Уильям Бартон - Бунт обреченных
— И это все?
Глядя на меня, Дэви опустил повязку, закрывающую нижнюю часть лица:
— Нет, у нас есть лагерь в нескольких километрах отсюда. Сейчас обеденное время.
Обеденное время. Я взглянул на Алике, находившуюся, кажется, в замешательстве.
— Что это, вечер сюрпризов? — Она тупо посмотрела на меня, в ее глазах промелькнуло что-то, похожее на страх. — Это же не мой день рождения.
Вмешался Марш:
— А у тебя в кармане все еще лежит маленький пистолет, Ати?
Я посмотрел ему в глаза:
— Из тебя получился хороший полицейский, Март, лучше, чем я мог ожидать.
Он слабо улыбнулся:
— Быть бессловесным легко…
Да уж… Взяв Алике за руку, я почувствовал, как ее пальцы благодарно сжали мои.
— Веди нас, Дэви.
Мы шли другой тропинкой, по которой, очевидно, давно никто не ходил. Лес здесь был очень старый, дремучий; густые кроны деревьев нависали над нами. По обеим сторонам дороги виднелись квадратные ямы. Тропинка кое-где была заасфальтирована, и там, где она резко спускалась, в ней еще сохранились каменные ступеньки.
Внизу плескалась река, значит, там находилась мельница, а вокруг раньше жили работники. В XX веке здесь располагался какой-то индустриальный центр. Такие старинные городки разрушились или были сметены ветрами новых веяний урбанизации, и на их месте теперь высились леса.
Наверно, здесь когда-то играли дети, а может, и нет… У них не было времени предаваться забавам — их ждала работа на мельнице.
— Почему ты носишь костюм Робин Гуда, Дэви?
Он удивленно обернулся, усмехнулся и ткнул пальцем в этикетки: — Мы нашли их в развалинах магазина в Ралей.
Март проговорил:
— Военную камуфлированную форму носить противозаконно, Ати.
— Какой закон ты имеешь в виду?
— Мой. — Сэнди держала его за руку, они шли в ногу с Алике и со мной.
— Как вы забрались сюда? Не все же тропинки в вашем распоряжении.
— Ну, саготы не очень внимательно следят за нами.
Дэви рассмеялся:
— Никто не следит и не управляет нами. Просто им абсолютно наплевать на то, что мы делаем.
Да, на муравьев, в общем-то, тоже наплевать, до тех пор пока они не станут проблемой. Когда же это случится, разгром муравейников неизбежен: эти насекомые никогда не побеждают.
— Ну и?
— Сюда легко добраться. Осталось много брошенных частных машин, электрифицированных участков, которые… — При этих словах он обменялся взглядом с Маршем. Они… предупреждали друг друга? — Ну, в общем, это достаточно легко.
Смотри-ка, а эти парни не так уж и глупы, как кажутся.
Март произнес:
— Мы доверяем тебе, Ати, показывая, что происходит, и объясняя, в чем дело. Мы уже много говорили об этом раньше, с тех пор как нам стало известно, что ты возвращаешься, часто спорили о том, что может означать для нас твое возвращение.
Я удивился: «Черт побери, что они там нафантазировали? Неужели эти идиоты думают, что мне хочется вновь увидеть места детских забав?» Дэви предупредил:
— Если ты скажешь кому-нибудь… Ну, ты знаешь, что с нами будет. Кивком головы он указал на Алике, глядевшую на меня своими чистыми, преданными глазами.
Черт! Я попытался не поддаться нахлынувшей волне гнева, потому что не хотел усугублять напряжение:
— Никому не скажу.
Дэви заметно расслабился, но Март — нет.
Моя подруга сжала руку:
— Знаешь, что произойдет, если однажды они схватят нас и узнают о тебе?
Ну-ну, могу себе представить. От этих мыслей во рту появилась горечь.
— Меня уложат спать.
Алике хватило воспитания удивиться выбору слов.
Лагерь находился в живописной маленькой долине. Солнце уже скрылось за горами, и вокруг царил полумрак. Горы были покрыты густой травой, внизу змеился серебряный ручей, кое-где виднелись низкорослые яблони, коричневатые кусты, усыпанные темно-красными ягодами.
Над долиной, среди стволов деревьев, виднелись развалины какой-то старой, необычной формы церкви. Все еще державшиеся купола были выпуклыми, похожими на луковицу, и сохранили золотое покрытие. На верхушке маячил старый металлический крест, ныне покосившийся. Я почему-то склонен был думать, что это символ католической веры. Пару таких вещиц всегда можно найти в горах. За заброшенной церковью находилась старая дорога, ведущая в близлежащий городок, скорее всего, тоже покинутый и пришедший в упадок.
Алике взяла меня под руку:
— Добро пожаловать в долину Дорво, Ати. — Теперь она улыбалась.
Черт побери, долина Дорво… Это же название носила страна чудес, описанная в фантастических романах XXI века, которыми мы, будучи детьми, зачитывались до умопомрачения.
Книга называлась «Розовая тьма». Ее сюжет был настолько интересен и захватывающ, что мы никогда не упускали возможности каким-либо образом инсценировать его.
Я всегда играл роль Алендара Векснема — героя из таинственного мира, известного как Карая. Алике была его подругой Заной Орн. Дэвиду приглянулся Райтерон — брат Алендара, вместе с ним находившийся в заточении у правителя Красного Острова Вастава Иова с Маршем в этой роли.
Когда я впервые поцеловал Алике, мы играли роли Алендара и Заны.
Дэви тогда разозлился, сказав, что это испортило игру, Дэви, а не Марш, которому нравилась девочка, игравшая Зир-Лас Ста. Ей больше подошла бы роль подруги не бесполого Иова, а Райтерона.
В дальнем конце долины, под деревьями и по соседству с разросшимися кустами шиповника, разместились коричневые палатки. Около них горели походные костры, от которых поднимался легкий дымок.
Алике взяла меня под руку и подтолкнула:
— Давай, Ати, обед готов.
Мы подошли к кострам. Насколько я помню, в конце «Розовой тьмы» долина Дорво была разрушена термоядерным устройством.
Обед накрыли на старых летних столиках, найденных черт знает где, может, их приволокли из церкви или с лужайки богатого загородного дома. Он состоял из жареного мяса, поджаренной кукурузы с орехами, сладкого картофеля, замороженных фруктов в пакетах — темного винограда и зеленых лимонов, подслащенных тростниковым сахаром. Его вкус намного отличался от великолепного белого свекольного сахара, каким снабжали легионы наемников.
Алике, Дэви и Марш оказались довольны моей реакцией.
Двое саанаэ сидели на земле на другом конце стола, уминая кукурузу, сладкий картофель и какую-то темно-серую мешанину, пахнущую свежескошенной травой. Рядом с ними на земле лежали аккуратно сложенные белые покрывала, соломенные шляпы и значки с идентификационными номерами.
Один саанаэ был мужского пола, другой женского. У нее виднелись половые органы, походившие на твердую картонную трубку с влажным содержимым, поблескивающим на свету. Большинство находящихся рядом людей стыдливо отворачивались. Их идентификационные номера говорили о том, что все они прикреплены к полицейским формированиям, дислоцированным недалеко от развалин Эшвиля.
