Александр Зорич - Сезон оружия
К шоссе Москва-Тула вышел человек, производящий впечатление обглоданного собаками трупа. У него были ступни и часть ножной мускулатуры, голый скелет грудной клетки, ладони и обнаженные сухожилия на руках. Лицом он походил на Франкенштейна.
11
Августин оказался в реальном земном мире. Все было вполне обыкновенным и вполне подмосковным. Если не считать того, что своего тела Августин не видел. Но это не смутило его. Загадочный пароль Пантеры – вот единственное, что интересовало его по-настоящему.
Какой-то человек с коротко подстриженной каштановой бородой и старомодными бакенбардами прохаживается возле автофургона. Вот он наклоняется и вынимает из радиаторной решетки машины насекомое. Это оса. Он аккуратно прячет осу в коробок и возвращается к себе в кабинет. Августин следует за ним, но человек с бакенбардами, похоже, не замечает его присутствия.
Вот пойманная оса лежит на ложе молекулярного анализатора. Тот, что с бакенбардами, споро управляется с клавиатурой хитрого прибора. Делает какие-то анализы. «Отлично», – говорит он сам себе. Затем он извлекает из-под крышки часов крохотный инфокристалл – заманчиво поблескивающий, притягивающий взгляд. Августин наблюдает за ним, паря под потолком.
Человек с бакенбардами знает все о жизни ос. Почетное место в его кабинете занимают «Общественные насекомые» Анри Фабра.
Но Августину недосуг. Он наблюдает за тем, как человек подцепляет на тончайшую иглу крохотную каплю полупрозрачной жидкости. Человек оборачивает кристалл в тончайшую полипропиленовую пленку, мажет пленку иглой и приклеивает сверток к брюшку осы.
Августин следует за ученым на улицу. Тот выпускает Осу. Насекомое ринет на волю.
Августин, повинуясь скорее некоему внутреннему чувству, чем доводам рассудка (который, напротив, советовал ему остаться подле человека с бакенбардами), следует за осой. Ему не сложно поспевать за ней. Препятствий не существует. Он почти всемогущ.
Оса все дальше и дальше удаляется от огромного розового здания, где живет человек с бакенбардами. Вот она минует некую невидимую черту. «Это защитный купол», – неведомо откуда появляется объяснение в голове Августина. «Птицы разбиваются об него насмерть. Им не пролететь внутрь него», – подсказывает Августину кто-то. Хотой?
И точно. Там, где оканчивается купол, Августин видит мертвую птицу. Это свиристель. Но он не может позволить себе разглядывать свиристеля. Он следует за осой.
Оса прилетает к своему гнезду. Крошечный сверток по-прежнему у нее на брюшке, но она, похоже, не тяготится своей ношей. Это гнездо можно видеть из комнаты человека с бакенбардами. Одни сестры осы трудятся в гнезде, которое висит среди ветвей векового дуба. Другие – с изумлением обнаруживает Августин – тащат маленькое птичье крыло.
«Это свиристель. Он разбился о невидимый защитный купол. Осы съедят его. Они любят падаль», – понимает Августин.
Оса забирается в гнездо. Но Августин все еще видит ее. Гнездо стало прозрачным. Зрение Августина не подводит его – он видит все, что ему нужно. Оса залазит в свою ячейку.
Там тепло. Но главное – там крайне специфический химический состав воздуха. Тот самый, на который настроен клей. Вещество, из которого сделан клей, разлагается на несколько нейтральных компонентов, теряет свои прежние свойства, и крохотный сверток с инфо-кристаллом остается в одной из ячеек гнезда.
«Ты должен найти этот кристалл», – говорит ему человек с бакенбардами. Он машет рукой Августину из окна розового здания.
Августин смотрит на него не отрываясь. Что-то знакомое в этих чертах. Если бы не борода. Отец никогда не носил бороды. Отец? Августина прошибает холодный пот.
«Августин, пора возвращаться, – снова просыпается в его ушах голос Хотоя. – Сейчас ты должен сказать себе „стоп“. Твое время истекло. Ты уже узнал все, что нужно», – настаивает Хотой. Массивные буквы на крыше розового здания «ВИН» – последнее, что видит Августин.
Ветер из Леты уносит его в иные миры, в иные времена. В другой, материальный мир, в другое время. Куда-то, где уже ждет его Хотой.
12
Хотой сидел там, где и раньше, когда зернышко саамы растворилось под языком Августина. Свет керосиновой лампы. Гравюры. Тишина, которую нарушает лишь тихий плеск воды.
«Мы в центре водохранилища», – напоминает себе Августин.
– Сколько времени прошло? – спрашивает Августин, жмурясь от света. Ему кажется, что прошла целая вечность. Или половина вечности.
– Тебя не было тридцать восемь минут, – говорит Хотой, всматриваясь в его лицо.
Августин не видит часов. Их нет и на руке у Хотоя. Их нет на стенах. Откуда же Хотой знает, сколько времени прошло? Августин не спрашивает. Он абсолютно уверен в том, что прошло тридцать восемь минут.
– Ты выяснил все, что тебе нужно, Августин. А теперь ты должен идти. Локи ждет тебя.
– Ты слышал, как Локи назначал мне встречу? – спросил Августин.
– Не я один. – Хотой улыбнулся и помог Августину подняться с циновки. – Тебя ищут. Августин кивнул. Мол, это понятно.
– Тебя уже почти нашли.
Августин бросил на Хотоя затравленный взгляд. Он не привык быть дичью. Гончим псом быть куда лучше.
– Ты и есть гончий пес. Ты просто еще не понял этого, – поймал его невысказанные мысли Хотой и снял со спящего Томаса блестящий ошейник, на котором поблескивала пластина со скан-кодом.
Затем Хотой подошел к занавешенному плетенной из тростника шторой окну, из которого открывался вид на погружающееся в сумерки водохранилище. Выглянул наружу. Закрыл окно.
– Этот ошейник тебе придется оставить мне на память, – сказал Хотой.
13
Аватары Августина Деппа и его пса достигли центра рекурсионной терапии «Байкал», и вот уже больше часа бортовой компьютер «Змея» изображал сидящего на абстрактной табуретке Августина, рядом с которым лежал на абстрактном полу Томас.
Четверо операторов, как ангелы-хранители, прогуливались вокруг них и травили анекдоты. Делать было совершенно нечего.
Зато перуновцы, удрученные гибелью своего боевого товарища, анекдотов не травили и пребывали в крайнем сосредоточении. Каждый думал приблизительно об одном и том же – о кровавой бане, в которой можно будет смыть раскалывающее мозг напряжение.
Полковник Хованский разрешил им применять при задержании любые средства вооруженной борьбы, и правильно сделал. Если бы он не разрешил открывать огонь, пришлось бы стрелять в нарушение устава.
Сорок профессиональных убийц сидели в десантном отделении и сосредоточенно чистили, перебирали, заряжали и перезаряжали оружие. Кровавый пес Августин Депп должен получить свое.
