Клиффорд Саймак - Всякая плоть – трава
— Но это же вознаграждение! Мы ведь говорили, что вернем вам полторы тысячи долларов. Мы обещали, что вы получите не полторы тысячи, а гораздо больше…
— Вы когда-нибудь просили ваших чтецов читать вам книги по экономике?
— Ну разумеется!
— И вы что же, сами долгое время наблюдали за тем, как строится наша экономика?
— В меру своих сил. Иногда понять очень трудно.
— Конечно, вам известно, что деньги не растут на кустах.
— Нет, ничего такого нам не известно. Мы только знаем, как они делаются. Но какая разница? Деньги есть деньги, откуда бы они ни исходили, — разве не так?
— Вы глубоко ошибаетесь, — сказал я. — Вам следует получше ознакомиться с этим вопросом.
— Разве наши деньги не годятся?
— Ни черта не стоят ваши деньги.
— Надеемся, что мы никому не причинили вреда, — удрученно промолвили Цветы.
— Деньги — это не так важно, — сказал я. — Есть вещи поважнее. Вы отрезали нас от окружающего мира, а у нас тут есть больные. И на весь город только один врач, несчастный старик, не бог весть какой мастер своего дела. Сейчас он и сам заболел, а другие врачи по вашей милости не могут к нам попасть.
— Вам нужен распорядитель.
— Нам нужно избавиться от барьера, чтобы мы могли, если надо, выбраться из Милвилла, а приезжие могли попасть к нам. Иначе неизбежно умрут люди, которых ничего не стоит спасти.
— Мы пришлем распорядителя, — был ответ. — Сейчас же пришлем. Величайшего знатока. Самого опытного, самого лучшего.
— Насчет распорядителя не знаю. Но нам нужна помощь, да поскорее.
— Мы сделаем все, что в наших силах, — пообещали Цветы.
Голос умолк, в трубке все заглохло. И вдруг я спохватился, что не спросил о самом главном: для чего им понадобилось перебросить к нам «машину времени»?
Я постучал по рычагу. Положил трубку, снова снял. Стал кричать, звать — все без толку.
Оттолкнув аппарат, я растерянно остановился среди комнаты. Безнадежно, ничего тут не добьешься.
Столько лет они нас изучали — и все равно не понимают ни нас самих, ни того, как устроено наше общество. Они до сих пор не поняли, что деньги — не просто клочок бумаги, а символ. Они даже не задумывались над тем, что может случиться с городом, начисто отрезанным от мира.
Они меня обманули, воспользовались мною как слепым орудием, а им следовало бы знать, что никакая иная обида не вызывает такой злости и досады, как обман. Они должны бы это знать, но не знали, а может, и знали, да отмахнулись как от мелочи, от пустяка — и это еще хуже!
Я вышел из кабинета в прихожую. И не успел сделать нескольких шагов, как парадная дверь отворилась и вошла Нэнси.
Я остановился у лестницы, ведущей на второй этаж, минуту мы стояли и смотрели друг на друга и не знали, что сказать.
— Мне надо было позвонить по тому телефону, — выговорил я наконец.
Нэнси кивнула.
— Еще я хотел сказать… мне очень неприятно из-за этой драки с Хайрамом.
— Мне тоже. — Она то ли не поняла меня, то ли притворилась, будто не понимает. — Но, мне кажется, ты не мог иначе.
— Он запустил в меня телефоном.
Но, конечно, суть не в телефоне, не только в телефоне. Сколько раз так бывало и раньше, до всяких телефонов.
— Помнишь, в тот вечер ты сказала, что мы выберем время и съездим куда-нибудь — выпьем, поужинаем. Видно, придется с этим подождать. Сейчас из Милвилла никуда не выберешься.
— Да, тогда мы бы начали все сначала.
Я молча кивнул, худо было у меня на душе.
— Я собиралась одеться понаряднее, — продолжала Нэнси, — и мы бы повеселились вовсю.
— Как будто мы опять школьники, — сказал я.
— Брэд…
— Да?
Я шагнул к ней. И вдруг она очутилась в моих объятиях.
— Можно обойтись без выпивки и без ужина, — сказала она. — Нам с тобой это ни к чему.
Да, правда, подумал я, нам это ни к чему.
Я наклонился и поцеловал ее и обнял крепче, и во всем мире остались только мы двое. Не стало ни плененного, отрезанного городка, ни угрозы чуждого нашествия. Осталось одно, только одно важно: девушка, с которой мы когда-то ходили по улицам, взявшись за руки, и которая ничуть этого не стыдилась.
Глава 21
Распорядитель прибыл в тот же день — маленький, сухонький гуманоид, похожий на обезьянку, с живыми, блестящими глазами. С ним явился еще один гуманоид, совсем другого склада — огромный, несуразный и неуклюжий, хмурый, суровый, с лошадиной физиономией. Ни дать ни взять газетная карикатура на дипломата. Сухонький драпировался, точно в мантию, в какую-то бесформенную и не слишком чистую тряпку; на долговязом была набедренная повязка и что-то вроде жилета с огромными карманами, до отказа набитыми разной разностью.
Все население Милвилла загодя выстроилось на косогоре позади моего дома; бились об заклад, что никакой помощи нам не дождаться. Куда бы я ни двинулся, все переходили на шепот, а то и вовсе умолкали.
А потом появились эти двое — просто неведомо откуда возникли посреди сада.
Я спустился с холма и пошел к ним через сад. Они стояли и ждали, а позади меня, на косогоре, густая толпа затаила дыхание.
Когда я подошел ближе, великан шагнул мне навстречу, сухонький — за ним, чуть поотстав.
— Я недавно говорю по вашему языку, — сказал великан. — Когда непонятно, спрашивайте еще раз.
— Вы очень хорошо говорите, — заверил я.
— Вы — это мистер Картер?
— Совершенно верно. А вы?
— Мое название для вас непонятица, — серьезно сказал он. — Я так решаю, вы меня только зовите мистер Смит.
— Милости просим, мистер Смит, — сказал я. — Все мы вам очень рады. Вы и есть распорядитель, о котором мне говорили?
— Не я. Вот этот. Но у него нет названия, чтобы я вам сказал. Он не говорит звуками. Он слышит и отвечает просто мозгом. Он немножко странный.
— Телепат, — сказал я.
— Да, только понимайте меня верно. Он очень большой ум. И все умеет сразу, скоро. Видите, мы из разных миров. Есть много разных миров, много разных народов. Мы рады принять вас тоже.
— Вас послали к нам как переводчика?
— Переводчика? Не ухватываю значение. Я выучил ваши слова очень скоро от механизма. Имел немного времени. Не удалось поймать все слова.
— Переводчик — это значит, вы говорите за него. Он скажет вам, а вы — нам.
— Так, конечно. И тоже вы скажете мне, а я — ему. Но я переводчик — это не все. Я тоже дипломат, очень сильно обученный.
— То есть?
— Помогать переговорам с вашим народом. Всему помогать изо всех сил. Наверно, очень много объяснять. Делать всякую помощь, что вам нужно.
— Вы сказали, есть много разных миров и много разных народов. Это значит — длинная, непрерывная цепь миров и народов?
