Станислав Михайлов - Эра воды
На радиальном лифте покинул гравитационное колесо основной станции и оказался почти в невесомости, Гималия ведь очень небольшой спутник. После обеда покидать зону нормального притяжения — не лучшая идея, тошнота моментально напомнила об этом. Сделав несколько глубоких вздохов, я глотнул компенсатор, зацепил страховочный тросик за штангу и, проклиная собственное любопытство, двинулся в музей. Чтобы не скучать, свистнул Робу, моему верному боевому соратнику, универсальному роботу, с которым мы славно сработались на Марсе. Только благодаря страшному блату и ореолу героя-великомученика, в одиночку проложившего дорогу по пещерным лабиринтам и спасшего товарища, удалось добиться, чтобы Роба отдали мне в личное пользование.
Теперь эта белая многоножка и многоручка, втянув многочисленные шупальца, хваталища и шланги, важно плыла за мной по воздуху, являясь наглядным пособием по применению магнитной левитации в условиях слабого притяжения. А притяжение здесь настолько слабо, что гравидорожки и страховочно-направляющие сенсорные штанги размещены практически по всей площади станции, даже по периметру и по основным линиям летного поля. Думаю, если отстегнуть тросик и хорошенько толкнуться, можно покинуть этот спутник навсегда. Думаю, но проверять не буду.
— Роб, что ты на это скажешь? — Я махнул рукой в сторону стальной громадины, занимавшей треть первого музейного зала. В разные стороны из нее торчали суставчатые палки манипуляторов, какие-то захваты, опоры, всякие штуки непонятного мне предназначения.
— Десантный модуль «Иблис», уникальный образец. Было выпущено четыре экземпляра, один потерян на Ио, два утилизированы. Этот использовался при первых высадках людей на Галилеевы спутники. Ему около ста шестидесяти лет. Что ты еще хочешь знать, Пол?
— Хочу знать, что чувствуешь ты, бесчувственный робот, глядя на одного из своих предков.
— Не понимаю вопроса, Пол.
Я тихонько рассмеялся. Издеваться над Робом вошло в дурную привычку со времен аварии «Марсианского Аиста», я нахожу эту привычку безобидной и, когда никто не слышит, предаюсь греху с превеликим удовольствием.
— И не поймешь, Роб, ты же робот. Насколько похожа эта штука на тебя? Проведи сравнительный анализ.
— Десантный модуль «Иблис» не является полностью автоматизированным устройством… — завел шарманку Роб, а я медленно побрел вокруг махины. Голос Роба меня успокаивал. Если бы вы провели пару недель в ледяных подземельях Марса без особой надежды найти выход на поверхность, и компаньоном вашим был бы этот робот, посмотрел бы я на вас. Варианта два — возненавидеть или полюбить. Я привязался к нему, и относился почти как к живому. По секрету шепну, совсем как к живому, с детства не умею проводить границу между самодвижущимися игрушками и животным миром.
Он сказал, что модуль не полностью автоматизирован. Это значит, на нем всегда были люди. Всегда были…
— Постой, Роб. А тогда, на Ио, в нем были люди?
— Да, Пол.
— Они погибли?
— Да, Пол.
— Сколько их было?
— Семь человек.
— А почему я про это не слышал?
— Не знаю, Пол. История не является закрытой. Это было сто пятьдесят три года назад.
— Как они погибли?
— Модуль пробил серную корку и утонул в лаве.
— Она оказалась слишком вязкой? Капитан пытался вытянуть на форсаже, но не хватило мощности? Вспомнил, видел передачу об этом, в детстве. У них ведь еще не было малых реакторов, и на этом модуле реактора тоже нет, так?
— Химический ракетный двигатель и накопительные батареи. Реактор был на орбитальной станции.
— Спасибо, Роб.
Робот промолчал. Можно было, конечно, научить его вежливости, но какой в ней смысл, если и без того уверен, что собеседник не хочет тебя задеть?
Мы шли дальше, разглядывая старые скафандры, тюбики комбинированного питания, изъязвленные и отработавшие свой век дюзы, куски льда с Каллисто и Ганимеда, видеомодели первых поселений. Постояли напротив Родимого Пятна: в ускоренной прокрутке показывалась запись его движения за несколько веков, от первых наблюдений до настоящего времени.
Не думаю, что Робу было интересно, зато в моей голове постепенно вызревала мысль. Шагая меж старых железяк в сопровождении железяки современной, я придумал, как обмануть Ганимед. Не нужно электроники. Не нужен ядерный двигатель. Тихонько, на ручном управлении, на крыльях или на парашюте. Старая спасательная капсула, вот что мне идеально подойдет, их делали с отличной термозащитой. Выдержит первые минуты в атмосфере, а дальше раскроются тормозные купола и мягко посадят меня на камни. Или на воду, как повезет. Лучше, все-таки, наверное, на воду. Воспоминания об отвесных скалах архипелага не склоняли к желанию на них падать, тем более в условиях ганимедийского дождя.
Окрыленный идеей, я запросил справочную систему и моментально получил искомое. Как-никак, крупнейший музей космической техники, если не считать земных и лунного. В принципе, тут могло не оказаться нужной капсулы, поскольку спутники Юпитера до недавнего времени не имели ощутимой атмосферы, но как в любом солидном музее такого плана, здесь хранился образец межпланетного грузовика, одного из первых, поставленных на линию Земля — Юпитер в режиме «туда-обратно». Его спасательные капсулы, по-старинке называемые шлюпками, предполагали аварийную посадку на Землю и имели защиту от радиационных условий в окрестностях Юпитера. То, что нужно.
Внушительная махина транспортника возвышалась на внешнем поле, в специально отведенном для музея секторе. Шлюпки располагались там же, однако все их характеристики и трехмерный видеомакет были доступны через справочную систему.
— Роб, подключись к музею.
— Да, Пол.
— Проанализируй состояние спасательных капсул на грузовом корабле «Антей-5».
— Исправны, Пол. Деактивированы. Законсервированы.
— Будь добр, дружище, мне нужно понять, эти штуки могут сесть на Ганимед?
— Спасательная капсула этого типа может достичь поверхности Ганимеда и совершить мягкую посадку с вероятностью успеха более девяноста процентов.
— Погоди. А если ее обесточить? На ручном управлении это возможно?
— Да, Пол.
— Как?
— Спасательная капсула этого типа предполагает возможность аварийного отключения источников питания. Шлюпка оснащена механическими датчиками давления, высотомером, влагомером, способна определять скорость и направление движения, а также скорость ветра. Ее корпус включает в себя прозрачные элементы, открывающиеся после сброса обтекателя. Пилот имеет возможность визуально определять дистанцию до поверхности и принимать решение о дальнейших действиях. Предусмотрен режим полностью автоматической посадки в условиях плотной атмосферы.
Я с сомнением покачал головой. Автоматика. Без электроники. Это нонсенс.
— И как это работает?
— Что именно, Пол?
— Автопосадка без электроники.
— Если включен этот режим, капсула раскрывает тормозные парашюты на заданной высоте. Высота определяется по датчику давления. Для оптимизации посадки учитывается также скорость и направление ветра.
Я задумался. Действительно умная или, по крайней мере, упрямая машина, даже с отключенными мозгами доведет программу до конца. Предки знали, что делали. Задача спасательной капсулы — доставить экипаж на поверхность планеты живым. При этом возможно, что люди ранены или даже без сознания, и возможно, что на борту серьезная авария или произошел сбой в электронной начинке. Достаточно дернуть один рычаг, и древняя механика шепнет всем этим суперновым штучкам: «Подвинься-ка, малыш», и грубыми мозолистыми руками посадит шлюпку. Куда попало, как придется, но посадит.
Прокрутив видеоматериал, я удовлетворенно кивнул. Это тоже предусмотрели. В определенный момент вниз выбрасываются пятидесятиметровые щупы. Если скорость слишком высока, их контакт с поверхностью приводит к надуванию амортизационных подушек. А в безвоздушных условиях скорость снижения регулируется тормозными двигателями. Правда, они химические, на крупную планету с такими мягко не сядешь. Но во-первых, Ганимед — не Земля, во-вторых, он, человеческими стараниями, приобрел приличную атмосферу. По-любому сядем…
— Не знала, что ты любишь старые машины, — смешок Кати раздался будто над самым ухом. Я вздрогнул и огляделся. Никого.
— Пол, ты как ребенок, — она тихонько рассмеялась. — Ну, давай, ищи меня.
Конечно, коммутатор же остался на автоприеме! Я хлопнул себя по лбу. Она просто не включила обратную трансляцию видео.
— Да-да, господин Джефферсон, вы очень догадливы. Простите, что потревожила, но не могли бы вы вернуться в банкетный зал? Официальная часть еще не закончилась и ваше отсутствие скоро станет заметно.
