Василий Головачев - Черный человек. Книга 2
— Береза — не угроза, где стоит, там и шумит, — ответила Боянова пословицей, не принимая предположения Ландсберга всерьез. — Но это предмет отдельного разговора.
— Согласен. Кстати, вы свободны сегодня вечером? Я заказал столик в «Олимпиакосе», можем поужинать.
— Если освобожусь, позвоните в половине восьмого.
Председатель СЭКОНа поклонился, пряча усмешку в глазах, и вышел, элегантный, уверенный в себе, сдержанный, с легким налетом высокомерия, и Боянова тут же забыла о нем, как о досадной, но легкоустранимой помехе. Она любила работать в одиночестве, опираясь на опыт, запас знаний и быстродействие инка, и лишь по особой необходимости вызывала заместителей и дежурных по управлению.
После одиннадцати позвонил Шевчук. Его динго-призрак, казалось, заполнил собой кабинет, настолько заместитель комиссара был колоритен и объемен. Поскольку оперативные сведения о работе секторов и комиссий поступали комиссару постоянно и своевременно, то есть она всегда была в курсе событий, то ее беседы с заместителями и начальниками секторов носили консультативный характер, если же звонил кто-то из аппарата тактического руководства, это означало, что требуется согласование планов — тактического и стратегического. Но Шевчук искал комиссара по другому поводу.
— Космос настолько прозрачен и чист, — сказал он, — что это невольно вселяет беспокойство. Все наши векторы прежних тревог уперлись в глухие тупики: Маат и Орилоух опустели, «серая дыра» закрылась, сфера Дайсона еще ничем себя не проявила и особой опасности для исследователей не представляет. Только эйнсоф, пресловутая «сфера Сабатини», требует внимания, да и она относится больше к планетарной службе, а не пограничной. Мне кажется, назревают какие-то события, но какие именно — неизвестно.
— У меня такое же ощущение, — призналась Власта, относившая Алексея Шевчука к разряду своих редких друзей. — Разве что область тревог моих земная: в обществе растет смута, странный духовный раскол, кампания против интрасенсов усиливается, а для качественного эфанализа — чем это все закончится — не хватает данных. Прогностический шум слишком велик, varia bles[49] растут в геометрической прогрессии, добиться максимально возможного сокращения альтернатив не удается, и в результате получается головная боль, а не прогноз… — Боянова прервала речь, хотя Шевчук слушал ее с невозмутимым видом. От его крепкой фигуры исходила успокаивающая уверенность и сила.
— Тебя беспокоит не только это, — сказал он. — Шаламов?
— Он — в последнюю очередь. В конце концов Шаламов — одиночка, пусть и с экстразадатками, справиться с ним, если он поведет себя ненормально, мы сможем.
— Даже если Мальгин и Лондон примут его сторону?
Боянова покачала головой, вспоминая недавние предостережения Майкла и просьбу Мальгина взять на время отпуск.
— Лондон, который вернулся, не станет на сторону Шаламова… если только это настоящий Лондон, а Мальгин… его я знаю мало, но зато знают другие, которым я доверяю, а они верят ему. Хотела бы я знать, где они сейчас: Мальгин, Железовский, твой любимый Джума Хан и Ромашин. — Власта снова покачала головой. — Ах, экс-комиссар, экс-комиссар, неужели это снова твоя затея?
— Почему именно его?
— Не доверяю я ему, Алекс, не доверяю, и все тут. Авантюрист он, рисконавт высшей пробы, готовый ради проверки идеи на непрогнозируемые сверхрисковые поступки, могущие повлечь за собой человеческие жертвы.
— По-моему, ты к нему придираешься. Я работал с ним четыре года, это человек чести и большого личного мужества, ну а его проколы… кто из нас не рискует? Кто хоть раз не ошибался?
— Профессионалы ошибаться не должны. Но бог с ним, Ромашиным. Обойма сыщиков, кажется, вышла на Шаламова: сомнений нет, он на Земле. Думаю, скоро его вычислят, и мы посмотрим, насколько истинны подозрения Ландсберга. — Боянова поморщилась, щелкнула пальцами, улыбка пробежала по ее губам. — Вот загадочный человек. Ухаживает за мной. Но как-то по-иезуитски робко, не по-мужски, зато лихо провоцирует на язвительный отпор.
— Чтобы ухаживать за тобой по-мужски, — пробурчал Шевчук, — надо быть по крайней мере интрасенсом. О каких провокациях речь?
— Он вдруг воспылал негодованием к предупреждению интрасенсов, как бы оправдывая их оппонентов. Оправдывает он и деятельность молодежных формаций типа «эскадронов жизни», вернее, их охранников — брейкеров. «Мальчики шалят от избытка сил», — передразнила Власта Ландсберга. — Не понимаю я его. Кинет фразу и ждет моей реакции, а что прячется за этим — неизвестно. Даже иногда жаль становится, что я не интрасенс, давно прочитала бы, что у него на душе.
— Разве в твоей команде нет интрасенсов? Дай задание провести пси-зондаж… — Шевчук замолчал и поторопился оправдаться, заметив сдвинувшиеся брови женщины. — Я пошутил. Ландсберг мне тоже не слишком нравится, но работать он умеет. Познакомь с ним свою сестру, она быстро разберется, что он за человек. Кто у тебя опер по «сыну сумерек», то бишь Шаламову?
— Дима Столбов.
— Хороший парень, цепкий, да и голова у него кумекает. Спи спокойно. Кстати, тебе сообщили, что из «сферы Сабатини» час назад вылетел объект, напоминающий фантом маатанского проникателя? Точно такой же голографический мираж нагнал у «серой дыры» Джума Хан. К сожалению, фантом вывернулся так неудачно, что врезался прямехонько в один из гелиоконденсаторов над Меркурием.
— Последствия?
— Да никаких, это же свет, ансамбль фотонов, создаваемый волновой матрицей. Ученые до сих пор спорят, возможны ли подобные фантомы, а те начинают появляться все чаще. «Сфера» — хитрая штучка, мы с ней еще нахлебаемся… типун мне на язык!
Сигнал внимания, передаваемый по системе «спрута», привлек внимание обоих. Дежурный инк передал сообщение, что из «сферы Сабатини» вынырнул земной драккар под названием «Арджуна».
— Дьявольщина! — с расстановкой произнес Шевчук, меняясь в лице. — Это же наш аппарат, который мы запустили в Горловину! Он исчез и не вернулся. Почему он вылез именно здесь?! Извини, Власта, я на Меркурий. — Связь прервалась.
Боянова, поразмышляв с минуту, вызвала дежурного и сообщила, что убывает на спейсер погранслужбы «Шевалье», стерегущий над Меркурием таинственный объект под названием эйнсоф.
Известие о драме, происшедшей в Дарвазе (районе Белик-улы, массив Умаберг), Столбов получил поздно вечером и тут же помчался туда, используя для быстроты свой сертификат опера-оператора тревоги по формуле «ЗОВ-1». Правда, на место происшествия он все равно прибыл к шапочному разбору: оперативники тревожной обоймы уже успели допросить свидетелей, а эксперты — восстановить цепь событий.
