Геннадий Прашкевич - Русский струльдбруг (сборник)
– …ты должен помнить, Нил, тот судейский парик…
Ирландец покачал головой. Он ни при каком раскладе не мог представить Сэмуэля Бута в завитом судейском парике. Наверное, Бут лезет на него только потому, что отрубленный палец невыносимо дергает болью.
– А я так тебе скажу, Сэмуэль, – все же заметил он и выразительно поиграл тяжелым ножом из волнистой шеффилдской стали. – Я тебе так скажу, Сэмуэль, – боцман медленно расстегнул пояс и его тоже бросил на камень. – Это ты все придумал. Никакого парика я не видел. Помню, что завитой, но и все. Я даже в руках его не держал.
Теперь боцману самому захотелось ссоры.
– … в таком кудрявом парике, Сэмуэль, ты походил бы на овцу.
Лучше бы боцман признал себя должником Бута. Неожиданно оскорбясь, Бут левой рукой выхватил из-за пояса заряженный пистоль и выстрелил прямо в грудь боцмана. Ахарги-ю в этот момент рылся в небогатых мозгах Нила, и ощущение оказалось сильным. Будто у него разом выбили из рук всю сеть сенсорного управления. Он напрасно пытался оживить зависшую программу. И без того смутное сознание боцмана самым ужасным образом смазывалось. Тающие видения возникали и гасли, как пузыри в закипающей воде. Размылся и дивный образ огромного золотого блюда…
Аххарги-ю растерялся.
Из отчета контрабандера нКва он знал, что неразвитые существа с планеты Земли очень часто не отдают отчета в своих поступках. Обычно они поступают так, как у них может получиться. И руководствуются при этом скорее физическим подогревом или охлаждением. Химическим, впрочем, тоже. В принципе поведение земных неразумных сил как-то можно предугадать, но Аххарги-ю на мгновение растерялся. Глупый Сэмуэль Бут все испортил.
Тело боцмана медленно опускалось на дно реки.
В облако мелких пузырьков, поднимающихся к поверхности, легко сносимых течением, ввинтилась крупная рыба, улыбнулась и укусила мертвого боцмана. Это было так унизительно, что сущность-ю застонала.
И в тот же момент в воду упал Сэмуэль Бут.
Он даже не вскрикнул. Так и упал с пистолем в руке.
Напрасно, очень даже напрасно Сэмуэль Бут, сердитый приватир, бывший житель Чарльзтауна, забыв обо всем, наклонился над обрывом. Не надо было ему прослеживать последний путь убитого им боцмана. Перепуганный маленький ефиоп тоже не потерял ни секунды. Он знал, что следующим в реке окажется он или одноногий.
Мощная кислотная атака ошеломила Аххарги-ю.
Он вошел в трепещущее, как пламя свечи, сознание ефиопа.
Можно ли при таком маленьком черном теле путешествовать без ссор?
При этом до Аххарги-ю вдруг дошло, что путь к сущности-тен вовсе не случайно совпадал с мысленной картой убитого боцмана. Кто-то должен был знать дорогу к мертвому городу, иначе до него не добраться. Боцман исчез, но карта осталась, поскольку пряталась в голове одноногого. Облако микроскопических вольфрамовых спиралей густо засорило затерянные в джунглях руины, правда, чтобы добраться до них, надо было окончательно заселить тело одноногого канонира. Длинные волосы Джона Гоута делали его похожим на дикого лесного зверя, но Аххарги-ю отчетливо видел, что теперь только этот дикий лесной зверь знает, как выйти к мертвому городу. Глаза Джона Гоута слезились, он нехорошо, запалено сплевывал, но появление его открывало новые перспективы.
Отдуваясь, Джон Гоут устроился на камне, на котором несколько минут назад сидел боцман. Взгляд быстрый и водянистый уставился на ефиопа. Нож шеффилдской стали Гоут подобрал и нежно вытер пучком травы.
«Как тебя звать?» – спросил он.
Ефиоп испуганно ответил: «Абеа?»
На его языке это означало: «Ну, как ты?»
Но Джон Гоут решил, что ефиопа так зовут, и он задал еще один вопрос:
«Они ушли?»
И наклонился над обрывом.
Маленький ефиоп, в общем, не желал одноногому ничего плохого.
Но с другой стороны, зачем ему одноногий? Пусть умрет сразу. На борту шлюпа «Делисия» жизнь одноногого канонира имела некоторый смысл, но кто хоть раз слышал про человека, который пересек бы на одной ноге вечные сырые леса?
Всего один толчок и все проблемы одноногого будут решены.
Так подумал и Аххарги-ю, устраиваясь удобнее в испуганном ограниченном сознании маленького ефиопа.
Но оба они недооценили Джона Гоута.
Прежде чем наклониться над обрывом, помощник канонира невыразимо ловким движением ухватил маленького ефиопа за шею и вжал черное изумленное лицо во влажную грязь. Ефиоп никак не мог вырваться. Жидкая грязь лезла в глаза, в рот, в нос. Он захлебывался и пускал пузыри. Он вырывался, но боялся вскрикнуть. И все время, пока одноногий неторопливо разглядывал с обрыва затонувшие тела своих недавних спутников, ничто, кроме животного фырканья, мелкой возни и всхлипывания не нарушало установившейся в джунглях тишины.
Удовлетворившись увиденным, Джон Гоут, наконец, отшвырнул задыхающегося ефиопа и удобно уперся деревянной ногой в его голую черную грудь. Кстати, нога эта была подкована железом.
– Они упали туда сами, Абеа?
Ефиоп зарыдал. Он уже не верил в будущее.
Тяжелым ножом одноногий очень точно отрубил ефиопу маленькое скрученное трубкой ухо. «Зачем тебе два уха? – негромко утешил он рыдавшего ефиопа. – Если понадобится, я буду разговаривать громко».
И кивнул: «Возьми пепел из костра и затри рану».
Сознание ефиопа смутилось. Но это хорошо, что я хотя бы на время вошел в его сознание, решил Аххарги-ю. Одноногому постоянно придется помогать, и делать это лучше извне. До мертвого города одноногий доберется, так и быть, я ему помогу. Просто замечательно, что карта боцмана так удивительно совпадает с нынешним нахождением сущности-тен. Конечно, ефиопа придется кормить, охранять, даже, может быть, подталкивать к нужным решениям, но он молод.
Ни о ком другом Аххарги-ю не думал.
Например, о капитане Морте совсем не думал.
Да и зачем было думать о капитане, если он не мог организовать погоню?
В самом начале нападения приватиров на «Делисию» капитан Морт отправил одного из своих людей в крюйт-камеру. Это был не очень умный, но верный негр с многочисленными шрамами на голове от сабельных ударов. Все сражение он провел в крюйт-камере. С ним был дымящийся трут, бережно укрытый в металлической кружке. Он не хуже капитана знал, как ужасно приватиры обращаются с пленниками. Он был готов выполнить самый ужасный наказ капитана Морта, захвати приватиры «Делисию», но, к счастью, сражение закончилось полной победой королевского экипажа. Но когда усталый капитан Морт наклонился над люком и приказал негру погасить трут, верный негр в сильнейшей радости от такой чудесной вести уронил тлеющий трут на пол крюйт-камеры.
