шарами на прочный цепях. Почему-то волосатые ревуны питали слабость к этому оружию. Быть может потому, что им было удобно крошить черепа. Волосатые ревуны — лакомки, и всему предпочитали человеческий мозг. Особенно мозг еще живого человека — для этого в другой руке каждый держал короткий, но очень острый нож. Нож, который резал кость, как масло.
