Йен Уотсон - Книга Звезд
— Йалин, — жалобно захныкала я. — Йалин!
— Тише, дорогая, — начала успокаивать меня Мерри. — Твоя сестра ненадолго уехала.
О да, действительно. Совершенно верно. Ненадолго уехала. (Улетай, Йалин!)
— Сегодня ты будешь спать у нас, дорогая. Я уцепилась за край подоконника.
— Дома! — решительно попросила я.
— Нет, нет, тебе лучше побыть у нас, пока не приедут твои мама и папа.
— Дома!
— Бедняжка пережила страшный шок.
— Чтоб им кишки вывернуло, этим Сыновьям, — выругался Аксал. — Так тому мерзавцу и надо.
— Тесс!.. А ты не думаешь, что они могут быть где-то рядом?
— Скоро здесь будет милиция. Карло пошел поднимать капитана джеков и хозяйку причала.
— По крайней мере, — прошептала Мерри, — Нарйа слишком мала, чтобы понять, что случилось. И слава богу. Но нужно отвести ее к нам. Ты тоже пойдешь! Так будет лучше, а то вдруг где-то слоняются беглые Сыновья.
— Конечно, конечно.
И что же сделал Аксал? Побежал в гостиную с кем-то поговорить. Волнение, опасность, действие! Прошло еще немало времени, прежде чем мы покинули дом; Мерри пришлось потратить немало сил, чтобы увести оттуда Аксала, а не меня.
Мать и отец приехали к вечеру следующего дня. Соседи знали, где они были. (Вот и попробуйте что-то скрыть в Пекаваре! Хотя отцу это удавалось неплохо до недавнего времени…) Гильдия реки отправила посыльного. Церемонию похорон Чатали пришлось до неприличия сократить; мать и отец спешно вернулись домой, чтобы заботливо меня убрать, оплакать и снова отправиться на похороны.
Они страдали и старались этого не показывать — они мне улыбались, обнимали, ласково ко мне прикасались. Но я видела. Я видела их горе!
Я очень мало думала об убийстве Йалин. Вообще-то, я почти о нем и не вспоминала! Потому что Йалин должна была умереть; а я была ею. Но мать и отец об этом не знали.
Я не утешала или, скорее, не могла их утешить. Каким же эгоистичным дерьмом я себя ощущала.
Не меньшим, чем тогда, когда за несколько часов до похорон меня отвели в комнату Йалин, чтобы проститься. Тело лежало в открытом ящике, установленном на подпорках. До самого подбородка Йалин была укрыта покрывалом. На голове у нее был пышный венок из зеленых листьев, сорванных с того самого ползучего растения, что росло у нас за окном. Предполагалось, что я на несколько мгновений притронусь пальцами к ее губам. Я должна была прикрыть руками ее глаза. (Они ввалились; веки опали.)
Голые руки Йалин удерживали покрывало и были сложены на груди. На правой руке было мое алмазное кольцо. Им было на все наплевать! Они собирались похоронить его вместе с ним.
После того как я дотронулась до ее губ и глаз, — довольно небрежно — я схватила ее холодную восковую руку.
— Мне нужно это кольцо, — сказала я. — Оно мое. Оно принадлежит мне. — Я начала его стаскивать, вернее, попыталась.
Ну что за ублюдок, самый настоящий.
Хотя какое счастье, я ведь заговорила! Целыми предложениями! Этим я загасила ту боль, которую причинила родителям своим мерзким поведением, судя по тому, как удивленно и радостно они переглянулись.
— Нет, Нарйа, — мягко сказала мама, — не трогай его.
— О, но я должна. Йалин хотела, чтобы оно было моим. Она собиралась мне его отдать. Она обещала.
Мать на мгновение задумалась:
— Ты ведь не обманываешь нас, правда? Обманываю? Черт, нет. Последние два года я врала им как нанятая, — что же делать, раз уж так получилось.
— Йалин сказала мне это, когда вы уехали. Когда вы нас бросили. — Это чтобы они почувствовали вину. Один маленький укол упрека. Как мило я себя веду. Но черт меня возьми, я должна забрать кольцо. Когда все выяснится, сказала я себе, меня простят.
— Не думаю, чтобы Йалин этого хотелось, — пробормотал отец.
— Дорогая, — сказала мама, — Йалин, наверное, имела в виду, что отдаст тебе это кольцо, когда ты вырастешь, а она станет старушкой.
— Обещание — это клятва, — сказала я. (Отец поднял бровь.)
— Бриллиантовое кольцо не для маленькой девочки, — настаивала мама.
— Вы можете его для меня сохранить, — сказала я. — По доверенности.
На этот раз родители переглянулись открыто.
— Где ты услышала это слово? — спросил отец.
— Йалин сказала. Она сказала: «По довеленности».
— Наверное, это правда. — Отец стащил кольцо с пальца Йалин. — Мы его положим в какое-нибудь надежное место, пока ты не подрастешь, Нарйа. Но это кольцо будет твоим, я обещаю.
Мама начала всхлипывать, потом обняла меня:
— Теперь у нас осталась только ты! И ты начала говорить! Это же маленькое чудо. Словно мы потеряли Йалин, но… — Слезы душили ее.
Верно. Но получили нормальную маленькую девочку, обладающую голосом и способностью говорить.
— Возможно, — сказал отец, — ее вылечил пережитый шок?
— Ты ведь не замолчишь снова, правда? — умоляюще спросила мама.
Что за вопрос. Стараясь выглядеть полной дурочкой и широко раскрыв глаза, я кивнула.
— Скажи, что будешь говорить! Ну пожалуйста!
— Дорогая моя, — мягко попросил отец.
Может, нужно было дать им похоронить это кольцо ко всем чертям.
— Может быть, она смогла бы рассказать, что произошло в ту страшную ночь!
Определенно наступил момент, когда нужно немного поиграть.
— О, ночь! — заплакала я. — Плохой дядя! О! О! Отец строго взглянул на мать:
— Не напоминай ей об этом. Пусть лучше думает о кольце. Оно заменяет ей Йалин. Дети все такие. — Он протянул мне кольцо: — Мы его спрячем, Нарйа. А потом куда-нибудь спрячем и твою сестру, чтобы она тихонько спала и видела тебя во сне.
Спала и видела сны, а? Йалин кое-что рассказывала им о хранилище-Ка Червя, но, очевидно, до них не все дошло… пока.
— Милое колечко сестры, — сказала я. — Жди меня.
Потом наступило время похорон; и вы бы только видели, какой кортеж тихо поющих людей медленно двинулся по пыльным улицам. К процессии присоединилось много соседей. Отряд местной милиции во главе с калитаном-джеком, отдавая мне последние почести, нес похоронный ящик. Хозяйка причала — сменившая ту, которая проводила обряд моего посвящения, — возглавляла команду женщин реки. Приятно сознавать, что меня так уважали!
Пока мы шли до кладбища, мы тихо пели без слов, словно гудели, потому что смерть — это такое время, когда разговоры прекращаются, когда больше нечего говорить. О самой смерти, что бы вы там ни придумали и ни желали сказать, на публике не скажешь ничего значительного. Или так думали все эти люди, пока еще было время. Пока не вышла «Книга Реки»; пока они не узнали о хранилище-Ка Червя…
