Честер Аандерсон - Небесное святилище. Зал славы зарубежной фантастики
— Так точно, сэр.
— В таком случае, чтобы я больше не видел вас в форме до отбытия. Это не согласуется с тем образом, который вы должны вокруг себя создать. Вы здесь для того, чтобы навестить нескольких старых друзей из кэтродинского штата, что вы и сделаете. Через несколько дней вы потеряете к ним интерес, потому что — как вы скажете тем, кто вас об этом вдруг спросит — вы найдете нас более жесткими и не такими приятными людьми, какими мы вам помнились. Вы окунетесь в развлечения. Но будьте крайне осторожны! Мы полагаем — собственно говоря, мы в этом уверены, — что полдюжины пагских женщин здесь на Станции делают уступки глейсам, и даже майко и лубаррийцам. Поскольку они как обычно неуступчивы по отношению к элчмидам, этому должен быть скрытый мотив. Мы должны знать, что это за мотив и вообще к чему они стремятся. С точки зрения морали было бы плохо, если бы кто-то из постоянного штата связался с пагской женщиной. Поэтому данная задача возлагается на вас. Вы достаточно высоки и по пагским меркам не будете выглядеть в их глазах комичным; вы достаточно сильны, чтобы выбраться из трудной ситуации, если в ней окажетесь — что весьма вероятно — и, что важнее всего, у вас великолепный послужной список, — взгляд Теммиса впился в Ференца, словно булавка, прикалывающая бабочку. — Отправляйтесь и постарайтесь подтвердить свою репутацию.
Ференц взял левой рукой запечатанный пакет с приказами и вскочил с места.
— Слушаюсь, сэр, — ответил он и отдал честь Теммису.
Салют наверняка привел бы в восторг преподавателя его кадетского училища.
— Силы небесные, куда это вы? — заорал Теммис. — Я что, отпустил вас? Сядьте. Быстро! Я хочу знать все об этом пассажире, который прибыл с вами, о Ланге.
— Он путешествует за пределами видимости родного солнца, — сказал Ференц, покрывшись потом от усилий сдержать свою ярость (он злился больше на себя самого, чем на Теммиса). — Откуда именно он прибыл, я не смог выяснить, несмотря на то, что настойчиво расспрашивал как его самого — и косвенно, и напрямую — так и членов экипажа, которые могли бы дать мне хоть какой-то намек.
— Очень прискорбно, Ференц, Как долго тянулся рейс? Десять дней? Двенадцать? И вам не удалось установить его родину?
— Он весьма искусен в словесной маскировке, — сказал Ференц с внезапным упрямством. — У меня не было возможностей припереть его к стенке. При наших разговорах всегда присутствовал кто-то третий, а умение Ланга незаметно уклониться от нежелательных тем наводит на мысль о его серьезном знакомстве с соответствующими специальными дисциплинами. Однако мне удалось установить, что он прибыл из областей галактики, более удаленных от нас, чем Этра.
— Этра находится от нас в пределах видимости, так что ваше умозаключение тривиально.
Теммис повернулся на стуле и уставился на карту на стене Карта изображала Рукав — выступающую область галактики, состоящую из девяти звезд, разбросанных на протяжении примерно двадцати восьми световых лет. Там, где оканчивалась цепочка звезд Рукава, дальше была лишь пустота — до самого соседнего скопления, расположенного чересчур далеко, чтобы люди могли туда добраться. Этра отстояла от корня Рукава на тридцать звездных систем в глубь галактики — считая по рейсам космических кораблей. Это уже было дальше, чем когда-либо путешествовали люди рас Рукава, которым хватало проблем на целую вечность, не то что на человеческую жизнь.
— Есть еще кое-что, — нахмурился Теммис. — Путешествовать — поистине дорогое занятие. Что он использует в качестве денег? Я полагаю, что он провел некоторое время на Кэтродине, прежде чем сесть на ваш корабль. Мне кажется, что прибытие человека из-за пределов видимости заслуживало бы упоминания хотя бы в одном бюллетене новостей.
— Он не афиширует, что путешествует так далеко от родины.
— Однако даже вы это поняли, — заметил Теммис с тяжеловесной иронией. — Можно было предположить, что репортеры тоже пронюхают. Собирается ли он странствовать и дальше, после того, как посетит Станцию? Отправится ли он на Глей, или на пагские планеты?
— Он не высказывал никаких намерений путешествовать дальше, — сказал Ференц. — Его интересовала только Станция. Он слышал разговоры о ней еще на Этре и захотел посмотреть собственными глазами. Я не думаю, что его пустят на Пагр, даже если он этого сильно возжелает.
— Это уж точно. Ладно, Ференц, вы были здесь достаточно долго. Отправляйтесь поздороваться с вашими бывшими коллегами, но сделайте это побыстрее. Затем идите в свою каюту и выучите инструкции назубок. Вы свободны.
Но первое, что сделал Ференц, добравшись до своей каюты, было не чтение инструкций. Он от души обложил самыми черными словами всех пагов, мужчин и женщин, на Станции и на Пагре.
Ему немного полегчало.
ГЛАВА VII
Викору часто приходило в голову, что Станция во многих отношениях похожа на живой организм. Например, она была практически самоуправляемой, самовосстанавливающейся, самопрограммирующейся. Она существовала сама по себе уже много тысяч лет, прежде чем первые исследователи с Глея прибыли сюда на медлительных кораблях с ионной тягой. Они тогда еще не разработали сверхсветовые двигатели. Преимущества глейсы получили в основном благодаря случаю. Они находились всего в половине светового года от Станции. Хотя паги и кэтродины выслали свои первые экспедиции в космос примерно в то же самое время, что и глейсы, им пришлось ждать изобретения гипердвигателя, чтобы добраться так далеко в глубь Рукава.
Станция напоминала живое существо еще и потому, что обладала своеобразным метаболизмом, в котором роль кровяных телец играли люди. Время от времени инъекция извне — новый кэтродинский генерал с агрессивными замашками, новая громогласная пага — угрожала нарушением хрупкого равновесия, что приводило к чему-то вроде лихорадки. А глейсам, этим белым кровяным тельцам системы, приходилось устранять нарушение в организме Станции.
Что-то едва уловимое в поведении Рейдж натолкнуло Викора на мысль, что сейчас происходит как раз один из таких случаев.
А Ланг выглядел так, словно собирался сыграть в этом деле роль инородного тела.
Обычно Викор, доставив сообщение Рейдж, с удовольствием отправлялся посетить вольных майко в майкосском секторе Станции. У него оставалось несколько чудесных дней до возвращения на корабль. Он всегда бывал ужасно огорчен, когда ему выпадало дежурить от прибытия до отправки корабля — а это бывало раз в каждые четыре рейса.
Но сегодня все было совсем иначе. Ему не хотелось оказаться среди друзей-майко — этих странных людей, не принадлежащих ни к одному миру. Родиной своей они продолжали считать Майкос, но были навечно прикованы к Станции, ибо преступили закон кэтродинов и смогут вернуться на родину не раньше, чем Майкос будет свободен. Здесь они находились под покровительством глейсов, хотя и этого иной раз бывало недостаточно. Куда ни кинь, они были обречены.
