Дмитрий Веприк - Карты рая
Каждая сторона считала свою точку зрения самоочевидной, но так как нет ничего более спорного, чем самоочевидные вещи, то, утомившись забрасывать оппонентов физиологическими, мировоззренческими, моральными и философскими аргументами, обе стороны взывали к истории как к верховному арбитру всех споров.
Вот пройдет несколько десятилетий, заявляли новаторы, и все по-настоящему разумные личности перепишут свой разум на нейрокомпьютеры, искусственные тела будут менять как одежду, а прочим представителям человеческого рода ничего другого не останется, как вести полуживотную жизнь, поедая бананы и безобразно совокупляясь. «Такова логика истории!» — заключали они.
Возражения ортодоксов варьировались в широком спектре, но строго логические аргументы занимали скромное место, оказавшись зажатыми между ироническими репликами «ну-ну», «идиоты!» и откровенно издевательскими смайликами. «Поглядим», — завершали спор самые сдержанные и мудрые.
По этому поводу кто-то вспомнил старую притчу. Вроде бы существуют в природе некие насекомые-поденки, средний срок жизни которых равен одному часу. За этот час они ухитряются не только решить проблему выживания вида, но и как-то осмыслить свое существование. И вот однажды вечером старик поденка собрал вокруг себя молодых слушателей, дабы обратиться к ним с ученой речью.
«Я открою вам великий закон мироздания, молодые люди, начал он. — Уже много поколений наши мудрецы наблюдают за солнцем. В результате этих наблюдений был открыт великий закон природы. Согласно этому неумолимому закону, наше солнце постепенно склоняется к западному горизонту. Вывод печален: когда оно совсем зайдет за горизонт, наступит темнота, а за нею ледяной холод. Вследствие чего жизнь на Земле погибнет навсегда».
Неизвестно, что подумали слушатели старого мудреца, но, как сообщает история, солнце благополучно взошло на следующее утро. Из чего, к слову говоря, вытекает совсем другая теория: вслед за каждым закатом непременно наступит рассвет. Ничего не имея против оптимистической теории Вечного Возвращения, мы вынуждены только констатировать, что она не подтверждается личным опытом поденок.
Как и всякая вещь, страдающая очевидностью, странность Сато была замечена. Корабельному врачу — а врачи на федеральных боевых кораблях в первую очередь психиатры, а уже во вторую техники-операторы при киберхирургах — эта девушка и раньше создавала больше проблем, чем половина экипажа, вместе взятая. Когда стало ясно, что она старательно уклоняется от разговоров о своей жизни на острове, он посоветовался по этому поводу с капитаном Никсоном. После чего, по одному отзывая к себе всех членов экипажа, настоятельно порекомендовал прекратить подобные расспросы. Теперь он мог только посоветовать обратиться к более искусному доктору по имени Время, а также поменьше заострять внимание девушки на том, что другие считают ее проблемами.
Тем более что «Эскалибур» начал новую боевую компанию, а людям легче приспособиться к странностям своего ближнего, если этот ближний — их товарищ по оружию и кое-кто даже обязан ему жизнью.
Но уже тогда у Сато Ишин случилось первое открытое столкновение с окружающими. Его жертвой пал лейтенант Гейзер. Причины возникшей между ними неприязни остались неизвестны. Может быть, Гейзер предложил ей как-то послушать вдвоем музыку, а может — и, кстати, скорее всего, — столкновение произошло на почве личных амбиций. Неизвестно.
Известно только то, что в рамках очередной тренировки по рукопашному бою им пришлось встретиться на татами. Как и другими обязательными дисциплинами, Сато пришлось заниматься боевыми искусствами в учебном центре, но и там она старалась при случае пропустить тренировку, а при возможности выбора между инструкторами предпочитала тех, в стиле которых удары и энергетические аспекты доминировали над силовыми бросками.
Если бы о конфликте было известно, их не поставили бы в пару. Но, повторимся, о нем никто не знал. Так что, ступив на татами, лейтенант Гейзер в течение трех минут отвязался как следует. К своему несчастью, он немного переусердствовал. Как-то вышло, что, когда Гейзер вышел на захват со спины, его рука проскользнула за пазуху партнерши. Что именно она там делала, история умалчивает. Если это было случайное движение, то ей не стоило там задерживаться. Секунду спустя Сато ухитрилась провести прием из арсенала прикладного дзю-дзюцу: захватив средний и указательный пальцы противника, рванула в разные стороны, Раздался хруст, отчаянный вопль, после чего лейтенант потерял сознание в результате болевого шока.
Сато посетила лазарет, когда он пришел в себя. Выглядела она предельно виноватой.
— Идиотка, — со вздохом произнес Гейзер, открыв глаза. Прозвучало это совершенно беззлобно. Обезболивающее действовало, и врач пообещал, что через пятнадцать дней пациент сможет учиться играть на гитаре. Если у него вдруг возникнет такое странное желание.
— Извини меня, пожалуйста, — сказала Сато, бросив взгляд на его руку, густо опутанную проводами и трубками. — Но ты напрасно начинал все это.
— Орлеанская девственница, — пробурчал Гейзер, устало заваливаясь на подушку. — Святая Жанна, — добавил он еще тише. И со вздохом. И кажется, даже закрыл глаза.
Удивительное дело, но некоторые люди обнаруживают знакомство с высокой культурой только после того, как им что-нибудь сломают.
— Как-как?! — переспросила Сато.
В ее компьютере был богатейший раздел литературы по древней истории, но едва ли она часто туда заходила.
— Не обращай внимания, — сказал Гейзер. — Согласно легенде, так звали наивную пастушку, которую Провидение решило предназначить для исполнения какой-то великой миссии.
— Типичный случай подавленной сексуальности, — сказал по этому поводу майор Моргенштерн неделю спустя. — Дисбаланс психики. Вот поэтому она так себя и ведет. — И посмотрел на экран.
Судя по тому, как это подается индустрией массовой информации, федеральный гвардеец должен быть сущим суперменом, уметь вести бой любыми видами оружия — от большой плазменной пушки до тупой деревянной зубочистки, выдерживать жару и холод, сжатия континуума и сверхмощные перегрузки, не терять присутствия духа, в одиночку справляться со стрессами и, само собой, быть веселым и надежным товарищем. Стоит добавить еще один немаловажный талант: еще он должен легко и непринужденно скучать. Ибо перегрузок, опасностей и смертельного риска можно ждать долго, а вот бездельничать во время патрулирования в пустоте профессиональному ангелу приходится большую часть своей карьеры.
Кроме Моргенштерна в командной рубке присутствовали второй лейтенант и Гейзер, зашедший просто так, потрепать языком. Его рука еще покоилась в пластиковом лубке, а во всем остальном он снова стал самим собой.
