Честер Аандерсон - Небесное святилище. Зал славы зарубежной фантастики
Ларвик задумчиво прикусил нижнюю губу.
— Вот, значит, как? — сказал он. — На Станции о нем уже идут разговоры, но мы приписали это тому факту, что он из-за пределов видимости и потому посетитель особый. По крайней мере, мы надеялись, что причина ажиотажа только в этом. Иначе ситуация может оказаться крайне неприятной.
— А именно?
Ларвик мгновение колебался.
— Ладно, — сказал он наконец. — Мне все равно придется вам сказать.
Он нагнулся над соседним ящиком и откинул крышку. Под ней оказалась масса плотно уложенных коротеньких коричневых веточек, покрытых мелкими иголочками. Едкий запах сразу усилился.
Ларвик очень бережно вынул одну веточку и протянул ее Викору.
— Знаете, что это такое, а? — спросил он.
Викор покачал головой.
— Дурманная трава, — сказал Ларвик кратко. — Наш предмет торговли.
— Ах вот оно что! — Викор вскочил с места. Лицо его побелело. — Я не знаю, какими еще грязными делами вы занимаетесь, но если речь идет о дурманной траве — як этому непричастен! Выпустите меня отсюда немедленно.
Ларвик продолжал сидеть спокойно.
— Что вы вообще знаете о дурманной траве? — сказал он. — Вы ее даже распознать не смогли.
— Я достаточно насмотрелся на ее эффект, чтобы испытывать к ней отвращение, — резко сказал Викор. — Эти несчастные безумцы, которых иногда встречаешь в элчмидском секторе, быстро умирают, не получая своей дозы.
— Теперь нет, — ровно произнес Ларвик. — Мы обеспечиваем их дурманной травой из милосердия. Это они достали для нас семена и провезли их на Станцию — кстати, рискуя жизнью.
— Но… но ради чего, будь она проклята?! — взорвался Викор. — Зачем вам пачкать об нее руки?
— Паги используют дурманную траву для усмирения элчмидов, — сказал Ларвик. — Это самое мощное из известных нам опьяняющих и галюиногенных средств. Оно вызывает чудовищную зависимость. Пристрастившиеся к нему способны на все, чтобы получить инъекцию, когда им действительно невтерпеж, — он сделал паузу. — Кэтродины серьезно обеспокоены тем, что число потребляющих дурманную траву среди них растет. Это очень выгодный бизнес, Викор. И он помогает нам перекладывать деньги кэтродинов в свои карманы.
Викор медленно расслабился.
— Мне это не по душе, — сказал он неохотно, — но… согласен, идея неплохая. Мне бы больше понравилось, если бы элчмиды продавали дурманную траву пагам. Как бы они ни были плохи, кэтродины ничего подобного с нами не делали.
— Зато они поступили так с лубаррийцами, — сказал Ларвик. — Вы видели толстобрюхого капеллана, которого им привезли? Заразить лубаррийцев этой фальшивой верой было почти столь же преступно, как элчмидов — дурманной травой.
— Ладно, ваша взяла, — с отвращением произнес Викор. — Да, так вы хотели знать про Ланга.
Он не смог добавить ничего к тому, что рассказывал Рейдж. У него даже не появилось новой теории, объясняющей присутствие Ланга в секторе глейсов. Вся история в целом оставила Ларвика в полном недоумении.
— Может, он в таком случае действительно тот, за кого себя выдает, — задумчиво сказал Ларвик. — Или нет, не может этого быть — для чужака он знает Станцию слишком хорошо. Или…, Видите ли, я боялся, что он может оказаться кэтродинской приманкой — настоящий чужак, которого они подкупили, или хорошо подготовленный поддельный, в задачу которого входит предстать любопытным туристом, сующим везде свой нос. Такой тип был бы для нас большим искушением — предложить ему укол дурманной травы, потом выдоить все его денежки, посадить на отбывающий корабль, и кто останется в дураках, когда нехватка очередной дозы его прикончит? Кэтродины, во всяком случае, работают именно так… Офицер Ференц, который прибыл на вашем корабле, несомненно шпион, но он замешан в высокую кэтродино-пагскую политику, и не станет заниматься такой мелочью, как выяснение источника наркотиков.
— А глейсы об это знают? — спросил Викор.
— Знают ли глейсы? — переспросил Ларвик тоном глубочайшего изумления. Он поднялся с ящика и потянулся, разминая затекшее тело. — А где, по-вашему, мы выращиваем траву? Они отдали нам весь гидропонный огород. Еще бы они не знали! Да они в сущности толкнули нас на это.
— Ах, вот как… Если бы они возражали, Ланг мог бы оказаться их приманкой, но раз они не против… — Викор нахмурился. — Кто же…
ГЛАВА VIII
Пауза была долгой. Наконец Ларвик подошел к двери лифта и нажал на кнопку вызова.
— Как бы мне хотелось приучить Дардано к дурманной траве… — произнес он мечтательно в ожидании прибытия кабины. — Но я не могу рисковать. Если кэтродины обнаружат, что источник их неприятностей находится здесь, на Станции, глейсам скорее всего придется отречься от нас и заявить, что они ничего не знали. Может быть, удастся провернуть это косвенно, пригласив его в элчмидский сектор. Никто не удивится, встретив у них дурманную траву — половина несчастных только ею и живет…
Он оборвал себя, поскольку прибыл лифт.
— Вы, разумеется, понимаете, что все это строго секретно?
Викор сухо ответил:
— Я проделал больше тридцати рейсов, как курьер, и до сих пор не попался.
— Хорошо, хорошо, — дружелюбно сказал Ларвик, — Я не хотел вас обидеть, всего лишь напомнил.
Он пропустил Викора в кабину лифта и закрыл дверь.
— Кстати, — сказал он, когда кабина начала подниматься, — что бы вы ни узнали о Ланге, мы хотим знать это наравне с Рейдж.
— Я сделаю, что смогу, — пообещал Викор. Но он понимал, что выполнить обещание будет очень трудно.
Существовало множество мелких проблем, которые усложняли жизнь на Станции. Время, например. Глейсы установили сутки, более-менее приемлемые для всех рас, и не делили их на «утро», «день», «вечер» и «ночь». Им приходилось работать круглосуточно, по сменам.
С обычным небрежением к удобству всех остальных пагский штат настоял на том, чтобы пользоваться своим собственным Среднепланетным Временем, которое совпадало с глейсским Временем Станции примерно раз в триста дней. И каким-то необъяснимым образом (никто не мог понять, почему) все три подчиненные расы — манко, лубаррийцы и элчмиды — выбрали каждая свой отрезок станционных суток в качестве «ночи».
Сейчас по времени сектора манко было около полуночи. В элчмидском секторе наркоманы с налитыми кровью глазами тянулись трясущимися руками к экстракту дурманной травы — единственное, что позволит им пережить наступающий день. А в секторе лубаррийцев только-только «смеркалось».
В довершение хаоса, кэтродины в большинстве своем владели искусством краткого сна и обходились тремя часами забвения в сутки, урывая краткие промежутки для сна то тут, то там. Что касается туристов, у которых хватало денег проводить время на Станции, они не обращали внимания на время и веселились до тех пор, пока не падали с ног.
