Михаил Михеев - Рассказы
По крапчатому гранитолитовому покрытию улиц, шелестя шинами, мчались легковые атомокары. Один из них притормозил, выехал из общего ряда и остановился возле обочины. За стеклопластиком кабины виднелись смеющиеся детские рожицы — вероятно, чья-то семья вернулась с загородной прогулки.
Дверка атомокара распахнулась внезапно, он как раз проходил мимо и еле успел шагнуть в сторону. Навстречу спешили девушки. Они смеялись, тараторили на ходу, конечно, не смотрели вперед и наткнулись бы на него. Отступить ему было нельзя — за спиной кто-то шел, киберлогика в долю секунды перебрала десяток вариантов… Он быстро шагнул за открытую дверку атомокара. Девушки наскочили на прохожего. Было бы хуже, если бы они наткнулись на него — твердого и массивного, как дорожный каток.
Он не заметил, когда ребенок выпал из кабины атомокара.
Он увидел его на проезжей части улицы, маленький розовый человечек в беленькой рубашечке, задравшейся на спине, беспомощно лежал личиком вниз, и длинный гоночный атомокар мчался прямо на него.
Водитель тормозил, но тяжелая машина шла по инерции, юзом, отчаянно визжа по уличному гранитолиту покрышками зажатых тормозами колес.
Человек ничего сделать бы не смог. И не успел: до ребенка оставалось каких-то два десятка метров — секунда времени. Но он был машиной, киберлогика его сработала молниеносно.
Он метнулся навстречу машине и принял ее удар на согнутые руки.
Машина мгновенной тяжестью навалилась на суставы. Все его двигатели работали на упор. Пенолитовые подошвы сплюснулись от давления. Защелкали предохранители, предупреждая о предельной нагрузке суставов… Под пальцами захрустела, сминаясь, облицовка атомокара… И машина остановилась.
Он с трудом отодрал ладони, прикипевшие к облицовке. Повернулся и поднял ребенка, лежавшего у его ног… и реле весового анализа тут же послало в киберлогику вопрос — ребенок оказался неестественно легким.
Это была кукла.
Большая кукла с голубыми глазами, которые закрывались, когда ее укладывали спать. А когда ее поднимали, внутри играли колокольчики и кукла пела веселую детскую песенку…
Точно такая же кукла лежала сейчас на руках Председателя Совета.
Он оборвал импульс воспоминаний. Осторожно стряхнул с лица куклы слой пыли. Глаза ее были закрыты. Они не открывались. Пыль забила движущиеся части несложного механизма.
Кукла умерла тоже…
Председатель Совета долго стоял возле опрокинутой коляски. Из блока памяти неосознанных случаев текли и текли беспорядочные импульсы. Разряды их гасли на предохранителях.
Кукла лежала на его руках. Он держал ее бережно и осторожно, будто это был ребенок, который спал…
Глава третья
Кабинка скоростного лифта падала в черную глубину шахты.
Воздух со свистом и завыванием проносился за вибрирующими стенками кабины, все ее крепления скрипели и стонали, казалось, она вот-вот развалится, на ходу. Из всего заброшенного хозяйства свинцового, рудника КВОМы успели наладить один только лифт. Восстанавливать его не стоило, пользовались лифтом не часто.
Председатель Совета придерживался за потолочные ремни, у него плохо работало реле устойчивости, а кабину временами сильно швыряло из стороны в сторону.
Дважды кабина лифта замедляла свое падение, останавливалась, Председатель Совета переходил в следующую секцию лифта и продолжал свой путь вниз.
На пятьдесят втором километре падение закончилось.
Кабина плотно села на резиновые амортизаторы.
Моторы замолкли.
Дежурный КВОМ в камере спецзащиты долго обрабатывал Председателя Совета и его куклу струей ионизированного воздуха, сдувая налипшую радиоактивную пыль. Затем чувствительные анализаторы установили отсутствие радиации на корпусе, автомат распахнул двери камеры, и Председатель Совета вышел на… лесную полянку.
Это была самая настоящая полянка, покрытая густой зеленой травой. Через полянку бежал ручей, с веселым бульканьем струйки воды перекатывались по руслу из разноцветных поблескивающих камешков. В затемненных омутках под берегом шныряли бронзовочешуйчатые рыбешки. Невысокие деревья на берегу тесно переплелись ветвями.
С ветвей на длинных черешках свисали аппетитные на вид плоды.
Легкий ветерок покачивал листву. Ярко светило — и даже пригревало слегка — что-то похожее на солнце.
Конечно, это было не солнце.
Под потолком гигантской пещеры висела мощная лампа дневного света. Погасни она — и все вокруг погрузилось бы в глухую, беспросветную подземную тьму. От поверхности планеты эту пещеру отделяло пятьдесят два километра скальных пород.
Трава на лужайке и деревья были искусственными, из растущей пластмассы.
Плоды на деревьях тоже были не настоящие, хотя и съедобные — они изготовлялись здесь же, в Убежище, на заводе синтетической пищи.
Дежурные КВОМы сами развешивали их на деревьях.
Вода в ручье была синтезированная из водорода и кислорода. Синтезировать воду оказалось проще, чем очищать готовую, но зараженную с поверхности Планеты. Ручей тек по искусственному руслу, за пределами лужайки попадал в устье мощного насоса, который по трубам возвращал воду обратно, к началу ручья.
Резвые рыбки в омутах — кибернетические затейливые игрушки из цветного пластика.
Это и было Убежище свинцового рудника, приспособленное КВОМами для последних живых обитателей Планеты. Здесь все было искусственное. Только воздух засасывался с поверхности и проходил сложную систему фильтров. Мощные пласты свинцовых руд защищали от радиации.
Но малые дозы ее проникали и сюда…
Председатель Совета дошел до мостика, перекинутого через ручей. Шаровые объективы видеоанализаторов развернулись в сторону полянки.
Теперь он увидел их всех.
Несколько десятков хилых сгорбленных фигур, одетых в светлые легкие одежды.
Люди… последние из оставшихся…
Они живут в Убежище со дня Катастрофы, уже более трех пятилетий.
Дети, родившиеся здесь, ни разу в жизни не видели настоящего солнца, не ели настоящей пищи, не пили настоящей воды. Они еле теплятся, готовые погаснуть каждую минуту.
Если бы не ежедневная забота КВОМов, никого не было бы в живых.
Угловатый длиннорукий юноша, заросший рыжей щетиной, с усилием поднялся на ноги. Нерешительно шагнул к дереву, сорвал плод. Откусил, пожевал, еле-еле двигая челюстями, как во сне. Потом замер, уставившись перед собой, плод выпал из ослабевшей руки и покатился в ручей.
Сидящая на берегу девочка, с морщинистым отекшим лицом, вдруг резво протянула руку за катящимся плодом. В голубых глазах ее мелькнуло что-то детское, радостное. Но тут же взор ее потух, и, утомленная быстрым движением, она опустила голову на подобранные колени.
