Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя
Кронпринц Джосип принимал гостей. Для себя он выбрал глухой черный костюм. Его руки и обрюзгшее лицо, отливающее зеленью, плавали в воздухе, будто отделенные от тела, линзы горели красным огнем. Хауксберг отвесил поклон, а Алисия преклонила колено.
— Ваше высочество…
— Рад вас видеть. Это не так часто бывает.
— Дела, ваше высочество. К глубокому нашему сожалению.
— Да. Вы, кажется, скоро отбываете?
— Старкадское дело, ваше высочество.
— Что? А, да. Страшно серьезно и конструктивно. Надеюсь, что здесь вам удастся отдохнуть.
— Мы предвкушаем это удовольствие, ваше высочество, хотя я боюсь, что нам придется рано уйти.
— Хм. — Джосип слегка отвернулся. Его не следовало обижать.
— Излишне говорить, как мы оба сожалеем об этом, — промурлыкал Хауксберг. — Могу ли я молить о новом приглашении, когда вернусь?
— Ну разумеется!
— Позволю себе еще большую смелость. Скоро на Терру прибудет мой племянник. Парень с пограничья, знаете ли, но, насколько можно судить по стерео и письмам, прелестный мальчуган. Встреча с наследником Империи значила бы для него больше, чем свидание с самим Богом.
— О чем речь! Разумеется. Разумеется. — Джосип просиял и обратился с приветствием к очередным гостям.
— А это не опасно? — спросила Алисия, когда они отошли на безопасное расстояние.
— Для моего племянника — нет, — хмыкнул Хауксберг. — Его не существует в природе. А наш дорогой Джосип славится своей короткой памятью.
Он часта думал, что будет с Империей, когда это сокровище займет трон. К счастью, Джосип слаб характером. Если к тому времени Политический комитет возглавит человек, понимающий ситуацию в Галактике… Хауксберг склонился и поцеловал руку своей леди.
— Я вынужден отчалить, дорогая. Развлекайся. Надеюсь, все будет вполне пристойно до тех пор, когда мы осмелимся улизнуть.
Объявили новый танец, и Алисию умыкнул некий адмирал. Он был еще не стар, и его награды показывали, что он служил за пределами планеты. Хауксберг усомнился в том, вернется ли его жена этой ночью домой.
Он пробрался к стене, где толпа была пореже, и двинулся вокруг зала. У него не было времени полюбоваться видом, открывавшимся по ту сторону купола, а жаль — вид был фантастический. Там волновалось море, мерцая под низкой луной. Длинные, девственно белые валы причудливо разбивались о волнорезы дворца; лорду казалось, что он слышит их гул. Тьму вокруг тонкого месяца рассеивали городские огни. Воздушная иллюминация развернулась вверху — там, как живой, светился солнечный диск на синем поле, точно ветры стратосферы трубили славу императору. Немногим звездам удавалось пересилить этот блеск.
Однако Хауксберг узнал Регул, за который лежал его путь, и Ригель, пылающий в сердце мерсейских владений. И содрогнулся. Когда он добрался до столика с шампанским, бокал пришелся весьма кстати.
— Добрый вечер, — сказал кто-то.
Хауксберг раскланялся с дородным мужчиной в разноцветном гриме. Лорду-советнику Петроффу было несколько не по себе на этом празднестве. Он сделал легкий знак головой, и Хауксберг кивнул. Они посудачили немного и разошлись. Хауксберга задержала одна надоедливая пара, и ему не сразу удалось ускользнуть и спуститься на гравилифте вниз.
Остальные уже собрались в маленьком, наглухо замкнутом кабинете. Их было семеро, занимающих ключевые посты в Политическом комитете — поседелых ветеранов, носивших на себе сознание своей власти, как добавочный вес. Хауксберг смиренно приветствовал их:
— Приношу искренние извинения за то, что заставил милордов ждать.
— Ничего, — сказал Петрофф. — Я тут как раз объясняю обстановку.
— Однако у нас нет ни информации, ни компьютерных расчетов, — сказал да Фонсека. — Вы принесли их с собой, лорд Хауксберг?
— Нет, сэр. Как я мог? Каждый микроридер в этом дворце снабжен, вероятно, шпионским устройством. — Хауксберг перевел дыхание. — Милорды, вы сможете подробно изучить резюме, когда я улечу. Вопрос заключается в том, согласны ли вы в данный момент удовольствоваться моим словом и словом лорда Петроффа? Если дело обещает стать таким серьезным, как я полагаю, то посланник для тайных переговоров, согласитесь, необходим. Если же, с другой стороны, Старкад не имеет особого значения, то что мы потеряем, уладив этот спор на разумных условиях?
— Престиж, — сказал Шардон. — Боевой дух. Точность оценки при просчете следующего мерсейского хода. Позволю себе упомянуть даже о таком архаизме, как честь.
— Я не намерен жертвовать ни одним из жизненных интересов, — возразил Хауксберг, — и какого бы соглашения я ни достиг, оно в любом случае будет ратифицировано здесь. Милорды, нам недолго удастся скрывать свои действия. Но прошу вас, выслушайте меня… — И он произнес свою речь, подготовленную заранее — а как же иначе. Эти шестеро вместе с Петроффом контролировали достаточно голосов, чтобы принять решение в его пользу. Если убедить их созвать назавтра негласное заседание с достаточным кворумом, Хауксберг отбудет с теми полномочиями, в которых нуждается.
В противном случае… Нет, не следует принимать себя слишком уж всерьез на данной ступени своей карьеры. Однако на Старкаде гибнут люди.
И Хауксберг в конце концов выиграл. Дрожащий, с потом, текущим по ребрам, он оперся о стол и едва расслышал слова Петроффа:
— Поздравляю. И желаю удачи. Она вам понадобится.
Глава 2
Ночь на Старкаде.
Нарпа — самая высокая гора центрального хребта на острове Курсовики. Ее высота почти двенадцать километров. На таком расстоянии над уровнем моря атмосферное давление приближается к стандарту Терры — человек может дышать без помех, и люди построили здесь свой Хайпорт. Пока что все поселение состояло из космодрома и нескольких десятков сборных бараков, вмещавших не более пяти тысяч человек, но оно постоянно росло. Сквозь стены кабинета командора Макса Абрамса, офицера разведкорпуса Имперского Флота, слышался лязг металла и рокот строительных машин.
Его сигара опять погасла. Жуя окурок, Абрамс дочитал рапорт, которым был занят, потом откинулся назад и щелкнул зажигалкой. Дым поплыл вверх, к голубой завесе, которая уже образовалась под потолком неуютной клетушки Абрамса. В комнате стало нечем дышать. Командор не замечал этого.
— Черт! — произнес он. И добавил, будучи верующим на свой лад: — Господи помилуй!
Стараясь успокоиться, он взглянул на карточку жены и детей. Да что там — они ведь дома, на Дейане, в регионе Веги, за столько парсеков от него, что и думать не хочется. И время тоже отделяет их от него. Он не видел их больше года. Марта пишет, что маленькая Мириам меняется так, что он ее не узнает, Давид вымахал длинный-предлинный, а Иаэль уж очень часто встречается с Аббой Перльмуттер, хотя вообще-то хороший мальчик… Они — только фигуры на снимке, отгороженные от него кипой бумаг и баррикадой канцелярских машин. Абрамс не решился оживить карточку.
