Уильям Бартон - Бунт обреченных
Один саанаэ был мужского пола, другой женского. У нее виднелись половые органы, походившие на твердую картонную трубку с влажным содержимым, поблескивающим на свету. Большинство находящихся рядом людей стыдливо отворачивались. Их идентификационные номера говорили о том, что все они прикреплены к полицейским формированиям, дислоцированным недалеко от развалин Эшвиля.
Мужская особь, сидящая рядом со мной, с любопытством поглядывала на соседку, слушая бессодержательную болтовню людей, кусала мясо маленькими кусочками, тщательно их пережевывала. Кожа на его макушке двигалась. Женская особь предпочитала кукурузу. Кусок за куском отправлялся в рот.
Мужчина-саанаэ произнес: — Итак, наемник…
— Моррисон.
Он медленно кивнул, но не как человек, а как лошадь:
— Моррисон. Я называю себя Мейс. Так на вашем языке звучит мое имя. Его английский был превосходен, только глухой резонанс, идущий из груди и тяжелой головы, выдавал в его речи инопланетянина. Наверно, так будет звучать речь говорящей лошади.
Последний из встреченных мною саанаэ все еще пользовался своим настоящим именем.
Женщина произнесла:
— Стоуншэдоу. А тот представитель нашей цивилизации, очевидно, находился в ссылке. У нас было время забыть о прошлом. — Она говорила превосходно, но все же в ее голосе чувствовался чужеродный акцент. На этот раз было похоже на говорящую собаку.
«Ссылка, осуждение» — выбор слов заставил меня улыбнуться.
— Забыть что?
Ответил мужчина:
— У нас больше нет дома. Пришло время понять, что Земля стала нашей родиной. — Он указал на окружающие нас деревья.
Ага, теперь понятно. Тоже ложь.
— А что вы делаете здесь? Я имею в виду, что вы хотите забыть?
— У меня все еще есть повелитель. — Произнес он это невозмутимо, бесстрастно.
Я взглянул на женщину-саанаэ. В ее зеленых глазах тоже нельзя было ничего прочесть. Трудно понять, что эти… люди думают. С хруффами легче, потому, наверно, что я знаю их лучше.
Мужчина проговорил:
— Итак, джемадар-майор Моррисон, я понял, что вы были на Рухазе.
Интонация его вопроса казалась утвердительной.
Мне ничего не оставалось сделать, как кивнуть. Он продолжал:
— Я тоже был на Рухазе.
Мне сразу представилась картина: Мейс, дрожащий и испуганный, кто-то бьет его в лицо прикладом, кто-то, забавляясь, тыкает штыком ему в пах.
Может, все случилось не совсем так, но, очевидно, похоже.
— В долине Саухэзо? — Дымились лишь деревья, испуская молочный сок, не желая гореть. Зато пылали тела кентавров, удобряя почву желто-коричневой кровью.
— Меня захватили в плен на Таксэви-Бич.
— Никогда не был там, — признался я.
Он долго смотрел на меня своими ничего не выражающими глазами, в которых отражалось пламя костра.
— А, не имеет значения — этот бой или другой, одна планета, другая. Это же не дело рук саанаэ, хруффов или людей — это повелители Вселенной, раса господ.
— Ты и я — лишь солдаты повелителей, выполняющие их приказы.
Сидевшая рядом со мной Алике вдруг перестала есть. Дэви и Март уставились на меня.
Саанаэ проговорил: — Тогда почему ты здесь?
Я взглянул на свою подругу:
— Потому что эти люди — мои друзья.
Он медленно кивнул:
— Точно сказано, джемадар-майор. — Мужчина взглянул на свою спутницу, чей значок ясно указывал на более высокий, чем у меня, чин. — Они и наши друзья.
Поздней ночью я приоткрыл дверь комнаты, впуская воздух и лунный свет. Свежий ветер остудил наши разгоряченные тела и накаленную атмосферу в помещении. Дьяволы поднимались от наших тел, как туманные, мутные облака.
Вытащив сухое одеяло из палатки и расстелив его на земле, мы уселись на него, как обычно, совершенно нагие, обнявшись и глядя на желтую луну.
Мертвые моря на ее поверхности выглядели, как живые, земные; пять самых больших слились в одно, словно необъятное Средиземноморье, переместившееся на небо. В моем воображении рисовались треугольные корабли, похожие на арабские галеры, чьи паруса раздувались от лунного ветра. Старинные города, половина из которых лежала в развалинах, освещались голубым земным светом на темной стороне спутника, остальные сверкали белым ярким свечением, обогреваемые солнцем.
По пыльным равнинам скакали варвары. Племена, спустившиеся с гор, убивали и поедали своих соседей по планете, живущих в низинах. На островах были свои племена: каннибалы, пираты. Между ними время от времени происходили стычки и настоящие кровавые бои, ведущиеся примитивнейшим вооружением. Пылали подожженные нефтяные скважины, со свистом рассекали воздух пороховые снаряды.
Алике поцеловала меня в плечо, скользнув рукой по мускулам на руке:
— Ты все еще потеешь.
Я прижал ее к себе, провел рукой по боку и остановился у бедра. Интересно, как она будет выглядеть после напряженных тренировок в легионах?
Наверно, такой же юной, как я.
А мне хотелось побывать на Луне, в мире, созданном моим воображением. Теперь я рисовал себе картины реальной действительности: человеческие базы и сожженные города, лежащие в пыли, бесчисленные разрушенные пещеры, сметенные с поверхности планеты еще при приходе хруффов. Когда я был ребенком, то, задрав голову, частенько наблюдал поблескивающие огоньки на темной стороне спутника. Посмотрев в детский телескоп, можно было разглядеть четкие линии строений на ослепительно ярко-белых равнинах.
Если смотреть долго, то становились видны белые вспышки космического аппарата, устремляющегося на орбиту. Имеющие достаточно острое зрение наблюдали и блеск космического жилища, кружившегося между солнечным светом и тенью.
Алике прижалась ко мне и поцеловала мой сосок, нежно проведя языком по груди:
— С тобой все в порядке, Ати? — Ее голос походил на шепот.
— Просто погрузился в старые мечты.
Женщина прилегла, положив голову на мое бедро, глядя в лицо, которое находилось в тени. Моя рука соскользнула с ее бедра и легла на ягодицу, ощутив тепло человеческого тела, которое не могла остудить холодная ночь.
Порывистый ветер бросил мне в лицо волосы, и Алике, подняв руку, отвела их назад. Вернувшись на службу, мне придется подстричься и уложить их. Идя в бой, нельзя допускать, чтобы они лезли в глаза и закрывали обзор.
Она произнесла:
— По этой самой причине мы и собрались здесь. Мы не можем забыть наши старые мечты.
Меня бросило в жар: — Ты хоть понимаешь, что делаешь?
Алике поцеловала мое бедро и потерлась о него лицом:
— Долгое время я тоже так думала и решила, что Дэви и Март сошли с ума, играют в бирюльки. Все это казалось мне таким глупым, глупым и опасным…
