Игорь Забелин - Загадки Хаирхана (Записки хроноскописта)
Приподнявшись, чтобы еще раз оглядеться, Александр Щербатов увидел метрах в ста от себя огромного каменного барана. Щербатов легонько толкнул Вийона и по изумленному выражению лица своего спутника понял, что ему не померещилось. Да, перед ними стояло изваяние могучего, крутолобого с кольцеобразными рогами барана, а дальше, за ним, виднелось изваяние безрогого быка с высокой холкой.
- По-моему, мы оба в здравом уме,- тихо, словно боясь спугнуть животных, сказал Щербатов Вийону.
- Как будто бы, - ответил тот.
Сам не зная, для чего он это делает, Щербатов взглянул на часы: они показывали двадцать три часа тридцать пять минут.
Прошло еще несколько минут, и что-то неуловимо изменилось в странном мире оазиса: бык и баран вдруг утратили четкие контуры, они как бы растворялись, превращаясь в бесформенную каменную массу, в обычные, ничем не примечательные скалы... Но в те же минуты другие, столь же обыкновенные и ничем не примечательные скалы, словно под резцом невидимого скульптора, стали обретать еще неясные контуры. Чудилось, что пластичный камень делается упруже, собранней, сбрасывает с себя лишние куски породы, мешающие проявиться скрытой сути вещества.., Таинственное движение огромной глыбы ни Вийон, ни Щербатов не могли объяснить, но оно совершалось и закончилось появлением слоноподобного животного, прочно стоящего на земле Антарктиды на коротких тумбах-ногах... Яркий солнечный блик упал на выпуклое плечо гиганта, и тогда случилось нечто еще более фантастичное: Морис Вийон и Щербатов увидели тонкую женскую фигуру, прильнувшую к ноге слона и молитвенно протягивающую руки к нему, владыке... Щербатов вскочил, порываясь броситься к фигурам, но Вийон остановил его, и не напрасно: через несколько мгновений женская фигура исчезла, причем исчезла моментально, будто ее убрали...
И вновь Щербатов непроизвольно взглянул на часы: они показывали ноль часов тридцать минут.
- Галлюцинация, - сказал Щербатов; он дышал тяжело, как после долгого бега.
- Нет, - возразил Вийон.
Они постарались взять себя в руки. Каменный слон уже медленно растворялся в лучах низкого солнца; лишь на секунду возникла неподалеку от него гибкая кошачья фигура какого-то хищника и исчезла.
Морис Вийон и Александр Щербатов продолжали всматриваться в очертания скал, но загадочная жизнь их уже прекратилась.
- Причуды выветривания,- сказал Щербатов, которому, наверное, было страшно произнести вслух мысли, пришедшие ему в голову.
- Нет, - снова возразил Вийон; он произнес это подчеркнуто твердо, - Нет!
И тогда они посмотрели в глаза друг другу.
- Я думаю о вашей гипотезе, - сказал Вийон. Солнце висело совсем низко, и холодный ветер, скатываясь с окрестных ледников, проносился над оазисом. Зябко поводя плечами, Щербатов занялся палаткой и долго ничего не отвечал.
- Нет,-сказал он потом.-Не может быть...
- Может, - возразил Вийон. - Может и было. Без человека тут не обошлось.
- Невероятно!-Щербатова трясло в спальном мешке, он не мог согреться. -Просто невероятно!
Морис Вийон лежал и высчитывал, сколько им осталось идти до промежуточной базы. Там ждет их Ришар. Но он будет ждать их только до двадцатого января. Это крайний срок, и Вийон сам приказал ни на день не задерживаться. Ришар уйдет, и если он уйдет... Да, времени у них в обрез. Ни одного дня в запасе.
- Останемся здесь на сутки, - предложил Вийон. - Если все повторится...
- Надо остаться,- сказал Щербатов, уже успевший произвести те же подсчеты.
Весь следующий день Щербатов отмалчивался, а Вийон, наоборот, был возбужден, взвинчен и, несмотря на бороду и запавшие щеки, выглядел помолодевшим.
- Наверное, мы недооцениваем интеллекта и творческой мощи наших предков, сказал он Щербатову. - Вообще-человека! И я вместе со всеми повинен в этом. Разочароваться в человеке, в людях - в людях, способных творить прекрасное. Нет, черт возьми! Мы еще поборемся. И здесь, и там, когда вернемся! Как по-русски "человек"?-опросил он и, с трудом выговаривая незнакомое слово, по слогам повторил его за Щербатовым: -Че-ло-век!
.. Прошли сутки, и в тот же самый час, около полуночи, мертвые скалы ожили: сначала появились баран и бык, а потом слон с прильнувшей к его ноге женщиной и гибкая крупная кошка...
- Поздравляю!-не скрывая восторга, сказал Морис Вийон. - И вас, и себя поздравляю! Замечательнейшее открытие! - Он задумался и уже иным тоном, по-деловому добавил: - Антаркты знали тайну сочетания скальных контуров с падающими на них солнечными лучами... Скорее всего здесь находился храм, и сотни людей сходились сюда в полуночный час молиться...
Щербатов по-прежнему отмалчивался. Он свыкся с мыслью, что гипотеза его, рожденная за письменным столом, никогда не подтвердится, и открытие оглушило его. Нужно было время, чтобы прийти в себя, чтобы еще раз все продумать, и, пожалуй, никогда раньше он не мечтал так о встрече со своим учителем, с Анучиным, как в эти часы.
А потом Вийон и Щербатов перестали размышлять о древней цивилизации: они шли и считали оставшиеся до двадцатого числа дни, и получилось, что если ничего не случится, то они все-таки успеют.
Снежный шторм обрушился на их палатку, когда они находились на расстоянии одного перехода от базы.
Они поняли, что это конец. И потому, что от базы их отделял всего день пути, они с особой ясностью сознавали: открытие памятников антарктической культуры будет стоить им жизни.
Давно уже дома у нас существует традиция: перед далеким путешествием мы с женой обязательно приходим к Московскому университету, но не к новому зданию, а к старому, на Манежной площади. Там, за главными зданиями, есть не видимый с улицы, невзрачный четвертый корпус. Теперь в нем разместился философский факультет, но раньше-долгие, долгие годы-принадлежал он географам и геологам. Оттуда уезжали они в первые экспедиции, и туда они возвращались осенью загоревшие, повзрослевшие, а то и обросшие бородами...
Я мечтал об открытиях в Антарктиде, и если бы мне посчастливилось принять участие в антарктическом путешествии, оно началось бы для меня у стен четвертого корпуса... Не знаю, где находилась кафедра географии, когда в университете учился Щербатов. Но ведь для него-то, если быть точным, путешествие на Белый континент действительно началось с Манежной площади, и кирпичные стены Кремля, кремлевские башни навсегда остались в его памяти... Мне было несложно повторить начальный этап путешествия Щербатова... Поездом-до Архангельска, потом переправа на Кег-остров, самолет, Северная Двина под крылом самолета, тайга, озера, похожие на капли голубой ртути и - Онега.
А сейчас я прощаюсь с Онегой. Теплоход "Карелия" уже отошел от причалов. На реке тихо, и слышно, как бьется о подводную часть судна "топляк"-затонувший, но еще не легший на дно лес... Мне еще дано будет увидеть, как и Щербатову, гранитные луды, выступающие, как спины китов, из вод Белого моря, и те же проливы-салмы, и тот же лесистый Кий-остров с остатками белокаменного монастыря... И-все. Весь остальной гигантский путь Щербатова, вплоть до того рокового дня, когда они с Вийоном не застали на базе Ришара, мне проследить не удастся...
