Виктор Малашенков - Бутылка для Джинна
– Генри, я только небольшая частичка, как ты это не поймешь?
– Меня интересует мнение именно этой частички, – не унимался я, пытаясь вызвать его на откровенность.
– Я считаю, что мы занесли заразу на нашу планету и избавиться от нее практически невозможно, – он перевел дух, – кстати, мы с тобой внесли свою лепту в это грязное дело.
– Сэр, вы же здравомыслящий человек. Я же просил вас заставить отключить на время компьютерную сеть…
– Да ты представляешь, что бы случилось? Наша экономика была бы моментально парализована, финансовая система не продержалась бы и нескольких дней!
– А нынешнее положение лучше?
– Нет, Генри, даже хуже. Страдают не только государства, но и люди, – он начинал говорить, как одержимый.
– Люди, вы говорите? И многие придерживаются такого мнения, как вы, сэр? – у меня зародилась надежда, что можно будет побороться.
– К сожалению, нет. К большому сожалению! Но сейчас это не имеет значения. Катастрофа охватила уже весь мир, – он обхватил голову руками.
– И племена аборигенов?
– Что? – полковник поднял на меня налитые кровью глаза.
– Я спросил, аборигены тоже пострадали? – я продолжал, хотя и почувствовал, как мурашки забегали по коже. В таком состоянии полковник мог меня и пристрелить.
– Причем здесь аборигены? – он от злости заскрипел зубами. – Конечно же, нет!
– Им можно только позавидовать, – сыронизировал я. – Хорошо, сэр, у меня такой вопрос. Если бы нашлось противоядие, как бы вы поступили с ним, вернее, как бы вы, как полковник спецслужбы, использовали его для блага всех или отдали бы его в руки вашей системы?
– Генри, вопрос не в этом. Было бы это противоядие, а потом разберемся.
– Нет, сэр. История знает моменты, когда богатые государства уничтожали хлеб, в то время как многие люди умирали от голода, в том числе и дети.
– Генри, сейчас не время читать мораль!
– Время, полковник, самое время!
Он уставился на меня, ничего не понимая. Постепенно его сознание прояснялось, и он начинал понимать.
– Ты что, знаешь, что можно сделать? – недоверчиво проговорил он.
– Мой ответ будет зависеть от вашего, полковник Саммерс! – по слогам продекламировал я его должность и имя.
– Генри, ты чудовище, – медленно проговорил он. – Как ты мог молчать все это время?
– Саммерс, чудовище не я, а вы и вам подобные. Я хочу, чтобы вы поняли и помогли мне спасти людей, несмотря ни на какие службы и государства. Вы понимаете меня? – я уже почти кричал.
– Нет, я тебя не понимаю и не хочу понимать!
Полковник вскочил и подошел к окну. Я понимал его состояние и на его месте вообще бы ушел отсюда, но он сдержался.
– Что я должен сделать, чтобы ты открыл свою тайну? – сквозь зубы процедил он.
– В первую очередь, чтобы вы прониклись той идеей, что я вам высказал.
– Допустим, я проникся. Дальше?
– Дальше мы начинаем действовать вместе. Для начала вы даете команду на возврат «девятки». Это будет сложно сделать? – я не знал его возможностей, поэтому сомневался в том, что это можно будет сделать.
– Один шанс из тысячи. Дальше?
– Затем наша страна объявляет мораторий на межзвездные перелеты. Это выполнимо?
– Ты считаешь, что я президент или конгресс? – он начал шутить, это хороший знак.
– Что нужно будет сделать, чтобы убедить политиков в целесообразности этого шага?
– Я не знаю, придется убеждать, но как? Чтобы пробиться через мое начальство, нужны неопровержимые доказательства, но, как я понимаю, у тебя их нет!
– Вы можете напрямую связаться с президентом? – это был, наверное, мой последний шанс и я не хотел его упускать! Саммерс задумался. И было от чего.
– Допустим и это, – наконец произнес он. – Что я ему скажу?
– Правду, полковник, чистую правду. С самого начала. Он снова задумался, на этот раз надолго.
– Тем самым я поставлю под удар многих людей, – произнес он.
– Вы что же, и от президента все скрываете? – моему удивлению не было границ.
– Каждый выполняет свою функцию, Генри, президент тоже.
– Тогда кто же конкретно руководит страной? – задал я вопрос, на который получить ответ не смог бы, наверное, никто.
– Никто, Генри, никто. Я тебе уже говорил, что каждый выполняет свою функцию.
– Вы хотите сказать, что общество стало организмом, а люди выполняют только отдельные функции, и управляет оно своим поведением само, – я был настолько поражен этим открытием, что совсем забыл о теме нашего разговора.
– Примерно так. Поэтому я и говорю тебе это слово – допустим. Я пытаюсь сейчас просчитать, сколько времени займет вся эта операция, – задумчиво проговорил он. – А люди сходят с ума. И потом, где гарантия, что мораторий поддержат другие страны?
– Сэр, вы снова можете назвать меня чудовищем, но для этого придется принести большую жертву. Людям придется в очередной раз страдать за общество. Есть только одна надежда, что общество их не бросит и восстановит их здоровье, – других аргументов у меня не было.
– Ты хочешь участвовать в моих действиях? – он, наконец, повернулся ко мне. Я понял, что победил!
– Только когда нужны будут доказательства, сэр.
– Хорошо, давай обсудим подробнее наши действия, – он направился к столу.
– Сэр, я бы просил вас находиться подальше от компьютера. Он посмотрел на меня и первый раз улыбнулся.
– Ты меня извини, я вел себя неправильно по отношению к тебе, – он протянул мне руку, – ты был прав, с нами так и нужно.
– Я рад, что не ошибся в вас, сэр. Без вас я бы ничего не смог сделать, – ответил я и пожал его руку.
– Не загадывай, Генри, мы еще ничего не сделали.
Составить план действий было делом сложным, в том плане, что думать и решать приходилось Саммерсу самому, а я только иногда подсказывал мелкие детали. Саммерс постепенно увлекался новым делом, и настроение его улучшалось на глазах.
После его ухода образовался ощутимый вакуум. Я просто не знал, куда себя деть. Уверенность в том, что делаем мы все правильно, понемногу улетучивалась. Все ли правильно и не напрасно ли мы приносим в жертву людские души? Ведь каждую секунду их число росло, и ответственность за них лежала на нас с Саммерсом. Переживать в одиночку было выше моих сил, и я позвал Фрэда. Весь вечер нас никто не беспокоил, и мы провели его за разговорами, каждый что-нибудь вспоминал и давал другому высказаться. Фрэд был все-таки мировым парнем, хотя и застенчивым.
Наутро первым посетителем был доктор. Он, как уже повелось, сначала рассказал мне об обходе, передал привет от Анны. Он сейчас был единственной ниточкой, связывающей нас, и доктор это понимал.
