Майк Резник - Прорицательница
— Где сейчас Вечный Малыш?
Айсберг показал на магазин семян.
— За дверью, держит твою голову на мушке.
Иножитель снова ухмыльнулся.
— А я чуть не поверил тебе, Мендоса. Но я знаю Вечного Малыша, и если бы он был жив, то ничто не могло бы его удержать от соблазна встретиться со мной. Отсюда следует, что он мертв, а ты здесь один.
— Ты наполовину прав, — признал Айсберг. — Малыш мертв, но я здесь не один.
— Мы достаточно поговорили, — сказал Олли Три Кулака. — Мне пора забирать девчонку.
— Два миллиона кредиток, — сказал Айсберг. Иножитель уставился на него.
— Год назад это была справедливая цена. Сейчас девчонка стоит намного больше.
— Но если ты примешь два миллиона, ты просто уйдешь с этими деньгами в кармане. Если ты откажешься, то тебя похоронят вместе с остальными, — сказал он, кивнув в сторону горы трупов.
— Я не боюсь тебя, Мендоса.
— Никто не говорил, что ты меня боишься. Вопрос лишь в том, веришь или нет.
— Не думаю.
— Я предлагаю тебе два миллиона кредиток только за то, чтобы ты поверил, — сказал Айсберг. — Неплохая прибыль за отсутствие стрельбы.
Олли Три Кулака разглядывал его с минуту.
— Еще два миллиона для моего напарника, — сказал он наконец.
— Просто возьми деньги и скажи ему, что девчонки здесь нет.
— Он знает, что она здесь, — сказал иножитель.
— Довольно опасная осведомленность, — заметил Айсберг.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что все до единого охотника за премией, которые знали, что она здесь, умерли в своих беспокойных поисках, — сказал Айсберг. — Все те, которые считают, что она где-то в другом месте, пока еще живы.
— Ты предлагаешь мне убить его? — спросил Олли Три Кулака с улыбкой, значение которой человеку понять было вообще не дано.
— Если ее здесь нет, то тебе не нужен партнер, — ответил Айсберг. — И тебе не надо будет делить деньги.
— Я всегда говорил, Мендоса, что ты самый интересный гомо сапиенс из всех, кого мне доводилось встречать, — сказал Олли Три Кулака.
— Я так понимаю, что это комплимент.
— Скажи мне, — продолжал иножитель, — в те времена, когда ты был молодым, ты бы сделал мне такое предложение?
— Возможно, — сказал Айсберг. — Так я и смог дожить до своих преклонных лет.
— Это очень интересное предложение, Мендоса, — сказал Олли Три Кулака после некоторого раздумья. — Полагаю, что его стоит обсудить с моим напарником.
— Я подожду здесь, — сказал Айсберг. — Мне бы не хотелось вмешиваться в ваши личные переговоры.
— Сначала еще вот что, — сказал иножитель. — Мне надо увидеть деньги.
— Откуда мне знать, что ты не убьешь меня сразу, не заберешь деньги и не отправишься за девочкой?
— Откуда мне знать, что у тебя вообще есть такие деньги?
— Нам придется друг другу поверить, — сказал Айсберг.
— Может, мне просто убить тебя сразу?
— Можешь попробовать, — сказал Айсберг. — Но учти, что ты действительно под прицелом.
— Теперь, значит, от них от всех остался уже один?
— Да, всего один, — согласился Айсберг. — Но этого одного вполне достаточно. На твоем месте я бы очень хорошо подумал, прежде чем совершить что-то, о чем ты можешь уже не успеть пожалеть.
Иножитель какое-то время стоял, ничего не говоря.
— Три миллиона на двоих, — сказал он наконец.
— По рукам, — сказал Айсберг. — Скажи ему, чтобы подошел.
— Я отнесу ему деньги сам.
Айсберг покачал головой.
— Прежде чем я заплачу деньги любому из вас, мне надо знать, что он согласен уйти без девочки.
Олли Три Кулака, казалось, некоторое время обдумывал это возражение, потом кивнул и махнул Смиту Могиле, который тут же сдвинулся с места и пошел вперед.
Айсберг смотрел, как второй наемный убийца идет по пыльной дороге, пытаясь абсолютно ни о чем не думать, избегая даже намека на решение по поводу того, что делать дальше.
— Что здесь происходит?! — крикнул Смит Могила, останавливаясь в полутораста метрах от них.
— Это Мендоса, — сказал Олли Три Кулака. — Ты еще помнишь Мендосу?
— Я думал, он уже умер, — сказал Смит, осторожно приближаясь. Он прищурился в ярком свете только что взошедшего солнца. — Ты сильно изменился, Мендоса.
— Он сделал нам интересное предложение, — сказал иножитель.
— Что?
— Он предложил нам три миллиона кредиток за то…
В то мгновение, когда Смит повернулся к напарнику, Айсберг выхватил пистолет и прострелил убийце грудь, потом бросился на землю, откатился в сторону и лежа выстрелил в Олли Три Кулака. Иножитель схватился за живот и упал на бок.
— Порядок, — сказал Айсберг, с кряхтеньем вставая на ноги и поворачиваясь к гостинице. — Теперь можете выходить.
Мышка выскочила на крыльцо первой.
— Я не ожидала, что у тебя получится! — воскликнула она.
— И никто не ожидал, бьюсь об заклад, — многозначительно сказал Айсберг, с трудом наклоняясь, чтобы отряхнуть с себя пыль, и тяжело дыша.
Пенелопа и Черепаха Квази спустились по ступенькам с крыльца, подойдя к Мышке.
— Что ж, наконец мы можем отсюда улететь, — сказала Мышка.
— Все не может быть так просто, — сказал Айсберг. Он посмотрел на девочку. — Правда?
Пенелопа бросила на него яростный взгляд, и внезапно страх исчез с ее лица.
— Нет, — сказала она.
Внезапно Айсберг почувствовал жгучую боль в левой ноге: лазерный луч прожег одежду и плоть насквозь до самой кости. Он рухнул на землю, схватившись за ногу руками, и оглянулся, чтобы увидеть, что произошло.
Олли Три Кулака приподнялся на земле, в единственной свободной руке у него был лазерный пистолет.
— Ты обманул меня, Мендоса! — прохрипел он. Он попытался прицелиться в Пенелопу, с трудом удерживая дрожащую руку. — Мы ведь договорились. Если не мне, то никому!
— Застрелите его! — взвизгнула Пенелопа, кидаясь к Мышке.
Мышка инстинктивно обняла Пенелопу, и в этот момент лазерный пистолет Олли Три Кулака и бесшумное оружие Черепахи Квази выстрелили, неся смерть.
Олли Три Кулака зарычал, перевернулся на спину и умер. Мышка упала на колени, у нее на боку дымилась кроваво-коричневая отметина.
— Пенелопа?.. — проговорила она, пытаясь сфокусировать взгляд.
— Я люблю тебя, Мышка, — печально сказала Пенелопа, но в ее голосе не было ни слез, ни отчаяния.
Девочка шагнула в сторону, и Мышка упала на землю.
— Мне очень жаль, — сказал Черепаха Квази. — Она умерла ради вашего спасения. — Он помолчал. — Мне надо было выстрелить чуть раньше. Это моя вина.
Айсберг, все еще сжимая простреленную ногу, повернулся к девочке и Черепахе Квази.
— Ты такой же дурак, как она! — заорал он. — Скажи ему, чья это вина, Пенелопа!
— Я любила ее, — сказала Пенелопа.
— Тогда почему ты не приказала Черепахе стрелять раньше? Ты все знала!
— Это ты виноват во всем! — закричала Пенелопа, и ее лицо исказилось от детской ярости. — Из-за тебя она меня больше не любила!
— Ты убила ее, точно так же, как если бы выстрелила сама! — зарычал Айсберг, морщась от жгучей боли в ноге.
— Она больше не хотела быть моим другом, — обиженно сказала Пенелопа. — Она хотела бросить меня.
Айсберг взглянул на иножителя.
— Ну? — бросил он. — Не собираешься закончить свою работу?
Черепаха Квази повернулся к Пенелопе.
— Каково ваше желание, Прорицательница?
Пенелопа посмотрела на растянувшегося в пыли Айсберга с его окровавленной и перебитой ногой.
— Он всего лишь жалкий старик, — сказала она с презрением. — Он не сможет больше причинить мне зла.
— Лучше убей меня сразу, — сказал Айсберг. — Если ты этого не сделаешь, то я вернусь и буду преследовать тебя до конца.
— Ничего ты мне не сделаешь, — уверенно сказала Пенелопа. — Никто не может ничего мне сделать.
— Тебе повезло! — ответил он с искаженным от боли лицом. — В следующий раз не повезет.
Она подошла к раненому Айсбергу и посмотрела ему в глаза.
— Ты что, правда думаешь, что мне и моему другу просто повезло, и поэтому мы единственные, кто остался жив? Ты что, на самом деле так думаешь?
— Идем, Прорицательница, — невозмутимо сказал Черепаха Квази. — Пришло время уходить.
Айсберг попытался дотянуться до пистолета, но тот упал слишком далеко, и человек не смог подтянуть к нему свое тело.
— Я найду тебя, — пообещал он.
— Нет, не найдешь, — ответила Пенелопа. — Черепаха Квази и я сейчас улетим, но не на Летнее Злато, а в такое место, где никто меня не найдет. И я вырасту, и я узнаю больше о том, как быть Прорицательницей, и когда-нибудь, когда я буду готова, я вернусь. — Она повернулась и посмотрела на тело Мышки. — И больше я никого не буду любить.
— Я буду ждать тебя, — сказал Айсберг; глаза его застилал кровавый туман.
— Ты-то? — сказала Пенелопа. — Ты будешь стариком на одной ноге. — Она улыбнулась. — А если никто не придет к тебе на помощь, то даже до вечера не доживешь. — Она повернулась к Черепахе Квази и взяла его за руку. — Пора идти.
