Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 11
— Мне вполне хватит знаний и опыта, чтобы оценивать события, пусть даже я не смогу в них участвовать, — сказал он.
— Вы считаете, что роль стороннего наблюдателя способна вас удовлетворить?
— Да, — солгал он.
— Сомневаюсь. — Она снова пронзила его взглядом. — Скажите, вы действительно влюблены в Леоту Мэйсон? Именно она предложила вашу кандидатуру. Впрочем, это ее право.
— Не знаю, — задумчиво ответил Мур. — Два года тому назад мне казалось…
— Увлечение — это прекрасно, — перебила Дуэнья. — Это повод для сплетен, а сплетни нам не помешают. Но любви я не потерплю. Выбросьте эту блажь из головы. Не бывает ничего скучнее и пошлее любви между членами Круга. Она порождает не сплетни, а насмешки. Так увлечение или любовь?
— Увлечение, — решил он.
Дуэнья посмотрела на огонь, потом — на свои руки.
— Вам придется выработать буддистское отношение к окружающему миру, который будет меняться с каждым днем. Когда бы вы ни бросили на него взгляд, он покажется совершенно иным. Нереальным.
Мур кивнул.
— Следовательно, чтобы сохранить душевное равновесие, вы должны внушить себе, что Круг — это центр Вселенной. Что бы ни говорило вам сердце, вы должны внимать не ему, а рассудку…
Он снова кивнул.
— …И если будущее придется вам не по вкусу, вы не должны забывать, что назад пути нет. Подумайте об этом. И не просто подумайте — прочувствуйте.
Он прочувствовал.
Перо забегало по бумаге. Внезапно старческая рука задрожала. Выронив стило, Мэри Мод Муллен спрятала руку под плед.
— Вы не столь респектабельны, как большинство кандидатов, — произнесла она излишне будничным тоном, — но сейчас нам недостает людей с широким спектром эмоций. Контраст необходим — он придает нашим Балам глубину и живость. Просмотрите видеозаписи последних Балов.
— Уже просмотрел.
— И вы готовы отдаться им всем сердцем?
— Что бы ни говорило мне сердце…
— Хорошо, мистер Мур. Возвращайтесь к себе в номер и ждите ответа. Завтра вы его получите.
Мур встал. На языке вертелись десятки вопросов, но задавать их было поздно.
«Решила отказать? — мелькнула в голове паническая мысль. — Может, поэтому беседа оказалась столь короткой?»
И все же последние слова старухи прозвучали ободряюще.
Ему казалось, будто все его поры превратились в свежие ссадины от когтей и зубов. Мур повернулся и покинул обитель хрупких собачек.
До вечера он плескался в гостиничном бассейне, а потом отправился в бар. В тот день он не обедал.
Наконец пришел посыльный с радостным известием. Посыльный также намекнул, что, по обычаю, Мур должен послать своему инквизитору скромный подарок.
Пьяный Мур мигом придумал, что пошлет старухе, и захохотал.
Получив собачку с острова Оаху (такой в ее коллекции еще не было), Мэри Мод Муллен грустно пожала плечами, и это движение едва не перешло в крупную дрожь. Через несколько секунд старуха все-таки задрожала, едва не выронив статуэтку. Торопливо поставив ее на каминную полку, она схватила со стола пузырек с таблетками.
Впоследствии эта статуэтка потрескалась от перепада температур.
Они танцевали. Море над куполом казалось вечно-зелено-золотым небом. День был необычайно юн.
Измученные шестнадцатичасовым Балом танцоры цеплялись друг за друга. Ноги у них болели, спины сутулились. По широкому залу еще двигалось восемь пар, и усталые оркестранты подпитывали их самой медленной музыкой, на какую только были способны.
Рассредоточившись по окоему мира, где небо сливалось с голубой плиткой пола, сидело около пятисот человек. Расстегнув пуговицы на одежде и раскрыв рты, они глазели на танцующих, подобно серебряному карасю, что таращился в зеленый сумрак с праздничного стола.
— Думаешь, будет дождь? — спросил Мур. — Да.
— И я так думаю. Но довольно о погоде. Давай лучше о той неделе, которую ты провела на Луне.
Она улыбнулась:
— А чем тебя не устраивает старушка Земля? Кто-то вскрикнул. Почти тотчас раздался звук пощечины.
— Никогда не был на Луне. Казалось, Леоту это слегка развеселило.
— А я была. Но мне там не понравилось.
— Почему?
— Холодно. Над куполом пляшут безумные огни, и кругом — безжизненные черные скалы. — Она сделала гримаску. — Словно кладбище у конца времен…
— Ну хорошо, — согласился Мур. — Не будем об этом.
— …А под куполом тебя не оставляет чувство, будто ты — бестелесный дух…
— Все, все.
— Извини. — Она коснулась губами его шеи. Он прижался губами к ее лбу. Она улыбнулась. — Круг утратил лоск.
— Это не имеет значения. Нас уже не снимают.
Возле гигантского праздничного стола в форме морского конька зарыдала женщина. Музыканты заиграли громче. Небо пестрело люминесцентными огоньками морских звезд, которые плыли по наводящему лучу. Одна из звезд окропила Мура и Леоту соленой водой.
— Завтра улетаем?
— Да, — ответила она.
— Как насчет Испании? Сейчас там сезон созревания вишен. Праздник — Хуэгос Флоралес де ла Вендимья Херезана. Возможно, последний.
— Опять фейерверки, — вздохнула Леота. — Слишком шумно.
— Зато весело.
— Весело. — Она скривила губы. — Давай лучше посетим Швейцарию. Притворимся, будто мы совсем старенькие и дряхлые. Или придумаем еще что-нибудь романтичное.
— Некрофилка! — Мур поскользнулся на влажном пятне и едва не упал. — Лучше уединиться в горной Шотландии на берегу какого-нибудь лоха. У тебя был бы твой любимый туман, а у меня — парное молоко и соусированный табак…
— Нет! — воскликнула она, перекрывая пьяную болтовню окружающих. — Лучше в Нью-Гемпшир.
— А почему не в Шотландию?
— Я еще ни разу не бывала в Нью-Гемпшире.
— А я бывал, и мне там не понравилось. Точь-в-точь как на Луне, если судить по твоему описанию.
В этот миг моль задела крылом пламя свечи. Раздался грохот.
В зеленых небесах медленно вытянулась холодная черная молния. Пошел мелкий дождь.
Пока Леота сбрасывала туфли, Мур схватил с пролетающего над его левым плечом подноса бокал и, осушив, поставил обратно.
— Похоже, здесь разбавляют напитки водой.
— Кругу приходится экономить, — отозвалась Леота.
Мур заметил Юнгера. Тот смотрел на них, стоя на краю зала с бокалом в руке.
— Я вижу Юнгера.
— И я. Он еле на ногах держится.
— Мы тоже. — Мур рассмеялся.
Шевелюра толстого барда представляла собой снежный хаос; левый глаз заплыл огромным синяком. Что-то пробормотав, Юнгер выронил бокал и рухнул ничком. Никто не пришел к нему на помощь.
