Игорь Ревва - Выбор
Я подумал, что таких маленьких городков в Великой Американской почти уже не осталось. Большая часть их населения давно уже занялась крестьянским хозяйством или подалась на фабрики и заводы в Детройт, Чикаго или Филадельфию — самые крупные города, ориентированные на тяжелую промышленность. А вот в пограничных городках, подобных Мемфису, население живет в основном за счет расположенных неподалеку воинских частей и близлежащих крестьянских хозяйств.
Площадь перед зданием аэропорта была почти пуста. Несколько прилетевших с нами пассажиров уже успели разъехаться, и мы с Кирой остались в одиночестве.
— Как, говоришь, называется та улица? — хмуро спросила Кира.
— Осенняя, — ответил я. — Осенняя улица.
— Ну и название! — фыркнула Кира. — Ничего получше придумать не могли… Эй! Такси!!!
Кира замахала руками, и к нам подъехал темно-красный «форд».
— Осенняя улица! — приказала Кира, плюхаясь на сиденье.
— Может, сначала гостиницу поищем? — предложил я.
— Ты собираешься здесь надолго задерживаться?! — удивилась Кира.
Я не нашел, что возразить, и уселся в машину рядом с ней.
— Куда вам? — спросил водитель — немолодой уже мужчина в темно-синей куртке с капюшоном. Говорил он по-французски очень неплохо, но как-то неохотно, что ли…
— Я же сказала — Осенняя улица! — повторила Кира. — Глухой, да?!
— Дом какой? — водитель нахмурился.
— Откуда я знаю?! — возмутилась Кира. — Доезжай до улицы, а там разберемся!
— Сорок долларов! — заявил водитель, с ненавистью посмотрев на нас.
Я быстро прикинул в уме, сколько это будет во франках, и не удержался от вопроса:
— Что, эта улица так далеко находится?!
— Близко, — коротко ответил водитель.
— А почему так дорого? — поинтересовался я.
— Хамите. — Водитель был донельзя лаконичен.
— Может быть, мы пересядем в другую машину? — ядовито спросила Кира.
— Проваливайте, — пожал плечами водитель.
— Ладно, поехали, — решил я, придерживая рвущуюся ответить ему Киру. — Какая разница, кто нас повезет? Верно?
Водитель ничего не ответил, завел двигатель и вырулил на боковую улочку. Я думал, что он со злости рванет с места, но ехал он так спокойно, как будто ничего и не произошло.
До Осенней улицы мы добрались минут за двадцать. Кира всю дорогу молчала, даже по сторонам не смотрела. Когда мы выехали на Осеннюю улицу, водитель притормозил возле тротуара и, не оборачиваясь, произнес:
— Приехали.
— Это Осенняя улица? — спросил я.
Он промолчал.
— А где здесь дом… Такой… С синей крышей… — Я пытался вспомнить, были ли у того домика, который я увидел во время своего «провала», какие-нибудь особые приметы.
Водитель молчал.
— Слушай, ты! — возмутилась Кира. — С тобой ведь разговаривают! Трудно ответить, да?
— Да, — спокойно произнес водитель.
— Тогда какого черта ты работаешь таксистом? — продолжала горячиться Кира.
— Какого черта? — Водитель стремительно обернулся. — Какого черта? Исключительно для того, чтобы выслушивать хамские высказывания сраных иностранцев, мадам! Правительство мне за это отдельно доплачивает! Еще вопросы есть?
Я молча протянул ему двадцатипятифранковую банкноту. Водитель сердито выхватил ее у меня из пальцев, и я торопливо покинул такси, таща за собой обалдевшую Киру.
— Сдачу возьмите! — Водитель протянул мне в окошко две бумажки и несколько монеток.
— Не нужно, — улыбнулся я.
Водитель пожал плечами, бросил деньги на мостовую, развернулся и уехал. Кира, открыв рот, смотрела ему вслед. Потом она повернулась ко мне и изумленно спросила:
— Слушай, Марсель! Ему что, правда правительство доплачивает?!
— Он просто пошутил, — улыбнулся я.
— А почему он тогда не оставил себе сдачу? — Кира удивленно посмотрела на лениво уносимые ветром банкноты.
— Гордый, — ответил я.
— Гордый, но бедный! — фыркнула она.
— Ну, не скажи, — возразил я. — Он сегодня на нас столько заработал, сколько, наверное, и за целый день не получается!
Кира ничего не ответила.
Осенняя улица довольно далеко тянулась в обе стороны. Чистенькая и опрятная улочка. Одно- и двухэтажные домики с палисадниками. Народу почти не было, только какая-то старушка тащила за поводок упиравшегося белого пуделя да трое подростков сидели прямо на тротуаре, о чем-то беседуя. Интересно, куда же нам идти, подумал я. Потом махнул рукой и мы пошли направо.
То ли я почувствовал, куда именно нам нужно было идти, то ли сказалась информация, полученная мной от Сети, — не знаю. Но вскоре мы нашли то, что искали.
Дом с синей крышей обнаружился по левой стороне улицы. Точно такой же, каким я и видел его. Слева от этого дома располагалось двухэтажное кирпичное здание, выделявшееся из общего ряда за счет отсутствия палисадника перед ним. Стеклянный фасад этого здания наводил на мысли о магазине или ресторане, но на деле это оказалось простой закусочной, где можно было взять себе бутерброды, жареную картошку и лимонад. Продавец бутербродов — грузный лысеющий мужчина около сорока лет, стоявший на улице возле дверей — приветливо улыбнулся нам.
— Заходите! — пригласил он.
— Спасибо, немного позже, — ответил я по-русски.
— О-о! — удивился он, переходя на русский. — Вы тоже с Востока?
— Да, — сразу же насторожился я. — А кто еще?
— Что — «кто»?! — не понял продавец.
— Ну, мы — с Востока, а еще кто?
— Я! — гордо хлопнул себя по груди продавец. — Я приехал сюда сорок лет назад! Я был еще маленький и не помню Нижний Новгород, где я родился, но я с Востока!
Я посмотрел на него. Одет он был в широкие брюки и светло-зеленую рубашку. Две ленты широких подтяжек с трудом огибали его необъятный живот. Несмотря на довольно свежий воздух, ни пиджака, ни куртки на нем не было.
— И еще один парень живет здесь, — заявил продавец. — Он тоже с Востока!
— Где живет? — поинтересовался я.
— Вот здесь, рядом! — Продавец указал налево. — Он каждое утро берет у меня завтрак, а на обед заказывает телячьи отбивные. А вечером он иногда заходит выпить пива. У меня хорошее пиво! Самое лучшее пиво в Мемфисе!
Глядя на его живот, с этим невозможно было не согласиться.
— Заходите, — опять предложил продавец. — Выпьете по кружечке! Ваша жена любит пиво? — Он посмотрел на Киру.
— Терпеть не могу, — заявила Кира.
— Тогда — кола! — миролюбиво предложил продавец.
— Что это? — не поняла Кира.
