Филип Дик - Время, назад
– Мисс Фишер, а вы не боитесь юдитских фанатиков, так называемых Сынов Могущества?
– Нет, не боюсь. Ну разве что самую чуточку. – Энн улыбнулась, блеснув белоснежными изумительными зубками.
– Благодарю вас, мисс Фишер.
И снова ведущий сидел за своим столом; он глядел прямо в камеру, на лице его была нарисована подобающая озабоченность.
– Разнузданная, бушующая толпа, проклятие, незримо нависавшее над нашим Лос-Анджелесом со времени, как верно сказала мисс Фишер, Уоттского мятежа. Древнее здание, памятник старины, прямо сейчас, в эту секунду разносится по кирпичику, и все же загадка местопребывания Анарха Пика – если, конечно же, он действительно ожил – остается неразрешенной. – Ведущий поперекладывал новостные бюллетени и снова вскинул глаза на зрителей. – Так что же, – вопросил он риторически, – Анарх действительно находится в Тематической публичной библиотеке? Или он…
– Я не хочу больше слушать, – сказала Лотта и выключила телевизор.
– Им бы нужно поговорить с тобой, – сказал Себастьян. – Ты бы рассказала зрителям, какими достойными методами действует Библиотека.
– Я и думать не могу оказаться перед камерой, – испугалась Лотта. – Я бы не сумела сказать ни слова.
– Шучу, – успокоил ее Себастьян.
– А почему бы тебе самому не позвать корреспондентов газет и телевидения? – спросила Лотта. – Ты же видел там Анарха своими глазами, ты мог бы оправдать юдитов.
Себастьян задумался, переваривая эту мысль.
– Может, я так и сделаю, – сказал он наконец. – Через день или два. Какое-то время новость останется горячей. – «Я непременно это сделаю, – подумал он, – если меня не угробят раньше». – А заодно я могу рассказать кое-что про Сынов Могущества. Вот только боюсь, что эти откровения погасят одно другое.
«И я, – подумал он, – восстановлю против себя обе стороны. Так что лучше, наверное, в это дело не лезть».
– Уйдем отсюда, – сказала Лотта, – нельзя нам здесь больше оставаться. Я… я больше так не могу, сидеть и просто ждать.
– Хочешь в гостиницу? – резко спросил Себастьян. – А Джо Тинбейн, много он от этого выиграл?
– Может Сыны Могущества и не такие ушлые, как агенты Библиотеки.
– Они друг друга стоят.
– Ты меня любишь? – робко спросила Лотта. – Все еще любишь?
– Да, – сказал Себастьян.
– Я думала, любовь побеждает все, – сказала Лотта. – Наверное, это неправда.
Она побродила немного по комнате и направилась к кухонной двери.
И отчаянно закричала.
В тот же момент Себастьян схватил из камина перемазанный сажей совок, вскинул его над головой и оттолкнул Лотту от двери.
В дальнем конце кухни стоял старый, тщедушный высохший Анарх Пик, стоял и придерживал полы своего балахона. Вокруг него, как аура, висела скорбь, скорбь словно делала его еще миниатюрнее, но отнюдь не лишила его сил: он приподнял в приветствии правую руку.
«Они его убили», – подумал Себастьян, и его захлестнула жалость. Конечно же убили, и потому он ничего не говорит.
– Ты его видишь? – прошептала Лотта.
– Да, – кивнул Себастьян и опустил совок.
Значит, видение на крыше у Энн Фишер – оно было не от ЛСД, оно было настоящее.
– Вы можете с нами говорить? – спросил он у Анарха. – Хорошо бы, если б могли.
– Один из Сынов Могущества покинул Рэя Робертса, с которым до того совещался, и сейчас направляется сюда, – прошелестел Анарх, как сухой одинокий осенний лист. – Этот человек их лучший киллер.
Наступило молчание, а затем Лотта, как всегда, стала плакать, сперва тихонько, а потом навзрыд.
– Так что же нам делать, Ваше Могущество? – беспомощно спросил Себастьян.
– Трое Сыновей, приходившие раньше, разместили на вас, мистер Гермес, следящее устройство, которое постоянно информирует их о вашем местоположении, – сказал Анарх. – Его невозможно удалить, оно срослось с вашей кожей.
– А мы-то хотели улететь на Марс, – только и смогла сказать Лотта.
– Еще улетите, – успокоил ее Анарх. – Когда придет Сын, я буду еще здесь. Если смогу. Я очень ослаб. – Анарх повернулся к Себастьяну. – Это так трудно… просто не знаю.
Его лицо исказилось – как от страшной, невыносимой боли.
– Они вас убили, – сказал Себастьян.
– Они ввели мне токсин, органический, почти не выявимый на фоне моего общего болезненного состояния. Но он подействует не сразу, через несколько минут… медленно.
«Ублюдки», – подумал Себастьян.
– Я лежу на кровати, – сказал Анарх. – В темной узкой комнате. В одном из филиалов Библиотеки, я не знаю в каком. Теперь со мной никого нет. Они ввели мне токсин и ушли.
– Смотреть не хотели, – сказал Себастьян.
– Я чувствую ужасную усталость, – сказал Анарх. – Никогда еще не был таким усталым, за всю свою жизнь. Когда я очнулся в гробу и не мог пошевелиться, это меня испугало, но тут много хуже. Ладно, несколько минут, и все закончится.
– Если учесть ваше состояние, вы поступили очень благородно, подумав, что будет с нами.
– Вы меня оживили, – еле слышно сказал Анарх. – Этого я никогда не забуду. И вы много со мной беседовали, и вы, и ваш персонал. Я это тоже помню, мне было очень приятно. И даже ваш торговец, я его тоже помню.
– А не можем ли мы что-нибудь сделать для вас? – спросил Себастьян.
– Продолжайте со мной разговаривать, – сказал Анарх. – Я не хочу засыпать. «Все то, что сейчас живет, умрет потом непременно». – Он на секунду смолк, словно о чем-то думая. А затем сказал: – «Плева за плевою он к душе прирастает, как лепесток к лепестку бутон становится розой. Плева за плевою в конце отгнивает и исчезает, как радужный блеск пузыря, который лопнул»[37].
– Вы еще в это верите? – спросил Себастьян.
Ответа не было. Тщедушный Анарх задрожал и плотнее завернулся в балахон.
– Он ум-мер, – заикаясь, выдавила Лотта.
«Пусть бы нет, – подумал Себастьян. – Ну еще две минуты. Одну минуту».
Анарх заколебался и стал расплываться. И совсем исчез.
– Да, они его убили, – сказал Себастьян.
«Покинул нас, покинул, – подумал он, – и на этот раз не вернется, это полный конец. Это был самый последний раз».
– Он уже не сможет нам помочь, – прошептала Лотта, глядя на Себастьяна расширенными глазами.
– Может, это и не имеет значения, – сказал Себастьян.
«Живые умирают, – подумал он. – Они это должны, в том числе и мы. И он. Даже киллер, который сюда подходит, даже он в конце концов исчезнет – медленно, постепенно, в течение долгих лет, или мгновенно, сразу».
В наружную дверь постучали.
Прихватив по дороге тяжелый совок, Себастьян открыл дверь.
На пороге стоял человек в черном трико и с холодными глазами; он не стал входить, а забросил в гостиную что-то маленькое. Себастьян уронил совок, схватил Сына за шею и втащил его в помещение.
