Сергей Слюсаренко - Синтез
– Видел, – кивнул изумленный Олег.
– В нашей работе на этом этапе самое главное – заставить пациента попытаться совершить переход.
– Вы заставляете? – Шергин все еще не мог поверить тому, что видел и слышал.
– Ну, они редко идут на сотрудничество. С другой стороны, вы же сами знаете: пойманный контрабандист практически всегда уничтожается, а мы ему даем шанс, – спокойно объяснил Граценбург. – Но я пока хочу поговорить совсем о другом.
– Пока?
– Да, пока наш донор проснется и будет готов работать, – кивнул в сторону распластанного на столе человека Трато. – Я хочу поговорить с вами о моей главной цели. Той самой, которая нас так удачно свела.
Олег саркастически хмыкнул.
– Вы, конечно, понимаете, что сейчас антиграв мне нужен совсем для иных целей. А именно – для преображения мира, для восстановления высшей справедливости! Моя задача сейчас – открыть проходы между мирами. Новые. Так, чтобы любой простой человек смог переходить не только в Центрум и обратно, но имел возможность перемещаться из любого мира в любой! Мы должны уничтожить это несправедливое, привилегированное положение Центрума!
– Это я уже понял, – остановил пафосную речь Олег. – Как вы собираетесь это сделать на практике?
– Мы находимся на последней стадии подготовки! Исследования, многолетние исследования натолкнули меня на мысль, что именно с помощью двух половинок яйца дракона и антиграва можно создать новую связь между мирами. Мне осталось только обрести первую половинку, и все необходимое для инициации будет готово.
– И где вы собираетесь ее добывать?
– Да понятно где – в Цаде. Это же их святыня!
– Вы уверены?
– Это просто очевидно! – удивляясь непонятливости Шергина, воскликнул Граценбург. – А что же еще там лежит?
– Ну и что потом?
– А потом мы объединим две половинки, поместим внутрь антиграв и запустим туда водный газ. Это будут начальные условия для инициации. А потом… – Трато сделал театральную паузу.
– Потом? – не выдержал Олег.
– Потом необходимо поместить все это в мощное магнитное поле! – с энтузиазмом сообщил Трато. – У вас, на Земле, все эксперименты подобного рода, связанные с изучением материи, происходят именно в присутствии магнитного поля. Это особое магнитное поле, а вы, земляне, еще называете его торсионным, производит концентрацию вселенской энергии на объекте, и в итоге отверзается проход во вселенной!
Олег слушал этот бред и еле сдерживался. Он ждал чего угодно, но только не такого, совершенно бессмысленного и далекого даже от элементарных познаний в физике откровения. У Шергина еще больше укрепилась мысль, что Граценбург просто психически болен.
– Сейчас мне необходимо получить достаточное количество антиграва, равное примерно объему резервуара. Я называю драконье яйцо резервуаром, не люблю сказочных героев.
– Хорошо, а откуда магнитное поле?
– Элементарно, Олег! – Казалось, Трато обрадовался вопросу. – В том мире, где мы произведем инициацию прохода, естественно, не в Центруме, очень часты грозы. Климат такой. Так вот! Мы расположим рядом с нашим прибором высокий металлический стержень, в который ударит молния, в катушке образуется поле, и все! Проход готов.
– Вы фантазер, – сказал Шергин. – Вы сами проконтролируете, чтобы молния ударила куда надо?
– Конечно. – Тут Трато замолчал и, подумав, через секунду продолжил: – А вот после этого мы все сможем переходить куда угодно!
– Почему вдруг?
– Как почему? Мы просто нарушим устоявшийся мир! Мы сместим центр перемещений в другое место, и это место будет под нашим контролем! Вы что, не понимаете суть такого преобразования? Нарушение устоявшегося положения меняет облик всего мира. – Видимо, у Трато не было никаких внятных объяснений, и он начал повторять одни и те же лозунги.
В это время за стеклом два человека в зеленых халатах до пят, следившие за состоянием лежащего пациента, подали знак.
– Так, давайте отвлечемся ненадолго, – сказал Трато и показал на кресло. – Садитесь, сейчас будет самое интересное. Вам повезло, реципиент уже понимает, что от него требуется, и не понадобится долгий и неприятный разговор с пристрастием. Кроме того, мы прекрасно знаем, где в его случае будет находиться основная концентрация антиграва.
Граценбург был крайне возбужден. Он уставился на подопытного и стал дрожащими пальцами набивать трубку, просыпая на стол дорогой табак. Его внезапно застывшие глаза сверкали безумным блеском, сухие и тонкие губы шевелились, словно повторяли молитву.
Пленник пришел в себя. Какое-то время он моргал и смотрел в потолок, потом, поняв, где находится, стал дергаться, пытаясь разорвать держащие его веревки. Толстое стекло полностью отсекало все звуки, но зрелище от этого становилось еще страшней. Один из экзекуторов что-то говорил несчастному, но тот, казалось, не слышал его. Тогда другой, подойдя вплотную к столу, схватил человека за ладонь и резким движением вывернул мизинец. Олег рефлекторно сжался, он видел, как напряглось тело, как неестественно торчал вывернутый, практически отломанный палец.
– Вы пытаете его? – прошептал Олег.
– Никто не мешает ему выполнять то, что от него требуют, – не оборачиваясь, ответил Трато. – Каждый открывает проход только ему известным способом. Приходится стимулировать.
Но даже страшная боль не заставила пленника выполнить требование. Экзекутор достал нож и спокойно и медленно отрезал вывернутый палец. Человек застыл в кататонической судороге, выгнувшись на столе, по которому струилась кровь. Палачи снова стали что-то говорить человеку. Измученный пытками, потерявший всякую волю к сопротивлению мужчина закивал головой.
– Вот смотрите. – Трато так и не мог дрожащей рукой разжечь трубку. – Сейчас.
Контрабандист замер и уставился в одну точку, концентрируя остатки сил. Олег увидел, как возле стола начало сгущаться марево перехода. Когда переход сформировался достаточно четко, один из палачей взял с тумбочки ланцет и ловким движением рассек правый бок человека, открывающего проход. Вивисектор профессионально извлек печень и отсек ее коротким движением. Контрабандист лежал на столе и дергался в агонии, кровь стекала на пол широкой струей.
– Идиоты! – зарычал Граценбург. – Он же много крови потеряет! Сначала голову!
Он вскочил и нервно заходил вокруг стола. Потом не выдержал. Подошел к стеклу и ударил по нему кулаком.
– Ну, народ, ничего нельзя доверить! Мне что, все самому делать? Сказано же, печень в последнюю очередь!
За стеклом поняли свою ошибку. Резким ударом секача отрубили несчастному голову, прервав его муки. Труп подтащили к краю стола так, чтобы пульсирующая кровью шея оказалась за краем. Под струю подставили ведро.
